На руинах - читать онлайн книгу. Автор: Галина Тер-Микаэлян cтр.№ 40

Анвар слушал, родители рассказывали, и когда один из них уставал, начинал говорить другой.

… Через три месяца после несчастья, свалившегося на Супойнат, жену Юсуфа, подошло время рожать Айгази, жене пастуха Курбана. В совхозной больнице роды принимали молодая врач и старая акушерка Асият. Когда Асият увидела ребенка, она начала хохотать — новорожденный мальчик не имел шеи, от этого голова и туловище его казались одним целым, напоминавшим яйцо, на самой верхушке которого зиял огромный глаз. Продолжая хохотать, Асият выбежала из больницы и начала танцевать, а люди смотрели на нее и ничего не могли понять, пока до них не дошло, что опять пришла беда, и разум старухи не выдержал.

Молодая врач тоже растерялась, но все же сообразила — позвала главного врача, медсестру и нянечку. Асият увели и сделали ей укол, позвонили в районный центр, сообщили Рустэму. Хотели забрать у Айгази ребенка, но несчастная мать вцепилась в него и так кричала, что махнули рукой — оставили его с ней до приезда врачей из районного центра. Пришлось сделать ей еще один укол, наконец она уснула, и Сергею Муромцеву удалось сфотографировать новорожденного. Ночью же, когда нянечка прилегла на диван в коридоре, Айгази очнулась, открыла окно, вылезла и убежала. Ее искали в лесу, но так и не смогли найти — решили сначала, что она бросилась в пропасть, но нигде у подножия плато тела обнаружить не смогли. Ребенка же мать Курбана унесла и куда-то спрятала.

Сергей и Халида были крайне встревожены тем, что случилось. Они пришли к Джейран, которая в то время ждала ребенка и начали уговаривать ее поехать в Ленинград, чтобы лечь на обследование. Однако молодая женщина была в истерике, она заперлась в доме и не хотела говорить, а потом ее муж Салихат вышел к ним и попросил уйти.

Вскоре поползли слухи — будто, когда строили базу, завезли в совхоз радиоактивный цемент из Чернобыля. Жители села собрались на главной площади, они были возбуждены, кричали и требовали, чтобы ученые разрушили базу и сбросили в пропасть то, что от нее останется. Сергей попробовал с ними поговорить.

«Мы провели исследования, — сказал он, — и не связываем возникновение уродств с радиацией. Дефекты возникают на генетическом уровне, они вызваны мутациями, причину которых мы пока не можем объяснить».

Толпа загудела, подалась вперед, и вдруг кто-то крикнул:

«Это все вы, ученые, над нами экспериментируете, потому вашу базу и засекретили».

И тут же пошло со всех сторон:

«Мы газеты читаем, знаем, что в застойное время КГБ творило».

«Пусть из ООН приезжают, пусть из-за границы специалисты проверят».

И кто-то крикнул:

«Уезжайте, не хотим, чтобы в нашем селе ваша база была!».

«Разрушим их базу!».

Тогда милиционер Назим испугался и два раза выстрелил в воздух, а Рустэм Гаджиев встал посреди дороги, ведущей к базе, и поднял руку.

«Подумайте над тем, что говорят ученые, — сказал он, — а сейчас с миром разойдитесь по домам».

Люди послушались и стали расходиться. Остались только самые упрямые, которые продолжали кричать.

«Мы уезжаем, не хотим здесь жить!».

«Подальше от ученых — там наши дети родятся нормальными и здоровыми».

Рядом с Рустэмом встала его жена Сабина и обратилась к Салихату:

«Салихат, сынок, никто не желает зла Джейран, ученые хотят ей только помочь, уговори ее пройти обследование».

Салихат, муж Джейран, резко повернулся и зашагал к своему дому. Ближе к вечеру Халида вновь пришла к Джейран, чтобы уговорить ее пройти обследование, но молодой женщины дома не было. Не было и ее мужа, а соседка сказала, что видела их часа два назад — они направлялись в сторону леса.

Как долго могла гулять в лесу молодая беременная женщина? К ночи поднялась тревога, и Рустэм велел начать поиски. Искали супругов до самого утра, а когда встало солнце, из леса вышел Салихат, держа наперевес ружье. Он остановился, ожидая, пока люди подойдут поближе, а когда встревоженные односельчане окружили его, бросил ружье наземь и сказал:

«Джейран не хотела, чтобы врачи ее обследовали, она не хотела слышать их приговор. У нее не было сил узнать судьбу нашего ребенка, и не было сил ждать. Ей не хотелось, чтобы ее и ребенка обследовали даже после смерти — она попросила меня выстрелить ей в сердце и закопать их обоих в лесу — так далеко, чтобы никто не нашел. Я выполнил ее просьбу. Я убийца, арестуйте меня».

Следователь долго допрашивал его, но он так и не назвал места, где похоронил жену. Через два месяца односельчане узнали, что Салихата признали невменяемым и поместили в сумасшедший дом. После этого люди начали уезжать из совхоза. Сначала уезжали молодые семьи, неженатые парни и незамужние девушки — ужас гнал их всех из родных домов. Старшие братья Анвара вместе с женами тоже покинули село — устроились работать в Дербенте.

Всего лишь за полгода совхоз опустел, к лету восемьдесят девятого лишь Гюля с Рамазаном и еще несколько молодых пар оставались в своих домах, не больше пятнадцати семей. На фермах не хватало рабочих рук, одну из двух совхозных школ закрыли — родители торопились увезти детей. В конце весны Сергей и Халида с младшими сыновьями уехали в Ленинград — там от тяжелой болезни умирала жена Петра Эрнестовича.

Вскоре после их отъезда Сабину, первую и любимую жену Рустэма, тоже поразила болезнь. Тбилисский профессор Гургенишвили, к которому повез ее Рустэм, сказал, что это старческое слабоумие. Он сделал все, что мог — прописал лекарства, от которых не было никакого толку, и позвонил в Москву, чтобы проконсультироваться с коллегами. Но все было напрасно, Сабина быстро угасала.

Когда смерть коснулась своим крылом ее чела, и с уст отлетел последний вздох, у изголовья усопшей находились вторая жена Рустэма Мариям, мать Аслана, и младшая жена Лейла. Зара стояла позади свекрови и видела окаменевшее от горя лицо Рустэма. Он даже не оглянулся, когда тихо стукнула дверь, и вошли только что приехавшие из Тбилиси Халида с Сергеем. Дочь встала рядом с отцом, взяла его за руку, но Рустэм даже не пошевелился.

«Папа, — тихо проговорила она, — я знаю, как тебе больно. Твоя боль — моя боль».

Сергей коснулся плеча тестя.

«Примите мои соболезнования, Рустэм. Сожалею, мы из Москвы звонили профессору Гургенишвили, сегодня говорили с ним лично. Он сказал, что врачи сделали все возможное, но процесс был необратим».

Гаджиев окинул его недобрым взглядом.

«Врачи! — презрительно проговорил он. — Врачи никогда не умели лечить, все их лекарства и диагнозы — пустой звук. Сабине было только семьдесят, ее мать и бабушка в эти годы могли бы посоревноваться в рассудительности с любым мудрецом. Откуда у Сабины могло возникнуть старческое слабоумие? Старческое слабоумие не убивает так быстро, чтобы понять это, не нужно быть ученым».

«Папа, — Халида прижала руки к груди, — три дня назад умерла жена Петра Эрнестовича, Сережиного брата. У нее были те же симптомы, и когда мы поговорили с Гургенишвили, у нас возникли подозрения. С нами прилетел патологоанатом, просим тебя разрешить произвести вскрытие».