Искушение святого Антония - читать онлайн книгу. Автор: Гюстав Флобер cтр.№ 17

Антоний продолжает:

Итак, вы пришли?..

Дамис. О! издалека, очень издалека!

Антоний. А идете?..

Дамис, указывая на другого.

Куда он захочет!

Антоний. Но кто же он?

Дамис. Взгляни на него!

Антоний в сторону.

У него вид святого! Если бы я посмел…

Дым рассеялся. Ночь очень ясная. Луна сияет.

Дамис О чем же ты думаешь, раз ты умолк?

Антоний. Я думаю… О! ни о чем.

Дамис направляется к Аполлонию и несколько раз обходит вокруг него, склонившись, не подымая головы.

Учитель! вот галилейский отшельник, желающий знать начала мудрости.

Аполлоний Пусть приблизится!

Антоний колеблется.

Дамис. Приблизься!

Аполлоний громовым голосом.

Приблизься! Тебе хотелось бы знать, кто я, что совершил, что я думаю? Не так ли, дитя?

Антоний. Ежели это, однако, может способствовать моему спасению.

Аполлоний. Радуйся, я скажу тебе!

Дамис тихо Антонию.

Непостижимо! Очевидно, — он с первого взгляда усмотрел в тебе незаурядные наклонности к философии! Я тогда тоже этим воспользуюсь!

Аполлоний. Я расскажу тебе сначала про длинный путь, который прошел я в поисках истинного учения; и если ты найдешь во всей моей жизни дурной поступок, ты остановишь меня, ибо тот, кто творил зло своими делами, должен вводить в соблазн и своими словами.

Дамис. Антонию.

Вот это справедливый человек! а?

Антоний. Решительно, я думаю, что он искренен.

Аполлоний. В ночь моего рождения матери моей пригрезилось, будто она рвет цветы на берегу озера. Сверкнула молния — и она произвела меня на свет под пение лебедей, слышавшееся ей в ее сновидении.

До пятнадцатилетнего возраста меня трижды в день погружали в Азбадейский источник, воды которого поражают водянкой клятвопреступников, и тело мне растирали листьями книзы, дабы сделать меня целомудренным.

Однажды вечером ко мне пришла пальмирская принцесса, предлагая сокровища, скрытые, как ей было известно, в гробницах. Гиеродула храма Дианы от отчаяния зарезалась жертвенным ножом, а правитель Киликии в заключение своих посулов закричал в присутствии моей семьи, что умертвит меня; но сам умер спустя три дня, убитый римлянами.

Дамис. Антонию, подталкивая его локтем.

А? что я говорил! вот это человек!

Аполлоний Четыре года подряд я хранил полное молчание пифагорейцев. Самое неожиданное горе не исторгало у меня ни вздоха, и когда я входил в театр, от меня отстранялись как от призрака Дамис Ну, а ты, мог ли бы ты это сделать?

Аполлоний. По окончании срока моего искуса я стал наставлять греков, забывших предание.

Антоний. Какое предание?

Дамис. Не мешай ему говорить! Молчи!

Аполлоний. Я беседовал с Саманеями Ганга, с халдейскими астрологами, с вавилонскими магами, с галльскими друидами, со жрецами негров! Я восходил на четырнадцать Олимпов, я изведал до дна озера Скифии, я измерил громадность пустыни!

Дамис. И все это правда, сущая правда! Я тоже был там!

Аполлоний. Сначала я побывал у Гирканского моря. Я обошел его вокруг, и через страну Бараоматов, где погребен Буцефал, я спустился к Ниневии. У городских ворот ко мне подошел человек.

Дамис. Это был я, я, мой добрый учитель! Я сразу же тебя полюбил! Ты был нежнее девушки и прекраснее бога!

Аполлоний, не слушая его.

Он хотел сопровождать меня, служа мне толмачом.

Дамис. Но ты ответил, что понимаешь все языки и отгадываешь все мысли. Тогда я облобызал полу твоего плаща и пошел за тобою.

Аполлоний. После Ктесифона мы вступили в земли Вавилонские.

Дамис. И сатрап испустил крик, видя человека столь бледного…

Антоний в сторону.

Что означает…

Аполлоний. Царь принял меня стоя, у серебряного трона, в круглой зале, усыпанной звездами, а с купола свешивались на невидимых нитях четыре больших золотых птицы с распростертыми крыльями.

Антоний мечтательно.

Есть разве на земле такие вещи?

Дамис. Вот это город, Вавилон! все там богаты! Дома выкрашены в синий цвет, двери у них из бронзы и лестницы спускаются к реке.

Чертит по земле палкой.

Вот так, видишь? А потом — храмы, площади, бани, водопроводы! Дворцы покрыты красной медью! а внутри… если б ты только видел!

Аполлоний. На северной стене возвышается башня, а над ней — вторая, третья, четвертая, пятая и еще три других! Восьмая — святилище с ложем. Туда не входит никто, кроме женщины, избранной жрецами для бога Бела. Царь вавилонский поселил меня там.

Дамис. На меня-то почти и не смотрели! Вот я и гулял в одиночестве по улицам. Я расспрашивал про обычаи, посещал мастерские, рассматривал громадные машины, доставляющие воду в сады. Но мне было скучно без Учителя.

Аполлоний. Наконец мы покинули Вавилон, и при свете луны вдруг мы увидели эмпузу.

Дамис. Да, да! Она прыгала на своем железном копыте, ревела, как осел, скакала по скалам. Он изругал ее, и она исчезла.

Антоний в сторону.

К чему они клонят?

Аполлоний. В Таксиле, столице пяти тысяч крепостей, Фраорт, царь Ганга, показал нам свою гвардию чернокожих, ростом в пять локтей, а в дворцовых садах, под навесом из зеленой парчи, — огромного слона, которого царицы любили натирать для забавы благовониями. То был слон Пора, сбежавший после смерти Александра.

Дамис. И его нашли в лесу.

Антоний. Они извергают слова, как пьяные.

Аполлоний. Фраорт посадил нас с собой за стол.

Дамис. Что за потешная страна! Государи на попойках развлекаются метанием стрел под ноги пляшущим детям. Но я не одобряю…

Аполлоний. Когда я собрался в дальнейший путь, царь дал мне зонт и сказал: «У меня есть на Инде табун белых верблюдов. Когда они больше тебе не понадобятся, подуй им в уши. Они возвратятся».

Мы спустились вдоль реки, идучи ночью при свете светляков, сверкавших в бамбуках. Раб насвистывал песню, чтобы отгонять змей, и наши верблюды приседали, проходя под деревьями, как в слишком низкие двери.

Однажды черный ребенок с золотым кадуцеем в руке привел нас в школу мудрецов. Их глава, Ярхас, рассказал мне о моих предках, обо всех моих мыслях, обо всех моих поступках, обо всех моих существованиях. Он был некогда рекою Индом и напомнил мне, что я водил барки по Нилу во времена царя Сезостриса.