Смерть в кредит - читать онлайн книгу. Автор: Луи-Фердинанд Селин cтр.№ 36

Откуда им знать это… Не из лицея же… Трепотня, блеф. Настоящая ненависть идет изнутри, из молодости, растраченной на непосильную работу. Такую, от которой сдыхают. Только тогда она будет так сильна, что останется навсегда. Она проникает всюду, ее достаточно, чтобы отравить все, чтобы истребить всю подлость среди живых и мертвых.

Каждый вечер, когда я возвращался, моя мамаша интересовалась, неужели я еще не получил жалованье… Она все время готовилась к худшему. За ужином об этом начинали говорить снова. Эта тема была просто неисчерпаема. А если я вообще его никогда не получу?..

Эти разговоры, особенно во время еды, были очень тяжелы для меня. Я почти не осмеливался просить добавки. Я торопился покончить с едой. Моя мать тоже ела быстро, тем не менее я ее раздражал.

«Фердинанд! Сколько раз тебе говорить! Ты даже не замечаешь, что ешь! Ты глотаешь, не прожевывая! Ты жрешь, как собака! Посмотри на себя! Ты же весь прозрачный! Зеленый!.. Разве это может пойти тебе на пользу? Для тебя делают все, что могут, но ты только понапрасну переводишь пищу!»

* * *

На складе у малыша Андрэ было относительно спокойно. Лавлонг почти никогда туда не поднимался. Если он исправно писал номера, ему особенно не надоедали.

Андрэ любил цветы, что часто бывает с убогими, он привозил их из деревни и расставлял в бутылки… Он украсил ими все балки своего чердака… Однажды утром он привез огромную охапку боярышника. Все это видели… Было решено, что подобное непозволительно. Все так долго обменивались мнениями по этому поводу при Лавлонге, что тот сам решил подняться и посмотреть… Андрэ изругали и заставили выбросить все во двор…

Внизу, в больших отделах, работали только старые козлы, «экспедиторы». Я никогда не видел более лицемерных и склочных ублюдков… А им впору было бы подумать о мире ином.

Там был один продавец, долговязый Магадю из «Парижской доставки», козел из козлов. Он и настроил Андрэ… испортил наши отношения… Они часто вместе шли по дороге из Порт де Лила… Он сделал все, чтобы Андрэ почувствовал ко мне неприязнь… Это было нетрудно: тот легко поддавался влияниям. Сидя часами в одиночестве в углу своего хранилища, он весь издергался. Стоило кому-то что-нибудь наболтать, дать понять ему, что он в опасности… Его было уже не переубедить… Неважно, что это было вранье… Придя к Андрэ, я нашел его возмущенным…

— Это правда, Фердинанд? — спросил он. — Это правда? Что ты хочешь занять мое место?..

Я ничего не понимал… Я стоял как олух… Я был поражен… Андрэ продолжал…

— Ах! Я прошу тебя, уходи! Не прикидывайся! Все в магазине это уже давно знают! Только я один сомневался!.. Я просто болван, вот и все!..

Всегда мертвенно-бледный, он пожелтел; со своими выбитыми зубами, весь в соплях, он был просто ужасен, на него было противно смотреть, к тому же он волновался… Прыщавое лицо, взлохмаченные волосы, вонь. С ним невозможно было говорить… Мне было неприятно…

Он подозревал, что я хочу занять его место… Да в тысячу раз больше я бы хотел, чтобы меня немедленно вышвырнули за дверь… Но куда бы я потом пошел? Это было бы прекрасно… Но я не мог себе этого позволить… Напротив, я должен был цепляться, стараться изо всех сил, выкручиваться… Я попытался его переубедить. Он мне больше не верил. Эта сволочь Магадю его хорошо обработал.

С этого момента он остерегался каждого моего движения. Он больше не показывал мне член, он боялся, что я об этом всем расскажу. Он уходил один в уборную, специально, чтобы спокойно покурить. Он больше не говорил о Пале-Рояль…

На седьмом этаже, между лестничными пролетами, я, скинув свою ношу, забивался в угол, снимал башмаки, куртку и ждал, когда же все это кончится…

Андрэ делал вид, что не видит меня, он специально принес к себе наверх «Замечательные иллюстрированные приключения». Он читал их, раскладывая по полу… Если я заговаривал с ним, даже очень громко… он делал вид, что не слышит. Он выписывал свои цифры кистью. Все, что я говорил или делал, казалось ему подозрительным. В его глазах я был предателем. Если он потеряет место, тетка устроит ему такое, что он попадет в больницу… Конечно! Я всегда об этом знал… Все же я не мог вынести, что он считает меня подлецом.

— Послушай, Андрэ, — сказал я ему в конце концов. — Пойми ты наконец, что я совсем не хочу тебя подсиживать!..

Он ничего не ответил, продолжал бормотать над своими картинками… Он читал вслух. Я подошел ближе посмотреть, про что там… Это была история про Короля Крогольда… Я прекрасно ее знал… Давно… Еще когда Бабушка Каролина была жива… Мы учились по ней читать… Потрепанная, старая книжка…

— Слушай, Андрэ, — предложил я ему. — Хочешь, я расскажу, что там дальше! Я знаю это наизусть!..

Он ничего не ответил. Но все же на него подействовало… Он заинтересовался… У него же не было продолжения…

— Слушай, я расскажу тебе дальше… — Я воспользовался обстоятельствами. — «Все население Христиании укрылось в церкви… В соборе, огромном, в четыре раза большем, чем Нотр-Дам… Все становятся на колени… там внутри… Ты слышишь?.. Они боятся Короля Крогольда… Просят прощения у Неба за то, что ввязались в войну… За то, что защищали Гвендора!.. Принца-изменника!.. Им некуда деться… Под сводами церкви их несколько тысяч!.. Выйти не осмеливается никто!.. Все так перепуганы, что даже забыли молитвы!.. Они бессвязно бормочут! Старики, торговцы, юнцы, матери, кюре, трусы, маленькие дети, смазливые шлюхи, архиепископы, полицейские, все наделали в штаны… Все жмутся друг к другу… Это ужасное месиво… Оно бурлит, стонет… Никто даже не смеет вздохнуть, так им тяжело… Все умоляют… Просят… Чтобы Король Крогольд не сжигал все… Пусть только пригороды… Пусть он не сжигает все, чтобы наказать их!.. Центральный рынок просит об этом! склады, весы, дом священника, дворец Правосудия и Собор!.. Святая Христиания… Самая чудесная на свете! Им некуда деться! Все так съежились… Как будто бы хотели исчезнуть…

Из-за стены слышно, как нарастает ужасный шум… Это передовой отряд Короля Крогольда… грохот железа по мосту Леви… Ах! Да, точно! Кавалерийский эскорт!.. Король Крогольд у ворот… Он привстает в стременах… Слышно, как гремят доспехи… Рыцари проезжают через пригород Станисла… Огромный город кажется пустыней… Нигде ни души… За королем следует шумная толпа слуг… Ворота недостаточно широки… Повозка застревает в проходе… Высокие стены крушатся с двух сторон… Все рушится!.. Крытые повозки, легионеры, варвары проталкиваются вперед, катапульты, слоны, гидравлические насосы проходят через пробоину… В городе царят безмолвие, оцепенение… Дозорные башни… Монастыри… Дома… мастерские ремесленников… Все неподвижно…

Король Крогольд останавливается возле паперти… Вокруг него лают, прыгают, встают на задние лапы двадцать три дога… Эта свора уже отличилась в битвах с медведями и с зубрами… Эти огромные псы разносили в щепки целые леса… от Эльбы до Карпат… Сквозь шум Крогольд слышит звуки гимнов… которые поет затаившаяся толпа, спрятавшаяся, загнанная под своды… Черная месса… огромные двери поворачиваются… И Крогольд видит, что рокочет перед ним… В глубоком мраке… Скрывается целый народ?.. Он боится подвоха… Органы рокочут… Их гул слышен на паперти… Но он не верит!.. Это предательский город!.. Он всегда останется таким!.. Он бросает Судье приказ сейчас же освободить весь Собор… Три тысячи слуг все сминают, бьют… растаскивают… Толпа подается, окружает их… напирает на двери… расползается вдоль стен… Сопротивление подавлено… Ружья не нужны… Король ждет в седле… Его першерон, огромный и мохнатый, бьет копытом. Король пожирает огромный кусок мяса, целую баранью ногу; он вгрызается в нее, отрывая большие куски… Он рвет ее на части, приходит в ярость… Что там застряли?.. Король вдруг поднимается в стременах… Из всей орды он самый крепкий… Он свистит… Зовет… Собирает свору вокруг себя… Потрясает мясом над головой… И с размаху бросает его далеко в темноту… Оно падает посреди церкви… Прямо среди сидящих на корточках… Вся свора с визгом и рычанием бросается туда… Доги рвут направо и налево… душат… грызут… Страшная паника. Стоны усиливаются… Вся толпа в ужасе бросается на ступени… Давка… толчея, человеческая лавина достигает подъемных мостов… Людей давят о стены… Пиками и повозками… Теперь путь перед Крогольдом свободен… Собор принадлежит ему… Он пришпоривает лошадь… Въезжает… Требует полной тишины… Пусть замолчит свора… люди… орган… войско… Он еще немного проезжает вперед… проезжает три портика… медленно слезает… Обнажает огромную шпагу… Чертит ею большой крест… А потом отбрасывает ее далеко… далеко вверх… На самую середину алтаря!.. Война окончена!.. Подходит его брат, архиепископ… Он становится на колени… Сейчас он споет «Верую»…»