Переплетчик - читать онлайн книгу. Автор: Эрик Делайе cтр.№ 63

Шарлю явно не терпелось уйти. Он притрагивался к шляпе, весь разговор казался ему бессмысленной тратой времени. «Я вас понял, господин Дорнье, — сказал Шарль, — насколько я понимаю, именно вы рекомендовали меня нескольким клиентам примерно в то же время, за что я вам весьма и весьма благодарен; я могу вам гарантировать, что ни одна крупица информации, ни одно слово, связанное с работой над той книгой и над книгами в переплётах из человеческой кожи, не выходило за пределы моего дома — и не выйдет впредь».

Дорнье кивнул и поднялся. «Что ж, — сказал он, — у меня нет оснований вам не доверять; засим мне, видимо, стоит откланяться». Напоследок он обвёл взглядом кабинет переплётчика, посмотрел на книги, на самого де Грези, на его шляпу — и в этот момент поймал взглядом что-то знакомое. Так бывает: проскакиваешь глазами по некоему натюрморту, понимаешь, что там есть интересный тебе предмет, но по возвращении никак не можешь его найти. Так и Дорнье снова посмотрел на шляпу переплётчика и не понял, что же промелькнуло перед его взглядом — шляпа как шляпа, ничего особенного, широкие поля, скромное серое перо, аккуратная коричневая лента, за которую заправлена перчатка… Стоп. Вот оно. Перчатка. Память Дорнье пробудилась и вернула управляющего примерно на три недели назад, когда Анна-Франсуаза в очередной раз навещала герцога де Жюсси и встретилась в одном из коридоров с Дорнье. Они раскланялись, перебросились несколькими словами, и Дорнье хорошо запомнил перчатки Анны-Франсуазы — как он запоминал всё и вся. Перед ним на полях шляпы простого парижского переплётчика лежала перчатка госпожи де Жюсси де Торрон, и находиться она там не должна была никоим образом.

«Где вы взяли эту перчатку?» — сразу спросил Дорнье. «Это имеет отношение к нашему делу?» Дорнье почувствовал, как переплётчик напрягся. «Да, имеет, и самое непосредственное». — «Её подарила мне одна дама». — «Что за дама?» — «Мне кажется, вы несколько забываетесь, сударь; я дал вам исчерпывающие ответы на предыдущие ваши вопросы, поскольку оные имели резон; в данном же случае я не вижу ни малейшего повода удовлетворять ваше праздное любопытство». — «Моё любопытство вовсе не праздно, поскольку мне эта перчатка прекрасно знакома». — «Возможно, вы ошибаетесь, мало ли одинаковых женских перчаток в Париже». — «Одинаковых много, но эта пара — только одна, и я вряд ли ошибаюсь». — «И кому, по вашему мнению, она принадлежит?» — «Герцогине Анне-Франсуазе де Жюсси де Торрон».

Переплётчик стушевался: Дорнье это прекрасно видел. Интуиция не подвела управляющего. «Что вы на это скажете? — спросил он. — Вы же знаете, что я обладаю достаточной властью, чтобы лишить вас профессии или даже отправить на плаху при необходимости; не лучше ли разговаривать со мной откровенно?» — «Да, — ответил Шарль, — это её перчатка». — «Откуда вы её взяли?» — «Она сама мне подарила». — «Это похоже на неё, но мы с вами гораздо старше и, соответственно рассудительнее, и потому можем принять кое-какие ответственные решения. В частности, я не думаю, что вам стоит носить эту перчатку открыто, поскольку подобное поведение может вызвать досужие слухи; я подозреваю, что герцогиня Анна посещала вас, и поверьте, за людьми, подобными ей по происхождению, ведётся тщательная слежка. А если один знает об этом визите, то знает и другой. И слава богу, если она просто заказывала у вас книгу — это не вызовет никаких сплетен, но вот ваше появление на улице с её перчаткой на шляпе — уже повод для беспокойства. Поверьте, недоброжелатели собирают грязь по комочкам — а в итоге получается ком. Надеюсь, вы поняли мою мысль?»

«Да, конечно, — Шарль потупил глаза, — вы правы, господин Дорнье». Он взял шляпу и отцепил перчатку. «Вот так-то лучше. Вы можете хранить её у себя дома — но никак не демонстрировать на улице. Полагаю и надеюсь, что на этом мы исчерпали все возможные темы для диалога». — «Видимо, да». — «Тогда позвольте мне откланяться». — «Конечно, господин Дорнье».

Де Грези проводил Дорнье до дверей. На прощание тот многозначительно посмотрел на переплётчика; в этом взгляде не было упрёка или угрозы, но что-то в нём таилось такое странное, неприятное, опасное, и де Грези отвёл глаза. Разговор почти не оставил следа в сознании переплётчика. Большую часть сказанного гостем он понимал и без того. Поэтому примерно через десять минут после отъезда Дорнье де Грези вышел из дому и отправился на рынок за некоторыми составляющими для дубильного раствора. Так или иначе сделать он ничего не мог, оставалось только ждать. Только по дороге к рыночной площади он осознал, что дверь была заперта, а Дорнье встретил его в кабинете, каким-то образом туда пробравшись. Впрочем, чёрт с ним, подумал де Грези, может, я и в самом деле забыл закрыть дверь на замок.

Совсем иначе чувствовала себя Анна-Франсуаза. Этой ночью муж решил уделить ей внимание, но она не сумела отдаться ему как раньше — целиком, без посторонних мыслей, пытаясь получить удовольствие от его средней искусности ласк. Анна думала о де Грези, и муж, вероятно, почувствовал её нежелание, так как быстро закончил дело и удалился в свою спальню (он спал отдельно от жены в случаях, когда его сексуальные потуги терпели фиаско). Утром Анна приняла решение снова ехать к переплётчику. Она не могла больше терпеть.

Поездка была схожа с позавчерашней: тот же кучер, та же служанка Жанна, такой же надуманный предлог (на этот раз — посещение парфюмерной лавки). Чтобы на всякий случай избавиться от дополнительного соглядатая, Анна-Франсуаза со служанкой покинули карету неподалёку от улочки, где содержали свои лавки парижские парфюмеры, кучеру было велено ждать, покуда дамы не вернутся. Анна за первым же углом остановила наёмный фиакр, на котором и отправилась на улицу Утраты. Жанна понимала, что с госпожой следует дружить, следует втереться ей в доверие — тогда и тебе порой что-нибудь будет перепадать. Поэтому она заверила герцогиню, что забудет и маршрут, и конечную цель их поездки, и будет впредь совершенно уверена в том, что всё время они вдвоём провели среди парфюмерных богатств. К слову, Анна-Франсуаза снова не могла толком сформулировать цель своей поездки. Увидеть Шарля? Может, соблазнить его? Может, просто постоять под его окнами? Анализируя своё внезапное чувство, Анна удивлялась. Шарль не был красив, хотя его черты отличались определённым благородством, какое может возникнуть у ребёнка аристократа и простолюдинки (или наоборот). Анне он определённо казался эрудированным, но об уме переплётчика судить она не могла, несмотря на шестичасовой разговор. Ум — это умение правильно применять эрудицию, говаривал де Ври, Анна же не могла представить себе, как Шарль применяет те многочисленные знания, которые он почерпнул в переплетённых и, соответственно, прочтённых книгах. И хотя загадочность была одним из основных факторов мужской привлекательности де Грези, Анна чувствовала, что, даже разгадав этого мужчину до конца, она всё равно к нему не охладеет. И Анна поехала к нему — наугад, в надежде застать его дома.

Он был там, но опять же в своей мастерской, в основном доме. И если Дорнье, не дождавшись ответа, позволил себе войти без спросу, то Анна-Франсуаза не владела искусством отпирания запертых дверей, да и при умении не воспользовалась бы такой возможностью из уважения. Или, если уж называть вещи своими именами, — из любви.

Она постучала, потом ещё раз. Жанна стояла за спиной Анны-Франсуазы. Шарль в этот момент теснил довольно простой узор, но оторваться никак не мог, поскольку холодное тиснение требовало достаточно длительного и неотрывного приложения сил. Собственно, слышать стук он тоже не мог — но что-то вдруг дёрнулось у него внутри, что-то укололо в сердце, и переплётчик понял: она здесь. И впервые в жизни он сделал странную, страшную даже вещь — бросил работу ради чего-то другого. Он отпустил штамп, оставив незаконченный блинт, причём не просто незаконченный, а требующий переделки, и пошёл наверх, чтобы перейти в дом-приёмную. От Шарля пахло, и он боялся, что запах отпугнёт прекрасную даму, но что было делать, не кричать же ей из-за двери: подождите, я быстро вымоюсь и тут же к вам выйду. Когда он миновал переход, в дверь уже никто не стучал, видимо, посетитель устал и решил, что хозяина нет дома. Но Шарль всё-таки продолжал ощущать покалывание, и сердце говорило ему: отвори.