Триптих. Одиночество в Сети - читать онлайн книгу. Автор: Януш Леон Вишневский cтр.№ 42

Потому что Якуб по-прежнему еще оставался самым маленьким в техникуме.

И только Яцек подсел на минуту к Якубу, хлопнул его по плечу и сказал:

— Не огорчайся, Якуб. Не только она, я тоже плакал.

Настало время.

Яцек запустил вначале программу у себя, потом в Мюнхене и в Берлине.

Подождал несколько минут, попытался соединиться с сервером в Познани и удовлетворенно улыбнулся.

Этого сервера в Познани больше не было.

Верней, он был, но только как груда кремовых обломков.

Яцек набрал номер пейджера Якуба на веб-странице, которая позволяла пересылать сообщение на пейджер прямо из интернета, и написал:

Познани больше нет. Можешь быть спокоен, она этого никогда не прочитает.

Яцек.

Он отослал сообщение и подумал, что все-таки Якуб — он из другой книжки. Затем выключил компьютер, допил пиво и не спеша пошел к лифту.

ОН: Уже несколько часов он безвылазно сидел в своем кабинете в Мюнхене. Тишину нарушал только стук клавиатуры его компьютера. Начиналось воскресенье.

Он ждал.

Он пытался сосредоточиться на статье, отысканной в интернете. Ему казалось, это приглушит его тревогу.

Он боялся бесповоротно потерять ее, если она прочтет мейл, который он послал ей. Написал он его, изнемогая от ревности, сомнений и тоски.

До сих пор он удачно притворялся, будто не испытывает ревности, либо удачно скрывал ее. Он долго этому учился, и то, что они не виделись, помогало ему. Ей были незримы такие признаки, как выражение лица, взгляд, настроение, звучание голоса, нервность или нетерпеливость. Эмоции, выражающиеся только текстуально, как это было в их случае, контролировать не так уж трудно.

Порой он задумывался, уж не возможность ли пользоваться лишь текстом самое привлекательное в таких интернетовских отношениях. Некоторые придумывают невероятно убедительную ложь, однако знают, что никогда не произнесут ее вслух, потому что дрогнет голос, они покраснеют и выдадут себя. Прекрасно это известно также авторам анонимок.

Она получала только то, что он написал, и в лучшем случае могла лишь расцветить это воображением. И даже когда она чувствовала больше, чем того хотел он, все равно ревности в его словах не ощущала.

И это было большим его успехом, хотя многого ему стоило. В последнее время то, что она принадлежала не только ему, доводило его до безумия. А ведь совсем еще недавно он был убежден, что его ничуть не трогает то, что каждый вечер она ложится в постель с другим мужчиной. Ему казалось, что этот человек, овладевающий ею, как только у него возникает желание, является как бы фрагментом ее биографии, которая сложилась, когда его, Якуба, в ее жизни еще не было. Просто мужчина этот появился у нее до гигантского метеорита, которым является, разумеется, он, Якуб.

И он верил, что мужчина этот вскоре исчезнет. Как динозавр.

Динозавры ведь тоже погибли не сразу, а только через некоторое время после падения метеорита или кометы. Главным образом из-за тьмы, которая окутала Землю. Удар привел к тому, что Земля оказалась в облаке пыли, непроницаемом для солнечных лучей. Это привело к гибели растений, отчего начали вымирать растительноядные динозавры. А это привело к гибели динозавров-хищников, которые питались растительноядными.

Примерно так после второй бутылки кьянти убеждал он себя в том, что ее муж — динозавр — неизбежно вымрет, даже если он ведет здоровый образ жизни и питается одними экологически чистыми овощами. И то, что его не станет, окажется дополнительным фактором, способствующим всеобщему прогрессу.

Динозавры ведь тоже были излишним балластом цивилизации. Их генетическая программа — практически достоверно установлено, что генные мутации у динозавров более не происходили, — исполнилась до конца, а это грозило тем, что на планете никогда не будет людей.

И интернета тоже не будет.

Но, к счастью, так не случилось. Упал метеорит, и динозавры вымерли, освободив место крысам. Эти сверхинтеллектуальные создания, жившие в норах и привычные к темноте, которая так эффективно уничтожила динозавров, вышли на поверхность планеты и стали быстро эволюционировать.

Так неужто он тоже является такой крысой? Нет! Уж он точно нет!

Впрочем, гипотеза с падением метеорита всего лишь одна из многих. Случалось, он с ней и не соглашался. Все зависело от количества выпитого вина.

Кроме того, ему хотелось иметь привилегию куда более весомой исключительности.

Исключительного владения ее мыслями.

Ему хотелось, чтобы она думала только о нем — когда испытывает радость, принимает решение, бывает растрогана или взволнована. Чтобы думала только о нем, когда слушает музыку, которая ее восхитила, весело смеется над анекдотом или плачет от избытка чувств в кино. Хотелось, чтобы она думала о нем, когда выбирает белье, духи или краску для волос. Чтобы только о нем думала на улице, когда деликатно отводит взгляд от целующейся пары. Чтобы единственная мысль утром, когда она просыпается, и вечером, когда засыпает, была о нем.

И он был уверен, хотя не отваживался об этом спросить, что она мастурбирует.

Слишком она была интеллигентна, чтобы не делать этого.

Только мастурбирующие женщины ясно знают, что возбуждает их, и способны попросить этого. К тому же акт мастурбации является всего лишь дополнением к истинному акту, который происходит в мозгу. Промежность является лишь сценой, на которой он разыгрывается. Он был убежден, что она мастурбирует, думая о нем. Да, это и была та желанная исключительность: быть в ее мозгу — в ее пальцах — в такой момент.

Можно ли быть ближе женщине, чем тогда, когда она разряжает напряжение своих фантазий, зная, что ей ничего — абсолютно ничего — и не перед кем не нужно изображать?

Даже если это не он целует ей лоно, все равно оно является его сценой.

И тем не менее он все чаще чувствовал, что этого ему недостаточно. Он стал замечать и в их разговорах по ICQ, и в ее мейлах, что она нашла себе modus vivendi [14] и научилась жить (по его мнению, уютно и удобно) между двумя мужчинами — между ним и своим мужем. Каждый из них был источником совершенно разных ощущений, но в результате, ободренная тем, что Якуб совладал с ревностью или по крайней мере не выказывает ее, она перестала скрывать, что такая ситуация ей не мешает, не тревожит, не нервирует и не приводит в отчаяние.

Он мог бы спросить ее, так ли это на самом деле. Однако не делал этого, боясь, что она подтвердит его худшие опасения. Он попал в собственную ловушку: мужская гордость в соединении с впечатлительностью становилась подобна ране на ступне, которая воспаляется от хождения. А ходить необходимо.

И все же когда она в пятницу прислала ему фотографию с приема, устроенного фирмой ее мужа, и он увидел ее в его объятиях, вся эта модель исключительности рассыпалась, как карточный домик. И он вдруг осознал, что вот этот вот, с фотографии, залезает в нее пальцем, языком и пенисом, что под ним она что-то шепчет, становится влажной и, может, даже кричит от наслаждения. И эта мысль ударила в самую рану, и он от невыносимой боли написал и отослал тот мейл.