И станешь ты богом - читать онлайн книгу. Автор: Александр Костожихин cтр.№ 35

Раздробленные в кровавую кашу коленные чашечки лежавшего без сознания на земле человека смотрелись жутко.

С котомкой в руках подошёл Гондыр, и с ним – Волчий хвост.

– Ну, что?

– Этих двоих я вылечу. Кости срастутся быстро. А вот этот – не жилец. Либо придется калечить его. Очень скоро образуется трупная гниль, она пойдёт вверх по кровотокам и начнёт пожирать тело. Страшно мучиться будет. Чтобы этого не случилось, необходимо отрезать ему ноги. В целую кость эту кашу уже не сложить. Отрежем – сохраним жизнь. Только с отрезанными ногами, да ещё выше колен, как он жить будет?

– И ничего нельзя сделать?

– Нет.

Волчий хвост со вздохом опустился на землю. Положил голову раненого к себе на колени:

– Дайте ему в руки меч. Он воин. И должен погибнуть, как воин – с оружием в руках.

В потную ладонь вложили меч. Атаман вынул нож и вонзил его в сердце несчастного. Тело дёрнулось в конвульсии и застыло.

– Унесите к остальным на костёр.

Тем временем Кудыма достал из мешка баклагу. Помочил чистую тряпочку тёмно-зелёной, сильно пахнувшей травами, густой жидкостью.

– Терпи, боец, атаманом будешь, – обратился он к тому, у кого сломанная кость торчала наружу. Промыв водой разрыв, сильным движением вставил на место торчавший обломок и тут же плеснул на рану отваром. Пошевелил скрипевшую в разломе кость, устанавливая её правильно. По бледному лицу воина крупным градом катился пот. Шаман обернул намоченной тряпочкой место перелома, поверх нее наложил принесённые ему Гондыром дощечки и затянул их лоскутами разорванной на полосы чьей-то рубахи.

– Ну, вот и всё. Через месяц девок щупать будешь.

Второму, терпеливо дожидающемуся своей очереди, вправил кисть. Затем так же обернул ее пропитанной жидкостью тряпочкой и укрепил дощечками.

Оба воина с радостным изумлением посмотрели друг на друга. Боли не было! Места переломов словно посыпало инеем.

Кудыма улыбнулся.

– Нет, ребята, боль еще вернётся. Только завтра. Она вам ещё надоест. Но ничего. Вам ли привыкать терпеть боль? Этот настой быстро заживляет раны. Тебе через седмицу можно будет убрать дощечку. А тебе придётся десять дней с ней походить. Потом на рану плесканёшь настоя, снова замотаешь тряпицей, да ещё десять дней походишь. Но уже без дощечек. Всё ясно? А потом и по девкам побежишь. Проверишь на их титьках да задницах, как рука твоя действует. Если хорошо сжимает и хлопает, значит снова готов к боям.

Все вокруг рассмеялись.

Кудыма отлил настоя в баклагу воина.

Жизнь в лагере пошла своим чередом. Убитых сложили на помост, кое-кто устанавливал для атамана новый шатёр, другие разжигали костры для приготовления обеда. Несколько человек с натугой вытаскивали мёртвую гадину из лагеря, чтобы сжечь её где-нибудь подальше. Звонко перекликались в кузнице молотки.

Небо потихоньку заволакивало тучами.

Утро выдалось холодным и промозглым. Тяжёлые серые тучи без просвета затянули небо до самого горизонта. С низких небес сыпал дождь не дождь – какая-то мерзопакостная, пробирающая до костей морось, обволакивавшая всепроникающей влагой. От сырости невозможно было укрыться ни в лесу, ни под крышей избы. Редкие, резкие порывы холодного ветра будоражили рябью воды Камы, глухо шумела чащоба.

Под ногами хлюпала и чавкала жирная, смачная грязь, налипая огромными, пудовыми комьями на сапоги и лапти, неохотно, с трудом стряхиваясь и снова налипая. Воины шлёпали по размытой дороге молча, угрюмо. Лишь изредка раздавалась короткая, злая брань, когда кто-нибудь оскальзывался или засасывающая ледяная жижа наполовину стаскивала обувь. Когда же воин, люто ругаясь, дёргал ногой, жижа неохотно, с утробно чавкающим звуком, отпускала жертву.

Впереди колонны, изображая богатых варяжских купцов, ехали на конях Ингрельд и Гондыр. Рядом с ними, тоже верхами и в нарядной одежде – ещё двое ватажников яркой восточной внешности, прикидываясь то ли арабами, то ли персами, или – кто их там разберёт.

Вслед за ними хлюпали грязью тридцать воинов в лёгких кожаных доспехах, среди которых первыми шли Щука и Волчий хвост. У каждого был щит; на наконечники копий надеты промасленные кожаные мешочки, сберегающие острые жала от влаги; топоры и мечи были также аккуратно перевязаны промасленными тряпочками. Далее шли провожатые, осторожно ведя на поводу четыре десятка коней. На каждого из коней было возложено по два тюка, под видом «товара», на самом же деле тюки были набиты овсом и сеном на корм лошадям. Под ними были спрятаны мечи и луки. Кроме того, на лошадях закрепили походные котлы и прочую необходимую в дороге мелочь.

За лошадьми месила грязь группа стражников в роли «охраны каравана». За «охраной» плелись носильщики с тюками на плечах. А замыкал это длинное карнавальное шествие плотно сбитый отряд из сорока человек. Все воины без исключения имели луки, хотя тетивы наброшены не были – не стоило её портить по такой погоде. Да и сами луки были обёрнуты берестой. Даже в случае внезапного нападения накинуть тетиву для опытного воина не составит труда.

Такое многолюдье никого не удивляло. Купцы нередко объединяли свои караваны, впоследствии их пути расходились, кто-то находил новых попутчиков, кто-то – нет. По этой колонне сразу было видно, что вот, едут, объединившись четыре купца. Если товар дорогой и его много, не стоит экономить на охране. В пути всякое может случиться. Не только разбойники, но и иные мелкие князьки со своими дружинами порой обчищали караваны. Да и, в конце концов, сами купцы, бывало, в глухих местах грабили своих собратьев не хуже разбойников. Словом, бережёных боги берегут.

Но, в общем, ватажники прекрасно понимали, что на такой большой и хорошо охраняемый караван может напасть только большая и хорошо организованная шайка. Вот, например, такая шайка, как их. Правда, здесь, в этих краях, кроме них, других разбойников не водилось. Сами же всех, слава богам, и разогнали. Кому нужны соперники? Таких соперников без лишних разговоров вешают на ближайшем суку либо на кол сажают.

Правда, пошаливают иногда случайные залётные гости. Но по мелочи. Чёрная слава атамана по кличке Волчий хвост далеко известна. Даже когда он сам изволит шалить далеко от этих мест, те обычно помалкивают. Такой ватаги, как у него, ни у кого нет: железная дисциплина, ярость, жестокость, жадность его дружинников известна всем. Ведь одной численности мало. Бывают разбойничьи ватаги и побольше числом, только толку от их числа мало. Все еще помнили, как Волчий хвост, в короткой кровавой схватке, разогнал ватагу Короеда, у которого людишек было втрое больше, чем у атамана. Слишком уж лютые и опытные воины подобрались у Волчьего хвоста. Короеда, что пытался помешать налёту ватаги Волчьего хвоста, ибо считал те земли своими, изловили и распяли, содрав предварительно кожу на руках и ногах. Чтобы дольше мучился.

К вечеру дождь утих. Уже почти в полной темноте, на какой-то поляне возле глухо звенящего ручейка, встали на ночёвку. Насквозь промокшие люди, тихо бранясь, натаскали волглого хвороста, на скорую руку развели костры. Развьючили, обтёрли коней. Спутав им ноги, отпустили пастись. Сами занялись ужином. В нескольких походных котлах сварили жидкую кашу. Трапезой им удалось немного скрасить этот по-осеннему ненастный день. Огонь разгорелся, горячее варево взбодрило людей, их перестала бить дрожь. От одежды повалил пар. Резко запахло немытыми телами, нестиранными портянками, дёгтем, кожей и чем-то ещё, неуловимо едким, тем, что присуще любому лесному человеку или страннику. Поужинав, кое-как укладывались спать на мокрой земле. Однако толстый слой мха настолько пропитался влагой, что людям казалось, будто они ложатся в воду. Зябко ёжились, прижимаясь друг к другу, пытаясь хоть как-то сохранить остатки тепла от ужина и костра.