Падение ангела - читать онлайн книгу. Автор: Юкио Мисима cтр.№ 37

Если тени — подлинные тела, то их совершенные, легчайшие и прозрачные подлинные тела это, скорее всего, крылья. Лети! Лети прочь от этой вульгарности, от прозы жизни. Голова, руки, ноги — все что ненужно, чересчур материально, если есть крылья. Чуть больше презрения в душе, и ты сможешь, вплетя пальцы с пальцами женщины, взмыть над землей… но Хонда запретил это Тору. Со старческим бессилием Хонда будил в себе ревность и помышлял о том, чтобы дать молодой паре крылья, но даже ревность уже не могла разжечь огонь в груди. И вдруг Хонду озарило. Тем главным чувством, что он испытывал по отношению к Киёаки и Исао, была ревность — источник, откуда черпали чувства многие из умных людей.

Ну, хорошо. Пусть Тору и Момоко проживут свою юность, не спускаясь на землю, не обращая никакого внимания на то, что здесь творится. Тогда, если Хонда будет отсюда управлять ими, как марионетками, они станут неуверенно цепляться друг за друга, двигаться, как ему нужно. Хонда пошевелил пальцами, державшими палку. Тору и Момоко с газона двинулись к дорожке над обрывом.

— Смотрите-ка, мы их тут ждем, а они, кажется, далеко направились, — голос Таэко подрагивал от легкого возбуждения, рука мужа лежала на ее плече.

Спускавшиеся к морю Тору и Момоко прошли через заросли и сели на некрашеную скамейку, по их позам было понятно, что они наблюдают за разбросанными по небу вечерними облаками. В этот момент из-под скамейки выкатился черный комок. То ли кошка, то ли собака — издали было не разглядеть. Момоко в страхе вскочила, Тору тоже вскочил и обнял ее.

— Ох, — с губ наблюдавших из окна родителей сорвался вздох, словно пролетел пух одуванчика.

Хонда не смотрел. Не подглядывал умными глазами через щелку. Он стоял у залитого ярким вечерним светом окна, и его сознание рисовало действия, которые он прикажет совершить, и сосредоточивало силы, чтобы управлять ими.

«Вы молоды, а потому вам следует продемонстрировать доказательства какой-нибудь сверхмощной силы. Вызвать гром? А может, молнию? Или какое-нибудь странное электрическое явление? Такое, чтобы волосы Момоко вдруг встали дыбом и вспыхнули огнем».

Неподалеку росло раскидистое дерево, оно наклонилось в сторону моря. Молодые люди вдруг стали карабкаться на него.

Хонда по учащенному дыханию рядом с собой почувствовал, как напряглись родители.

— Вот, надо было надеть брюки. Какое легкомыслие… — расстроенно произнесла Таэко.

Тору и Момоко, ступая по веткам и раскачивая их, взбирались на дерево. На землю сыпались листья. Казалось, одно из деревьев вдруг обнаружило признаки буйства. Силуэты молодых людей на фоне сверкавшего в лучах вечернего солнца моря напоминали сидящих на ветке огромных птиц.

Первой с дерева спускалась Момоко. Из страха она слишком пригибалась и, зацепившись волосами за ветку, не могла освободиться. Тору бросился вниз, намереваясь ей помочь.

— Как он ее любит, — со слезами в голосе воскликнула Таэко и несколько раз кивнула головой.

Однако Тору замешкался. Хонда вдруг понял, что он специально путает волосы Момоко, цепляет их за ветки. Хонда испугался, что дело зайдет слишком далеко. Момоко, ничего не подозревая, собралась двинуться дальше, потянула волосы, но ветка не пустила, и девушку пронзила резкая боль. Тору, показывая всем видом, что чем больше он нервничает, тем ему труднее освободить волосы, снова, словно наездник, уселся на ветку. Сидя на ветке, он тянул за сетку из длинных волос и понемногу отодвигался, Момоко, повернувшись к Тору спиной, плакала, закрыв лицо руками.

С высоты третьего этажа, отделенные широким двором, их фигуры казались небольшими спокойными тенями, они напоминали рисунок на греческих вазах. С открытых участков неба на море лилось величественное сияние, оставшиеся тучи, которые после полудня несколько раз приносили грибной дождь, создавали на поверхности залива благородный рассеянный свет. Благодаря этому свету деревья, росшие на острове в заливе, казались с величайшей тщательностью прорисованными тонкими, твердыми линиями, а потом раскрашенными в разные цвета, все это было видно так отчетливо, что вызывало страх. — Как он ее любит, — повторила Таэко. И как апофеоз буквально разрывавшего грудь Хонды сознания собственного величия над заливом, на который они смотрели, мостом встала яркая радуга.

Записки Тору Хонды

хх месяц, хх день

Я не могу позволить себе неверно истолковывать поведение Момоко. Я должен быть проницательным, ведь малейшее заблуждение рождает иллюзии, а иллюзии рождают красоту. Я не настолько верю в красоту, чтобы считать, будто красота порождает иллюзии, а иллюзии — ошибочное представление. Пока я не стал хорошим связистом, я, бывало, ошибался с. кораблями. Ночью, например, трудно определить расстояние между топовыми огнями, и я как-то спутал рыбацкое судно с большим кораблем, ходившим на международных линиях, и послал ему световой сигнал: «Сообщите название корабля». Рыбаки, к которым так официально никогда не обращались, направили мне в шутку ответ, назвавшись именем кинозвезды. Но тот корабль внешне был так себе.

Конечно, красота Момоко должна быть безупречной во всех отношениях. С другой стороны, мне Необходима ее любовь, это я должен дать ей нож, которым она сама себя ранит. Игрушкой, бумажным ножом она никак не сможет пронзить себе грудь. Я хорошо знаю, что большинство строгих требований из рода «должен» возникают скорее из-за полового влечения, нежели основываются на воле и рассудке. Бесконечное брюзжание по поводу сексуального влечения часто путают с требованиями морали. Чтобы мои планы в отношении Момоко не привели к такому смешению, наверное, нужно иногда иметь женщину для удовольствий. Причинить Момоко не физическую, а душевную боль — именно это самое тягостное из того, на чем настаивает зло. Я хорошо знаю природу собственного зла. Это неотвязная потребность в том, чтобы сознание переросло в страстное желание. Другими словами, зло со всей очевидностью представляет царящий в глубине человеческой души хаос.

Иногда я думаю, что мне следовало бы умереть. Вот тогда мои планы полностью осуществятся. Ведь я ухвачу действительно верную перспективу… Сделать это при жизни — труднее не придумаешь. Особенно если тебе восемнадцать!

Мне трудно оценить позицию родителей Момоко. Они возлагают надежду на нашу длительную, в пять, а то и в семь лет связь; когда я приобрету какой-то вес в обществе, нас с Момоко официально поженят — они надеются на это благодаря тому, что раньше других заполучили меня и имеют на меня исключительное право. А каковы гарантии? Может быть, они так уверены в обаянии своей дочери? Или рассчитывают получить крупную компенсацию за моральный ущерб, если вдруг мы расторгнем помолвку.

Скорее всего, у этих людей нет серьезных расчетов. О том, что связывает мужчину и женщину, они судят примитивно, подходят к этому с позиций здравого смысла. Как они восхищались, услышав о моем IQ, глядя на них можно было подумать, что вся их страсть сосредоточилась на евгенике, [38] причем евгенике прибыльной.