Дневник любви - читать онлайн книгу. Автор: Тадеуш Доленга-Мостович cтр.№ 40

Единственное, что меня пугает, это противогазы. Мало того, что они уродуют человека, но в них еще и задохнуться можно. К тому же от них противно пахнет резиной! И зачем люди затевают войны? Я еще могла бы понять, если бы они были такие красивые и живописные, как во времена Наполеона.

Но я вот недавно прочла в «Лондон Ньюс» описание будущей войны. Это просто ужас какой-то. Мужчины будут сидеть в окопах под градом пуль с каждой стороны, а женщинам в городах, придется изнывать в противовоздушных убежищах, спасаясь от бомб, газов, бактерий холеры и других ужасов. Вода в реках будет отравлена и заражена различными инфекциями. Все автомобили будут реквизированы. Железные дороги также будут служить только армии. И подумать, зачем все это?! Только потому, что одна страна хочет урвать у другой какой-то клочок земли. Будь моя воля, я охотно перенесла бы Польшу куда-то на другой конец света, например, в Австралию. Там мы, наконец, обрели бы покой.

Вацек Мяновский был консулом в Австралии и говорит, что там очень приятно. Есть театры, кино, спортивные соревнования, клубы, и все — как в Европе. Самое удивительное то, что в Австралии живут одни преступники. Англичане вывозили их туда тысячами и выпускали на волю. Это куда лучший метод, чем наш. А у нас их неизвестно зачем годами держат в тюрьмах. Естественно, когда они выходят оттуда, то вновь берутся за свое. И так без конца. А вот в Австралии преступники сразу же исправляются. Вацек был там года три и уверял меня, что его ни разу не обокрали.

Однако это должно быть ужасно интересно: общество, состоящее из одних преступников. Поэтому я не удивляюсь тем английским девушкам, которые охотно едут туда целыми отрядами и выходят за них замуж.

Надо будет сегодня поговорить обо всем этом на балу в британском посольстве. Сшила себе платье из белого тюля с настоящим кружевом. Выгляжу в нем очень эффектно. Интересно, будет ли лучше у пани де Рошандье. Тото говорил мне, что получил из Лондона последнюю модель воротничков к фраку с уродливо выгнутыми уголками. Я посоветовала ему, чтобы он их пока не надевал. Элегантный мужчина всегда должен отставать от моды по крайней мере на месяц. С этой точки зрения Яцек прав.

Ну вот, случилось худшее, чего можно было ожидать!

Постараюсь рассказать обо всем спокойно и складно. Я вернулась с бала где-то после шести утра, поэтому спала почти до часу. Когда встала, Яцека уже не было дома. Я выпила слишком много шампанского, и поэтому у меня немного болела голова. Решила не выходить из дому до вечера, а, следовательно, и не переодеваться. Позвонив нескольким знакомым, я уже собиралась сесть за свои заметки, когда пришел Юзеф и доложил, что в прихожей ждет посыльный с письмом, которое ему велено отдать мне лично.

В первое мгновение я подумала, что это Тото придумал для меня какой-то новый сюрприз. Он любит такие нелепые неожиданности. Ничего плохого я не предчувствовала.

В прихожей стоял обыкновенный посыльный: старый сгорбленный человек с седой бородой и с красной шапкой в руке. Я даже и не взглянула бы на него, если бы он не сказал:

— Может, уважаемая пани сделает милость и закроет дверь? Я оглянулась. Действительно, дверь в кабинет осталась открытой. Я немного забеспокоилась.

— А зачем ее закрывать?

— Сейчас объясню, уважаемая пани. Я посмотрела на него с недоверием, однако подумала, что такой старичок не может иметь никаких плохих намерений. Когда я закрыла дверь, он протянул ко мне руки и шепнул:

— Ганечка!..

Я чуть не вскрикнула от испуга и отскочила назад. Как я вспоминаю, мне показалось, что передо мной сумасшедший. Нет, вы только представьте себе: сгорбленный старикан, неряшливый на вид, с грязными седыми волосами, протягивает руки и шепчет мне, словно мы состоим с ним в интимных отношениях. А вдобавок еще у него красные воспаленные глаза. Какой ужас!

— Ты не узнаешь меня? — спросил он.

И тут я его узнала. Это был Роберт. Но как он изменился! Какие тяжелые невзгоды он должен был перенести, чтобы так постареть независимо от грима. А грим! Я могла бы часами присматриваться к нему и не понять, что это он.

— Ты не узнаешь меня? — снова спросил он.

От страха и удивления у меня даже голос пропал. Руки у меня дрожали.

— Узнаю, — еле проговорила я.

— У меня мало времени, любимая. Я пришел забрать то, что ты вынула из сейфа. В другой раз, примерно через два или три дня, я позвоню тебе. Пакеты у тебя?

Я кивнула головой:

— Конечно.

Сердце мое стучало, как молот.

— Вот и хорошо, — сказал он. — Вот и прекрасно. Я тебе бесконечно благодарен. А теперь, Ганечка, поспеши, пожалуйста. И постарайся принести пакеты так, чтобы никто в доме не увидел. Это для меня очень важно. Где они у тебя?

— В спальне. В комоде.

— Ну, так поспеши.

Ноги мои подкашивались, голова шла кругом. Как назло, я не могла найти ключик от комода. Прошло почти пять минут, пока я вынула пакеты и вернулась в прихожую.

Он встретил меня чуть ли не с гневом.

— Что ты так долго делала? Сейчас же говори, что делала! Где у вас телефон?

Он больно сжал мою руку. Я была так потрясена, что не знала, как на это реагировать.

— Пусти меня, — прошептала я. — Я искала эти пакеты. Где-то делся ключ от комода.

— Где у вас телефон? — зашипел он, еще сильнее сжав мою руку.

— Тут рядом, в кабинете.

Он смотрел мне в глаза с яростью и ненавистью. Вид у него был ужасный. Сколько жестокости в этом человеке! Он грубо оттолкнул меня и зашел в кабинет. Только убедившись, что телефон действительно там, он несколько успокоился и стал вскрывать пакет. Вдруг у него вырвалось страшное проклятие, и он со злостью швырнул пакет на пол. По ковру рассыпались обрезки газет. Вне себя от ярости, он посмотрел на меня и произнес сквозь зубы:

— А все из-за тебя. Почему ты не пошла в банк в тот день, когда получила мое письмо? Они успели найти и подменить. Почему не пошла сразу?

Он двинулся ко мне, и я просто из страха соврала:

— Но я пошла. Сразу…

— Врешь! — почти крикнул он. — Ты пошла на другой день в одиннадцать. Я был дураком, что доверил тебе это дело!

Он пнул ногой разбросанные газеты и сказал:

— Впрочем, теперь уже все это не имеет значения. А теперь слушай: ты должна молчать, как могила. Если выдашь, что я здесь был, убью тебя без малейшего сожаления. Учти, что я умею держать свое слово, поняла?

— Поняла.

— Никому не скажешь?

— Никому.

Он погрозил мне кулаком и добавил:

— Запомни!

Потом повернулся и, даже не попрощавшись, вышел.

Трудно найти слова, чтобы рассказать, что со мной произошло. Знаю одно: я совершенно поверила первому ошеломляющему впечатлению. Ведь этот человек еще недавно был совсем другим. Вместе с внешностью он изменил и свой характер. Он, который умел одаривать меня самыми прекрасными ласковыми словами, сегодня разговаривал со мной, как со злейшим врагом. Смотрел на меня, как на бездушную отвратительную вещь. В те минуты я понимала только это. Меня охватил какой-то безграничный пронзительный стыд — стыд за поруганную честь, стыд за собственную доверчивость, стыд за то, что я могла верить этому человеку.