Равнодушные - читать онлайн книгу. Автор: Альберто Моравиа cтр.№ 67

— И все? — жадно спросила Лиза, увидев, что он в нерешительности остановился.

— И все, — ответил он.

Его охватила тоска и усталость. «Если ты ждешь, что я заговорю о тебе, то ошибаешься», — подумал он, глядя Лизе в лицо.

— Но только, — добавил он, и голос его задрожал, словно он жаловался кому-то, — мне трудно. Я не умею притворяться… и потому чувства, поступки, слова, лживые помыслы превращают мою жизнь в жалкую комедию… Я не умею притворяться, понимаешь? — На миг он умолк.

Лиза смотрела на него с явным разочарованием.

— И потом, — заключил он обескуражено, ощутив вдруг, что в будуаре звучит лишь его голос, не вызывая ответного отклика, — все это тебя не интересует, да и непонятно… Я мог бы говорить обо всем этом целый день, и ты все равно бы меня не поняла…

Он опустил голову. И тут Лиза сказала притворно-взволнованно, доверительным тоном:

— Я бы тебя поняла, бедный мой Микеле!.. Уверена, что поняла бы…

Ему показалось, что таким же голосом заговорил бы он, вздумай он объясниться Лизе в любви.

«Вот как! Оказывается, мы с тобой одного поля ягоды», — с грустной усмешкой подумал он. И вдруг почувствовал, что на голову ему легла рука Лизы. Ничего, кроме презрительной жалости к ней да и к себе самому, он сейчас не испытывал.

«Несчастная, это меня-то ты собираешься учить, как ломать комедию?!»

Но когда он поднял голову, то прочел в приторно-слащавом взгляде Лизы такую требовательную страсть, что испугался.

«Уже время!» — в растерянности подумал он, словно больной, который ожидал долгих приготовлений к операции, но едва лег на операционный стол, как увидел блестящий скальпель в руке хирурга. Он смотрел Лизе в лицо — полуоткрытые губы, пылающие щеки, умоляющий, смятенный взгляд. Он оставался совершенно равнодушным, но постепенно уступил немой мольбе, понимая, что жизнь снова требует от него притворства. Пальцы Лизы слегка сжали его пальцы, точно прося решиться наконец; он наклонился и поцеловал ее в губы.

Долгое объятие. Перистые облака заволокли небо, и в пронизанном светом будуаре сразу потемнело, стены поблекли, и от них повеяло холодом… А на диване между двумя окнами все еще сидели Лиза и Микеле, чуть наклонившись, чтобы можно было целоваться, не двигаясь. И если бы не вспухшие, вздрагивающие губы, скорее можно было бы подумать, что эти двое мирно беседуют, а не целуются.

Микеле опустил руки и широко раскрытыми глазами лениво оглядывал стену напротив. Лиза же, переплетя свои пальцы с пальцами Микеле, то и дело встряхивала головой, точно утоляющий жажду, который на миг отрывается от источника, а затем с удвоенной жадностью приникает к воде. Наконец оба откинулись на спинку дивана и молча посмотрели друг на друга.

«А теперь, что же будет теперь?» — думал Микеле, пытливо глядя на возбужденное лицо Лизы. Ее щеки раскраснелись, влажные губы приоткрылись в счастливой, умоляющей улыбке, а глаза смотрели на него чуть ли не с религиозным благоговением. Недоставало лишь сложенных в мольбе рук, взывающих к состраданию. Но тут она протянула к нему руку и, нежно погладив его по голове, дрожащим, фальшивым голосом прошептала: «Мой дорогой».

Он опустил глаза. Лиза, точно невзначай, все ближе подвигалась к нему, не переставая гладить его по голове. При этом задравшаяся юбка все больше обнажала толстое бедро с перекрученным чулком. Микеле досадовал и даже злился на себя, что не удержался и поцеловал ее. Его досада еще усилилась оттого, что ласки Лизы и ее нежные слова никак не вязались с этими ее незаметными, хитроумными, полными вопиющего бесстыдства маневрами. «За кого ты меня принимаешь?» — с отвращением подумал он. Пробудившееся было при поцелуе желание теперь пропало. Он отодвинулся и, глядя ей прямо в глаза, неловко поднялся.

— Нет, — сказал он, покачав головой. — Так ничего не выйдет.

Пораженная его словами, Лиза с укором смотрела на него, даже не пытаясь скрыть своего возбуждения и одернуть юбку.

— Что — не выйдет? — спросила она наконец. Холодность Микеле оскорбляла ее пылкую страсть и готовность к самопожертвованию. «Глупый мальчишка, — обиженно думала она. — Все так хорошо началось… И вот… в самый последний момент он вдруг поднялся с дивана…» Микеле снова покачал головой и повторил: «Так ничего не выйдет…» Тогда она потянулась к нему и осторожно взяла его за руку.

— Садись, — сказала она, пытаясь привлечь его к себе. — Ну сядь же сюда… рядом!.. И объясни, что не выйдет.

Какой-то миг он был в нерешительности, потом все же сел.

— Я тебе уже говорил, что ничего не выйдет, — скучающим тоном пояснил он, глядя куда-то поверх Лизиной головы и притворяясь, будто не замечает, как она нервно гладит его рукой и растроганно глядит на него своими влажными глазами. — Ведь я к тебе отношусь так же сложно и запутанно, как и к другим.

— Как это понимать?

— Ну, так же, как я не могу ненавидеть Лео…

— Даже теперь? После всего того, что я тебе рассказала?!

Микеле посмотрел на нее.

— Должен тебе сказать, — в некотором замешательстве пояснил он, — что все это время я лишь делал вид, будто не знаю о связи мамы с Лео… Я давно все знал.

— Давно?

— По крайней мере, уже лет десять.

Он наклонился и поднял с пола упавший разрезной нож. И когда он клал его на место, ему вдруг до слез захотелось хоть раз быть правдивым до конца.

— И вот, так же, как я не в силах ненавидеть Лео, хотя могу рассказывать тебе во всех подробностях историю его связи с мамой… так же я не могу любить тебя. Причина одна — равнодушие, полное равнодушие ко всему на свете. И потому, раз уж я не в состоянии притворяться, будто умираю от страсти, жажду заключить тебя в свои объятия, я предпочитаю ничего такого не делать.

Он умолк и посмотрел на Лизу. Увидел ее глаза, полные такой растерянности и тоски, что ему стало ее жаль.

— Постарайся меня понять, — с досадой, мрачно добавил он. — Ну, как я могу делать что-то, ничего при этом не испытывая!

— А ты попробуй…

Он покачал головой.

— Бесполезно… Все равно, как если бы я пришел к Лео и сказал ему: «Послушай, мой дорогой, я тебя и не думал ненавидеть… Наоборот, ты мне очень симпатичен. Я преисполнен к тебе дружеских чувств. Но увы, мне придется влепить тебе пощечину…» И затем началась бы драка.

— Но любовь приходит потом… — упрямо возразила Лиза с поразившим Микеле бесстыдством… — Когда двое лучше узнают друг друга.

— Мы даже слишком хорошо друг друга знаем!

Лиза побледнела. Никто еще не отвергал ее так грубо. Она испугалась — неужели ее «милый юноша» покинет ее навсегда? На миг у нее мелькнула безумная мысль — броситься перед ним на колени, точно перед святым, умоляя его остаться. Но она только робко спросила:

— Ты все это говорил не всерьез, да?