Быть войне! Русы против гуннов - читать онлайн книгу. Автор: Максим Кисляков cтр.№ 12

– Убей ее, мерзкий раб!

Но тот лишь рыдает, рот жадно хватает воздух, мокрые от слез губы трясутся.

– Не хочешь подчиняться, урус, мерзкий раб? – сквозь едкую ухмылку процедил Емшан. – Тогда придется умереть и тебе.

Он кивнул одному из гуннов. Тот с готовностью подъехал к всхлипывающей женщине, в руках наготове короткое копье.

Женщина протяжно вскрикнула. Кони шарахнулись в стороны, заржали. Наконечник с треском прошил тонкую белую кожу, гунн с наслаждением навалился на древко, крутнул, резко выдернул, кровь ударила тугой струей, вязкой лужицей собирается на животе. Степняк довольно цокнул и со страшной силой обрушил копье на трепыхающееся от боли женское тело, намертво пригвоздил к земле.

– Мама!.. – заорал парень, обнимает женщину, весь измазался в крови. Слезы смешиваются с кровью, стекают в образовавшуюся под женщиной липкую лужу.

Советник Емшан недовольно покачал головой, его кривой меч хищно блеснул, вынутый до половины из ножен:

– Великий хан, позволь я смахну ему голову!

Сын хана натянул поводья, конь нехотя двинулся вперед:

– Я сам!

Йошт с побелевшими от страха губами, не отрывает глаз от медленно подъезжающего гунна к распластавшемуся на мертвом материнском теле мальчишке, холодным огнем блеснул ханский акинак. Подбородок рыжеволосого карпенца внезапно сильно затрясся. Один за одним перед глазами вспыхивают цветные круги, они кружатся и взрываются мириадами вспышек. Венед очумело трясет головой, но мир в глазах поплыл еще больше, странное забытье наваливается теплой волной. Сквозь липкую пелену Йошт ощутил в руке приятную тяжесть, брови взлетели вверх – перед ним вдруг в страхе шарахнулись кони, один из гуннов сорвался с седла и мешком рухнул в натоптанную траву, его глаза в ужасе округлились.

Палка в руке венеда с силой ударила занесенную руку с ханским акинаком, с треском переломилась надвое. Молодой гунн дико взвыл, упал с седла, катается в пыли, трясущейся рукой приставляет перерубленную кисть обратно.

Поляна наполнилась криками, кони дико ржут, защелкали плети. Перед глазами Йошта один за одним вырастают кусты, под ногами сочно трещат стебли, ветки больно хлещут по лицу. Он несется, с трудом различая сухую тропку, без валежин, пеньков.

Щеку царапнуло холодом: черное оперение мелькнуло перед глазами, стрела вонзилась в стоящую перед венедом березу. Он едва не напоролся лицом на древко. Сзади отчаянно орут и свистят.

Йошт задыхается, рот жадно хватает воздух, больно колет бок, в горле сипит, глаза застилает красный туман. Еще чуть – и налетит со всего маху в дерево – костей не соберешь, подошвы скользят о траву.

Йошт еле устоял, под ногами осыпаются камешки. Лес резко кончился – дальше крутой обрыв. Рыжеволосый венед обернулся, сквозь высоченные кусты папоротника продирается тот, кого зовут советником Емшаном. Его лицо перекошено от гнева, в руках застыл для сокрушительного удара кривой меч, следом на роняющих ошметки желтой пены конях рвутся другие гунны.

Йошт задержал дыхание и прыгнул вниз.

Гунны подлетели к обрыву, едва успели остановиться, толкаются, кони гарцуют.

– Где он? – зло прорычал Емшан. – Достать из-под земли этого шакала!

– Он, наверное, к урусам бежал… – запыхавшимся голосом произнес один из гуннов, указывая пальцем. Там в долине на маленьких холмах раскинулось несколько славянских весей и гонтищ.

– Отыскать и принести его сердце! Срок – до утра!

– Но, великий Емшан, там дома урусов, нам у них нель… – Гунн не договорил, советник одним махом смел его голову, та пустым кочаном бухнулась, покатилась к обрыву. Кони, учуяв кровь, зафыркали, прядают ушами. Остальные гунны покорно опустили глаза.

Голова шлепнулась прямо перед ногами Йошта, рот раскрыт в безмолвном крике, в глазах – ужас. Венед сильнее вжался в землю, нависающие с земляного карниза корни щекочут лицо, песок струйками сыплется в ноздри, в рот, за пазуху. Наверху лютует Емшан:

– Шакалы! Из-за вас сын великого хана остался калекой! Теперь с меня спустят шкуру, а я с вас!

Щелкнула плеть, кто-то вскрикнул.

– Мы найдем его, великий советник. Клянусь Небесной Кобылицей! – проревел один из гуннов – Если нужно – сожжем все дома!

– Ну-ну! Жечь ничего не надо. Хотя… – советник задумался, гладит бороду. – После сегодняшнего хан вряд ли сдержит договор с князем урусов. Но сами пока не суйтесь! Наймите кого-нибудь.

Йошт услышал, как бряцнул кошель, полный монет.

– Мы знаем, кто найдет этого сучьего сына!

– Только смотри, чтоб никто ничего не узнал! Иначе… ну ты знаешь гнев великого хана. И мой гнев!

– Не беспокойся, светлый Емшан, никто ничего не узнает, те, кто нам поможет, – тоже урусы.

Впереди маячат соломенные крыши, невысокие изгороди, колодезные журавли. Последнее очень кстати – во рту страшно пересохло, при глотке будто рвешь горло. Поселение устроилось на небольшом холмике, совсем небольшое – одна улочка, вдоль нее ровным строем убегают вперед крыш десять, не больше.

Йошт идет медленно, рот распух – он и не помнит, зачем там, в роще, до крови вгрызся в собственные губы. Ноги мучительно ноют, дорога постоянно прыгает, то поднимается вверх, то резко падает вниз, вся в выбоинах. Живот и вовсе клокочет как дикий зверь – угощение старца-бога выпрыгнуло обратно сразу после «теплого» свидания с гуннами в лесу.

Засматривался в окна, в одном из них увидел, как огромный детина увлеченно лопает огромной деревянной ложкой щи, вкусный дух, будто издеваясь, тут же ударил в нос, Йошт облизнулся, пошамкал губами.

По дороге чуть не столкнулся лбом с местным волхвом, хорошо, хоть не забыл поклониться. Тот стоял возле ветхого дома, задумчиво поглаживает бороду, белая рубаха почти до пят, тонкая талия перетянута красным разлохмаченным на концах поясом, на рукавах и груди будто огнем выжженные красные кружевные знаки-обереги.

Волхв неодобрительно цокает, крикнул хозяина, из зеленых посадок высунулся в долгополой шляпе мужик, лицо потное, борода клочками топорщится в разные стороны.

– Ты чего это избу свою запустил, не следишь? – с укором обращается волхв к мужику, тот что-то с виноватым видом пробурчал, опустил голову. – Негоже жилище оставлять в таком виде. Изразцы надо бы подновить. Подоконник раскрасить поярче красным, узоров добавить. Нешто не знаешь – так мы с тьмой боремся. Показываем Роду, где свой, где чужой. Он видит и радуется – помнят, чтят благодарные дети Отца своего! А ты что же?

Мужичок что-то опять буркнул, развел в стороны руками.

– Чтоб подновил, трещины заделал, раскрасил, и вообще – приведи все хозяйство в порядок и не срами нас, нашу весь – это я тебе уже не как волхв говорю.

Йошт завидел колодец, облизнулся. «Сейчас враз осушу его!» – пронеслось в голове венеда, ноги ускорили шаг. Возле домовины источника стоит тучная баба в косынке, черпает воду из колодезной бадьи, наполняет деревянные ведра, рядом с ней фигуристая молодуха, щеки румяные, глаза большие, голубые, как летнее небо, белокурая тугая коса свисает до выпирающего зада. Йошт подошел к колодцу, невольно подмигнул голубоглазой красавице, та в ответ хохотнула, стрельнула глазками, баба в косынке шикнула на нее, недовольно покосилась на Йошта. Венед, не обращая внимания на недовольный взгляд женщины, горстями черпает водицу, жадно пьет, обильно льет за шиворот, она, ледяная, приятно обжигает холодом сморщенное от жажды горло, наполняет живот, растекается по внутренностям, охлаждает спину, и усталость как-то сама собой улетучивается. Она кажется вкусной, вот только бы чего-нибудь сжевать сейчас, горестно подумалось Йошту, попадись мышь-полевка, сглотнул бы и сырой.