Тогда и теперь - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Сомерсет Моэм cтр.№ 27

В порыве гнева он едва не забарабанил по двери, но сдержался, вспомнив о соседях. В конце концов ему не осталось ничего другого, как признать, что женщины не дождались его и легли спать. Голодный и замерзший Макиавелли вернулся домой.

Он хотел есть, но на кухне не нашел ни крошки. В гостиной было холодно, как в склепе. Он даже не мог пойти спать, так как предстояло написать Синьории о беседе с герцогом. Большую часть донесения пришлось зашифровывать, и на это ушло много времени. Поэтому закончил он писать лишь в четвертом часу. Затем поднялся на чердак, разбудил одного из слуг, велел ему оседлать лошадь и, как только откроют ворота, скакать с письмом во Флоренцию. Он подождал, пока слуга оденется и выйдет на улицу, и только после этого лег спать.

«И эта ночь могла стать ночью любви», — пробормотал Макиавелли, натягивая на уши ночной колпак.

Спал он беспокойно, а проснувшись, понял, что его страхи оправдались. Он простудился. Подойдя к двери, Макиавелли позвал Пьеро. Голос его прозвучал, как карканье старой вороны. Юноша тут же вбежал.

— Я болен, — простонал Макиавелли. — У меня лихорадка. Мне кажется, я умираю. Принеси мне вина и что-нибудь поесть. Если я переживу лихорадку, то умру от голода. И притащи сюда жаровню. Я продрог до костей. И куда ты подевался прошлой ночью, черт побери?

Пьеро хотел ответить, но Макиавелли замахал рукой.

— Потом, потом. Принеси вина.

Поев и выпив горячего вина, он почувствовал себя лучше. Пьеро рассказал, что ждал во дворе больше часа, хотя и промок до нитки. Ждал, хотя монна Катерина буквально умоляла его войти в дом.

— Ты объяснил им, что произошло?

— Я в точности передал им ваши слова.

— И что они сказали?

— Они сказали, что очень сожалеют.

— Сожалеют?! — гневно прохрипел Макиавелли. — Подумать только, что всемогущий создал женщину в помощь мужчине. Они, видите ли, сожалеют. Интересно, что бы они сказали о смерти Гектора и падении Трои?

— В конце концов они заставили меня войти в дом. И убедили, что услышат ваш стук из кухни. Они уговорили меня снять плащ и посадили у камина, чтобы я мог высушить одежду.

— А рыба и каплуны?

— Мы очень долго держали их на огне. Но монна Катерина сказала, что они сгорят, если мы их не съедим. Мы очень проголодались.

— А я умирал от голода.

— Мы оставили вам немного рыбы и половину цыпленка.

— Благодарю за заботу.

— Часы пробили одиннадцать, и монна Аурелия пошла спать.

— Спать? — Макиавелли чуть не задохнулся от возмущения.

— Мы пытались задержать ее. Мы говорили, что вы придете с минуты на минуту. Но она ответила, что два часа ожидания — более чем достаточно. И если вы ставите дела выше наслаждения, то чего можно ждать от такого любовника. Она сказала, что вы нашли бы возможность прервать беседу с герцогом, если бы действительно любили ее. Мы старались убедить ее, но…

— Как будто кому-то удавалось убедить женщину!

— Она не захотела нас слушать. Поэтому монна Катерина решила, что ждать больше нечего, дала мне еще кружку вина и проводила до двери.

Тут Макиавелли вспомнил, что у Пьеро не было ключа от дома Серафины.

— А где ты провел ночь?

Юноша довольно улыбнулся.

— С Ниной.

— Значит, тебе повезло больше, чем мне, — сухо заметил Макиавелли. — Но я думал, она отправилась к родителям.

— Так она сказала монне Катерине. Мы заранее обо всем договорились. Она сняла комнату у Ла Барбетины, и я сразу же пошел туда.

(Ла Барбетина содержала публичный дом в Имоле.)

Несколько минут Макиавелли молчал, собираясь с мыслями. Он не мог смириться с поражением.

— Послушай, Пьеро, этот старый осел Бартоломео вернется сегодня вечером. Мы должны действовать быстро. Не будем забывать, что Юпитер предстал перед прекрасной Данаей в образе золотого дождя. Пойди к купцу Луке Копелли, у которого я покупал перчатки для монны Аурелии, и возьми голубой шарф с серебряной вышивкой. На днях он показывал его мне. Скажи, что я заплачу через пару дней, как только прибудут деньги из Флоренции. Отнеси шарф монне Катерине и скажи ей, что я умираю от любви к Аурелии и простуды. Но, как только мне станет лучше, мы придумаем новый план.

Макиавелли едва дождался возвращения Пьеро.

— Шарф ей понравился, — доложил юноша. — Монна Катерина спросила, сколько он стоит. После моего ответа шарф понравился ей еще больше.

— Естественно, — хмыкнул Макиавелли. — Что еще?

— «У мессера Никколо не было никакой возможности уйти из дворца», — объяснил я ей. Но она ответила, что это уже не имеет никакого значения.

— Что? — вскричал Макиавелли. — Действительно женщины — самые безответственные существа. Разве она не понимает, речь идет о ее будущем! Я больше часа стоял под дождем. Ты сказал ей об этом?

— Да. Она полагает, что вы поступили неблагоразумно.

— Разве можно ждать благоразумия от влюбленного? С таким же успехом можно попросить море успокоиться во время шторма.

— Монна Катерина надеется, вы позаботитесь о своем здоровье.

Макиавелли пролежал несколько дней, а встав с постели, первым делом отправился к фра Тимотео. Монах сочувственно кивал, слушая рассказ о трагических событиях той ночи.

— А теперь, — закончил Макиавелли, — давайте подумаем и попробуем еще раз избавиться от нашего дорогого Бартоломео.

— Я сделал все, что мог, мессер. Не требуйте от меня невозможного.

— Святой отец, когда наш прославленный герцог напал на Форли, он сначала потерпел поражение. Но он не снял осаду, а прибег к военной хитрости. И очень скоро крепость пала.

— Я видел мессера Бартоломео. Он в точности выполнил мои указания и убежден в действенности вмешательства святого Виталя. Он уверен, что монна Аурелия зачала в ночь его возвращения из Равенны.

— Он просто дурак.

— Хотя я и далек от мирской жизни, но мне известно, что должно пройти некоторое время, прежде чем станет ясно, прав он или нет.

Макиавелли испытывал все нарастающее раздражение. Монах стремился выйти из игры.

— Подождите, подождите, святой отец, не принимайте меня за круглого идиота. Какой бы чудодейственной силой ни обладали святые мощи, мы знаем, силу импотенту они вернуть не способны. Я сам придумал эту историю, и вам прекрасно известно, в ней нет ни слова правды.

Фра Тимотео ласково улыбнулся и заговорил елейным голосом:

— Что мы знаем о путях господних? Разве вы не слышали о святой Элизабете Венгерской? Жестокий муж запретил ей помогать нуждающимся. Однажды она несла хлеб беднякам и встретила его на улице. Подозревая ее в ослушании, муж спросил, что лежит в ее корзинке. «Розы», — в испуге ответила Элизабета. Муж вырвал корзинку, открыл ее и обнаружил, что она сказала правду. Произошло чудо. Ломти хлеба превратились в ароматные розы.