Девушка из Золотого Рога - читать онлайн книгу. Автор: Курбан Саид cтр.№ 19

Это прозвучало патетично и Хаса, традиционно вспомнив при этом, что средняя продолжительность жизни людей в последнее время увеличилась от пятидесяти до пятидесяти пяти лет, почувствовал себя соучастником этого успеха.

Азиадэ ничего не знала о средней продолжительности жизни людей. Хаса был ей непонятен, но она ему полностью доверяла, как машине, которой владеют, не имея понятия о том, как она устроена. Он лежал над ней, и она слышала его тихое дыхание.

— Не спи — воскликнула она, — твоя жена здесь совсем одна. Мы уже в Боснии?

— Наверняка, — сонно ответил он.

Азиадэ вдруг взволнованно вскочила. Она схватилась за лестницу и Хаса увидел сначала ее напряженные пальцы на краю своей койки, потом показалась голова с растрепанными волосами и, наконец, голубая пижама, которая в темноте казалась черной.

Хаса подхватил ее, поднял к себе. Ее обнаженные ноги прокрались к нему под одеяло. Она прижалась к нему и восторженно, почти торжественно произнесла:

— Здесь правил мой дед. — Потом опустила голову на его подушку и не терпящим возражений тоном сказала: — Я останусь с тобой, там, внизу мне страшно.

Она сразу же заснула, а Хаса крепко прижимал ее к себе, чтобы она при поворотах не упала. Так он пролежал час или два, счет времени давно был потерян. Внезапно Азиадэ проснулась и спросонья сказала:

— Иди вниз, Хаса, что это за манеры, лазить по ночам в чужие постели!

Пристыженный, он спустился вниз, лег в постель Азиадэ, еще хранящую ее аромат и уснул.

Когда он проснулся, Азиадэ стояла у открытого окна, далеко высунувшись в прохладный утренний воздух.

— Иди скорей сюда! — позвала она.

Он подошел к окну. Остроконечные скалы были залиты розовым рассветным светом. Поезд шел мимо склона горы. Вокруг высились очень крутые скалы. Внизу, в долине, белые квадратные домики напоминали разбросанные в коробке игрушечные кубики. На небольших холмах возвышались выпуклые купола мечетей. Их минареты вонзались в небо и в лучах утреннего солнца казались сделанными из красного алебастра. Яркие фигуры стояли на маленьких балконах башен со сложенными воронкой руками у рта. Азиадэ была уверена, что слышала голоса, призывающие к молитве, которые, казалось, перекрывали шум поезда.

— Просыпайтесь к молитве, — доносилось с башни. — Молитва важнее, чем сон.

Женщины, укутанные в чадру и в стоптанных башмаках, стояли у края дороги и смотрели вслед поезду. Босоногие дети опускались на траву и молились со всей серьезностью и в то же время, словно играя.

Азиадэ положила руку на плечо Хасы.

— Посмотри! — торжествующе воскликнула она. — Посмотри!

Она показывала на мечети, на развевающиеся одежды мулл, на красное восходящее солнце.

— Теперь ты понимаешь? — спросила она, указывая рукой в сторону долины.

— Что? — спросил Хаса, потому что видел только детей в лохмотьях, маленькие бедные домики и тощих коз на склонах гор.

— Как это прекрасно! — в восторженном экстазе говорила Азиадэ. — Нет ничего прекрасней на свете. Это все построил народ Пророка.

Она отвернулась, прикусив губу. Но Хаса не заметил ее слез. Он фотографировал сказочную долину, беспокоясь о том, достаточно ли света.

— Хаса, — сказала она низким голосом. Щеки ее касались его лица, прижимаясь к небритой верхней губе.

— Хаса, — повторила она, — я целых пять лет тосковала по этому пейзажу, так сильно напоминающему мой дом.

Хаса спрятал фотоаппарат.

— Да, — сказал он, — это, конечно, прекрасно наблюдать мир из окна спального вагона. Он выглядит тогда совсем по-другому, чем в реальности. Но ты у нас романтик и это прекрасно, что ты выпрыгнула к нам прямо из сказок «Тысяча и одной ночи».

Азиадэ сложила свой ручной чемоданчик. Поезд замедлил ход.

— Я всего лишь девушка из Стамбула, ничего больше, — нежным голосом сказала она и накинула на лицо легкую вуаль.

Поезд остановился на вокзале Сараево.

В то время когда поезд, астматически покашливая, приближался к перрону вокзала Сараево, трамвай с большим медведем на гербовом щите остановился на Кантштрассе, перед ковровым магазином Bagdadian & Cie. Ахмед паша, выйдя из трамвая, чуть горбясь, вошел в магазин.

Запах старых ковров, стоявший в помещении, подействовал на него успокаивающе. Он был абсолютно уверен, что сделал правильный выбор, решившись на эту работу, несмотря на свое звание. В конце концов, ему нужно было на что-то жить. Теплые краски ковров наводили на воспоминания о былом, канувшем в небытие мире. В мягких линиях старинных узоров вырисовывались сады, сцены охоты, битвы древних витязей и полные грусти фигуры стройных девушек с удлиненными глазами и узкими лицами.

Ахмед паша сел в задней комнате магазина, перед стопкой старинных ковров.

Он провел рукой по яркой ткани со старинными узорами:

— Керман, — прошептал он и записал цену.

Текинские, кашмирские, кошанские ковры, пестрые орнаменты которых отображали все цветовое великолепие Востока, скользили под его пальцами. Он сосредоточенно записывал их стоимость и набрасывал короткие аннотации, которые помогли бы богатым покупателям-варварам разглядеть в этом изобилии цветов, классические военные сцены из эпоса Фирдоуси. В полдень он снял обувь, разложил прямоугольный молитвенный коврик текинской работы, опустился на колени лицом в сторону города Пророка Мекки и молился долго и усердно. Потом снова сел перед кипой персидских миниатюр и, вооружившись лупой, стал просвещать худощавого торговца:

— Этот узор, мой господин, напоминает школу Ахмеда Фабризи шестнадцатого столетия. Но вы не должны сбивать покупателя с толку. Это не Великий Бахзадэ. Тот любил композицию, уходящую вглубь картины, он рисовал сады, за ними озера, а еще дальше в глубине — оленя. Эта миниатюра принадлежит другому, менее искусному мастеру той же школы.

— Ага, — сказал Багдадиан и записал в каталог: «Узор Бахзадэ. Большая редкость».

Заметив это, Ахмед паша сжал губы и подумал о том, что это и был, очевидно, тот путь, который привел многие народы к богатству и могуществу, в то время, как империя Османов разваливалась. До позднего вечера проработал он в заставленной коврами комнате, а вернувшись домой, обнаружил на столе письмо с почтовым штемпелем Сараево. Ахмед паша дрожащими руками вскрыл конверт. Он узнал о том, что Сараево — богобоязненный город, а Царска-Джамии похожа на голубую мечеть в Стамбуле, а также, что Хаса — самый лучший муж в мире, и что его родственники хорошие люди, которые прекрасно знают, что такое стамбульская принцесса. Далее он прочитал, что нет лучшего состояния в жизни человека, чем замужество и, что нет лучшего места для свадебного путешествия, чем Сараево.

Письмо было коротким, с убегающими вверх строчками.