Когда исчезли голуби - читать онлайн книгу. Автор: Софи Оксанен cтр.№ 27

— Послушай, дурочка. Все это организационные вопросы. Я же наблюдаю за вами. Мой Вальтер заглядывается на других женщин, даже когда я сижу рядом с ним, Гельмут ни на кого, кроме тебя, не смотрит. Вальтер считает, что у Гельмута блестящее будущее и что у него есть талант по части всяких стратегий, в которых я ни черта не понимаю. Когда война закончится, его, увешанного медалями, позовут в Берлин, а ты будешь ходить с ним в качестве его дамы на разные блестящие приемы. Ты сделала правильный выбор. Твой немецкий идеален, и выглядишь ты как настоящая немецкая фрейлейн. Какой подбородок! А нос! — воскликнула Герда и развеяла сомнения Юдит, щелкнув ее пальцем по носу. — Не зря ты ходила в немецкую школу для девочек. И ведь наверняка была лучшей в классе! Золотко, пойдем-ка лучше глотнем “Сайдкара”. Прочь печали!

Герда схватила Юдит за руку и крепко сжала ее. Она так просто умела все объяснить, и, возможно, она действительно права, возможно, все на самом деле просто, по крайней мере сейчас, на диване в “Норде”. Юдит привыкла все усложнять, беспокоиться о мелочах, хотя Гельмут показал ей совершенно другой мир, где не было и не должно быть места печалям прошлой жизни. Вчера сестры Паалберг обменялись многозначительными взглядами, когда Юдит прошла мимо них по Лиивалайа. Одна из них насмешливо подняла брови, после чего обе они повернулись к витрине хлебной лавки. Юдит задумалась, как бы Герда на ее месте отнеслась к такой встрече, и решила, что та просто пожала бы плечами. И тогда она тоже гордо вскинула голову вверх, к солнцу, и ей сразу же стало легко и даже весело. Герда терпеть не могла высокомерия, с которым отнеслись к ней женщины, одетые в дважды перелицованные пальто. Ей не нужны были такие люди, да и вообще никто. Герда права. Теперь Юдит смотрела фильмы в их собственном домашнем кинотеатре в квартире на Роозикрантси и была этим чрезвычайно довольна: в городском кинотеатре можно было столкнуться со знакомыми, с которыми у нее нет больше ничего общего. Она позвала в гости Герду, чтобы вместе посмотреть Liebe ist Zollfrei . В собственном кинозале. Ей не приходилось больше жаловаться на то, что нужно везде ходить пешком и что общественный транспорт скверно работает. У нее был личный шофер и “опель-олимпия”. И она совершенно не знала, что делать, если знакомые вдруг начнут смеяться над Гитлером или над немцами в присутствии Гельмута — немцы не понимали эстонского языка, и многие пользовались этим, чтобы отвести душу. Немцы оказались менее суровы, чем русские. Юдит недавно видела, как какой-то парень показал нос немецкому офицеру, а тот даже не обратил внимания. При прежней власти такого просто не могло быть. И все же она не хотела бы оказаться в подобной ситуации вместе с Гельмутом. Это было бы несправедливо, ведь он так много сделал для нее, даже пообещал найти сведения о Йохане.

Разговор с Гердой взбодрил ее, несколько коктейлей взбодрят еще больше, но, возвращаясь вслед за Гердой в зал, Юдит быстро огляделась по сторонам. Она привыкла делать это с первого же вечера, хотя там, где обычно бывали немцы, знакомые встречались гораздо реже, во всяком случае, вряд ли тут мог оказаться Роланд, единственный человек, о котором она ничего не рассказывала Герде.

В тот момент, когда Юдит подносила коктейль к губам, сидя за покрытым белой скатертью столиком, Роланд, стоя на Роозикрантси, делая вид, будто изучает объявления, над которыми большими буквами было написано “Аренда квартир”. Он знал наизусть каждое из этих трепещущих на ветру объявлений. Двери госпиталя и доносящийся оттуда запах карболки прочно ассоциировались у него с ожиданием и чувством досады. Он различал по шагам и голосам спешащих на работу медсестер и санитаров, служащих, бегущих в свои конторы, горничных и служанок, отоваривающихся в специальных магазинах для немецких военнослужащих. Его квартирная хозяйка уже почти ничего не видела и не слышала от старости и не совала нос в его дела, но на улице было много немцев и их приспешников; поскольку сам он уже легко опознавал все категории пешеходов, он предполагал, что вскоре будет и сам столь же легко узнаваем для других, и поэтому решил сменить место жительства. Он переберется на чердак заброшенного дома в Меривялья. Подпольщик должен действовать осторожно, а он уже достаточно долго следит здесь за передвижениями немца Юдит и его знакомыми. Соотнося свои сведения с полученными от Ричарда отчетами, Роланд приходил к выводу, что немцы не меньшие лицемеры, чем большевики, которые обобрали страну до нитки и сделали это официально, по законам Советского Союза. Когда советские войска ушли и замок Курессаари стал доступен, Ричард был в числе первых, кто попал внутрь и обнаружил там горы трупов — у женщин была отрезана грудь, мужчины исколоты иголками. Стены в подвалах фабрики “Каве” были вымазаны кровью. Теперь повторялось то же самое, не менее законно, чем прежде. Они сделают все, чтобы история с Розали не всплыла на поверхность, даже ради иллюзии законности. Роланд почти не сомневался, что ему придется стать свидетелем таких же зверств, как и во времена большевиков, и руки его дрожали, когда вечером он описывал сложившуюся ситуацию. Курьер отвезет письмо в Швецию.

Штурмбаннфюрер СС Зандбергер и глава марионеточного самоуправления Мяэ считают, что Германия должна вернуть себе доверие эстонцев. Во времена Эстонской республики бежавшие из Германии и других стран евреи вели столь активную контрпропаганду, что массовые погромы, великолепно организованные в Литве и Латвии, не решат проблему в Эстонии. Зандбергер понял это с первых дней и поэтому старался ограничивать деятельность зондеркоманд и препятствовать незаконному насилию. Подобная деятельность, а также приверженность закону подчеркивают, что Зандбергер умен и наблюдателен. Все действия должны производиться в соответствии с законами Германии.

— Я помню, как открывали курзал. Стояли длинные белые ночи. Только представь себе, коктейли подавали до трех утра!

Юдит наконец пришла. Слова о коктейлях напомнили мне, что Юдит совсем не такая, как Розали, из другого мира. В юности она пила коктейли, бывала на приемах, отплясывала свинг.

Мы сидели какое-то время молча и слушали музыку, доносившуюся из курзала. Я старался скрыть, как я рад этой встрече. Организовать свободный час на работе было непросто, тем более что на мое место стояла большая очередь желающих. Я был почти уверен, что Юдит не придет, но надеялся, что хотя бы новости меня не разочаруют. Слишком уж часто они разочаровывали. Слишком часто.

— Скучаешь по деревне? — спросила Юдит.

Я не ответил, не понял ее вопроса. Городские мостовые нравились мне не больше, чем моему мерину, и Юдит прекрасно знала это. Я старался вести себя непринужденно, чтобы она не догадалась, как я зол на нее за все те вечера и ночи, когда напрасно ждал ее. Когда же наконец я ее увидел и она шла одна, я испытал одновременно облегчение и ярость. Стеклянные глаза ее чернобурки были столь же бесчувственными, как и ее собственные, в них не было и следа памяти о Розали, но даже тогда я смог сдержать свои чувства. Я не имел права спугнуть ее, лишь слегка напугать. У нас не было ни одного своего человека на таком высоком уровне, и, несмотря ни на что, я доверял ей гораздо больше, чем остальным девицам, обхаживавшим немцев.