Молодые львы - читать онлайн книгу. Автор: Ирвин Шоу cтр.№ 199

Войдя в столовую, они сели за стол, где сидело уже около дюжины солдат, уплетающих за обе щеки подогретые консервы из рубленых овощей с мясом и жидкий кофе.

– И как не стыдно, – сказал Кренек, сидевший в дальнем конце стола, – отбирать у населения самые лучшие куски мяса для армии?

Никто не засмеялся на старую шутку, служившую Кренеку для застольной беседы в Луизиане, Фериане, Палермо…

Майкл ел с аппетитом. Друзья вспоминали все, что случилось за годы, отделяющие Флориду от лагеря пополнений. Майкл печально посмотрел на фотографию сына Ноя («Двенадцать очков, – сказал Ной. – У него уже семь зубов»), услышал о смерти Каули, Доннелли, Рикетта, о том, как оскандалился капитан Колклаф. Он чувствовал прилив тоски по старой, ставшей вдруг родной роте, которую он с такой радостью покинул во Флориде.

Ной держался совсем иначе. Он, казалось, был совершенно спокоен. Хотя он очень исхудал и сильно кашлял, но создавалось такое впечатление, будто он достиг какого-то внутреннего равновесия, мудрой, спокойной зрелости, и Майклу начинало казаться, что Ной гораздо старше его. Ной говорил спокойно, без горечи, от прежнего едва сдерживаемого бурного гнева не осталось и следа, и Майкл верил, что, если Ной останется в живых, он будет гораздо лучше подготовлен для послевоенной жизни, чем сам Майкл.

Помыв котелки и с удовольствием закурив сигары из своего пайка, они побрели в темноте к палатке Ноя, сопровождаемые музыкальным позвякиванием прицепленных сбоку котелков.

В лагере шел цветной фильм «Девушка с обложки журнала» с участием Риты Хейуорт, и все солдаты, жившие в одной палатке с Ноем, привлеченные прелестями голливудской звезды, отправились в кино. Друзья присели на койку Ноя, дымя сигарами и наблюдая, как голубой дым спиралью поднимается вверх.

– Завтра меня здесь уже не будет, – сказал Ной.

– Да ну! – воскликнул Майкл, внезапно ощутив горечь утраты. «Как несправедливо со стороны армии, – подумал он, – соединить вот таким образом друзей только за тем, чтобы через двенадцать часов снова разбросать их в разные стороны!» – Тебя включили в описки?

– Нет, – тихо сказал Ной. – Я просто смоюсь, и все.

Майкл медленно затянулся сигарой.

– В самовольную отлучку?

– Да.

«Боже мой, – подумал Майкл, вспоминая, что Ной сидел уже один раз в тюрьме, – разве этого ему было мало?»

– В Париж?

– Нет. Париж меня не интересует. – Ной наклонился и достал из вещевого мешка две пачки писем, аккуратно перевязанных шпагатом. Он положил одну пачку на кровать. Адреса на конвертах были написаны, несомненно, женским почерком. – Это от моей жены, – пояснил Ной. – Она пишет мне каждый день. А вот эта пачка… – он нежно помахал другой пачкой писем, – от Джонни Бернекера. Он пишет мне всякий раз, когда у него выдается свободная минута. И каждое письмо заканчивается словами: «Ты должен вернуться к нам».

– А! – сказал Майкл, пытаясь вспомнить Джонни Бернекера. Он смутно представлял себе высокого, худощавого, светловолосого парня с нежным, девичьим цветом лица.

– Джонни вбил себе в голову, что если я вернусь в роту и буду рядом с ним, то мы выйдем из войны живыми. Он замечательный парень. Это лучший человек, какого я когда-либо встречал в своей жизни. Я должен вернуться к нему.

– Зачем же уходить самовольно? – спросил Майкл. – Почему бы тебе не пойти в канцелярию и не попросить их направить тебя обратно в свою роту?

– Я ходил, – сказал Ной. – Этот перуанец сказал, чтобы я убирался к чертовой матери. Он, мол, слишком занят. Здесь не биржа труда, и я пойду туда, куда меня пошлют. – Ной медленно перебирал пальцами письма Бернекера, издававшие сухой, шуршащий звук. – А ведь я побрился, погладил обмундирование и нацепил свою «Серебряную звезду». Но она не произвела на него никакого впечатления. Поэтому я ухожу завтра после завтрака.

– Ты наживешь кучу неприятностей, – старался удержать его Майкл.

– Нет. – Ной покачал головой. – Люди уходят каждый день. Вот, например, вчера один капитан ушел. Ему надоело здесь болтаться. Он взял с собой только сумку с продуктами. Ребята забрали все, что осталось, и продали французам. Если ты идешь не в Париж, а к фронту, военная полиция не станет тебя беспокоить. Третьей ротой командует теперь лейтенант Грин (я слышал, что он стал уже капитаном), а он прекрасный парень. Он оформит все как полагается. Он будет рад меня видеть.

– А ты знаешь, где они сейчас? – спросил Майкл.

– Узнаю. Это не так уж трудно.

– Ты не боишься снова попасть в беду после всей этой истории в Штатах?

Ной мягко улыбнулся.

– Дружище, – сказал он, – после Нормандии все, что может сделать со мной армия США, уже не кажется страшным.

– Ты лезешь на рожон.

Ной пожал плечами.

– Как только я узнал в госпитале, что мне не суждено умереть, я написал Джонни Бернекеру, что вернусь. Он ждет меня. – В его голосе прозвучала спокойная решимость, не допускающая дальнейших уговоров.

– Ну что ж, счастливого пути, – сказал Майкл. – Передай от меня привет ребятам.

– А почему бы тебе не пойти со мной?

– Что, что?

– Пойдем вместе, – повторил Ной. – У тебя будет гораздо больше шансов выйти из войны живым, если ты попадешь в роту, где у тебя есть друзья. Ты, конечно, не возражаешь выйти из войны живым?

– Нет, – слабо улыбнулся Майкл, – конечно, нет.

Он не сказал Ною о тех днях, когда ему было почти все равно, останется ли он в живых или нет, о тех дождливых, томительных ночах в Нормандии, когда он считал себя таким бесполезным, когда война представлялась ему только все разрастающимся кладбищем, огромной фабрикой смерти. Он не стал рассказывать об унылых днях, проведенных в английском госпитале в окружении искалеченных людей, поставляемых полями сражений Франции, во власти умелых, но бессердечных докторов и сиделок, которые не разрешили ему даже на сутки съездить в Лондон. Они смотрели на него не как на человеческое существо, нуждающееся в утешении и помощи, а как на плохо заживающую ногу, которую нужно кое-как починить, чтобы как можно скорее отправить ее хозяина обратно на фронт.

– Нет, – сказал Майкл. – Я, конечно, не против того, чтобы остаться в живых к концу войны. Хотя, скажу тебе по правде, я предчувствую, что через пять лет после окончания войны все мы, возможно, будем с сожалением вспоминать каждую пулю, которая нас миновала.

– Только не я, – сердито буркнул Ной. – Только не я. У меня никогда не будет такого дурацкого чувства.

– Конечно, – виновато проговорил Майкл. – Извини меня за эти слова.

– Ты попадешь на фронт как пополнение, – сказал Ной, – и твое положение будет ужасным. Все старые солдаты – друзья, они чувствуют ответственность друг за друга и сделают все возможное, чтобы спасти товарища. Это означает, что всю грязную, опасную работу поручают пополнению. Сержанты даже не удосуживаются запомнить твою фамилию. Они ничего не хотят о тебе знать. Они просто выжимают из тебя все, что возможно, ради своих друзей, а потом ждут следующего пополнения. Ты пойдешь в новую роту один, без друзей, и тебя будут посылать в каждый патруль, совать в каждую дырку. Если ты попадешь в какой-нибудь переплет и встанет вопрос, спасать ли тебя или одного из старых солдат, как ты думаешь, что они станут делать?