Домой возврата нет - читать онлайн книгу. Автор: Томас Вулф cтр.№ 146

— Позвоните вон в тот звонок, Джордж. Надо взять еще денег. Пошлю Джона в банк.

Джордж позвонил, и вскоре в дверь постучал и вошел молодой человек в форменной куртке. Мак-Харг взглянул на него, раскрыл чековую книжку и вытащил вечное перо.

— Мне нужны деньги, Джон, — негромко сказал он. — Пойдите, пожалуйста, с этим чеком в банк и получите по нему наличными.

— Слушаю, сэр, — сказал Джон. — Там Генри подал автомобиль, сэр. Он спрашивает, то ли ему ждать, то ли нет?

— Да, скажите ему, что он понадобится, — ответил Мак-Харг, подписывая чек. — Скажите ему, мы будем готовы через двадцать минут. — Он оторвал чек и протянул слуге. — И, кстати, когда вернетесь, уложите, пожалуйста, кое-что из моих вещей в маленький чемодан: сорочки, белье, носки и прочее. Мы уезжаем из Лондона.

— Слушаю, сэр, — невозмутимо ответил Джон и вышел из номера.

Мак-Харг помолчал в задумчивости. Потом надел колпачок на вечное перо и сунул его в карман, спрятал бумажник и чековую книжку, неторопливо, сосредоточенно снял очки, сложил дужки, вложил очки в футляр, защелкнул его и положил в карман жилета; потом хлопнул ладонью по ручке кресла и уже куда спокойней и дружелюбней прежнего спросил:

— Ну так как, Джордж, чем сейчас заняты? Работаете над новой книгой?

Уэббер сказал, что да, работает.

— Хорошая будет книга? — требовательно спросил Мак-Харг.

Он надеется, что хорошая, ответил Уэббер.

— Такая же добротная, большая, толстая, как первая? И такая же емкая? И героев много?

Да, наверно, так оно и будет, ответил Уэббер.

— Вот это дело, — сказал Мак-Харг. — Продолжайте в том же духе и давайте побольше людей, — негромко говорил он. — Вы знаете в них толк. У вас они получаются живые. И населяйте ими книгу. Вам наговорят с три короба всякого вздора. Наверно, уже наговорили. Найдется вдоволь молодых умников, которые станут вас учить, как надо писать, и станут толковать — мол, вы делаете совсем не то, что надо. Станут объяснять вам, что у вас нет своего стиля, нет чувства формы. Станут говорить, что вы пишете не так, как Вирджиния Вулф, или Пруст, или Гертруда Стайн, или кто-нибудь еще, кому вам следовало бы уподобиться. Наматывайте все на ус, все, что только сумеете. Поверьте всему, чему только сумеете. Постарайтесь извлечь из всего этого как можно больше толку, но, если вы понимаете, что это неверно, отмахнитесь.

— А разве можно понять, что верно, а что неверно?

— Ну разумеется, — спокойно ответил Мак-Харг. — Когда верно, вы это сразу поймете. Вы же, черт возьми, писатель, а не какой-нибудь молодой умник. Были бы вы молодым умником, вы бы не разбирали, что верно, а что неверно. Только бы делали вид, что разбираете. А писатель всегда понимает. Молодые умники воображают, будто ему это не дано. На то они и молодые умники. Они воображают, будто писатель слишком туп или глуп и потому их не слушает, а на самом деле писатель понимает куда больше, чем им когда-нибудь доведется понять. Время от времени слова их попадают в самую точку. Но такое случается один раз на тысячу. И тогда слова их причиняют боль, но к ним стоит прислушаться. Скорее всего, вы и сами знали то, в чем вас упрекнут, знали, что рано или поздно придется посмотреть правде в глаза, но все время старались от этого увильнуть и надеялись, что, кроме вас, никто этого не заметит. Когда они бьют вот по такому чувствительному месту, прислушайтесь к ним, даже если вам отчаянно больно. Но обычно все, что они вам скажут, вы и сами давным-давно поняли, а то, что им кажется важным, на самом деле вздор и пустяки.

— Как же тогда быть? — спросил Уэббер. — Похоже, надо самому быть собственным доктором, так, что ли? Похоже, надо самому находить ответ.

— А для меня нет другого пути, — сказал Мак-Харг. — Думаю, и для вас тоже. Так что продолжайте в том же духе. Работайте. Бога ради, не останавливайтесь. Не топчитесь на одном месте. Я знаю многих молодых людей, которые остановились после первой своей книги, и вовсе не потому, что им нечего было больше сказать. Всякие умники воображают, будто причина в этом. Им всегда так кажется, но это чепуха. Да в каждом из нас заложены сотни книг! Хватит на целую жизнь. Опасность не в том, что исчерпаешь себя. Единственная опасность — что застрянешь на месте.

— А что это значит? С чего бы человеку застрять на месте?

— Чаще всего ему изменяет мужество, — сказал Мак-Харг. — Он прислушивается к словам всяких умников. Первая книга получила довольно хорошую прессу. Он отнесся к ней серьезно. Его начинает тревожить каждое самое незначительное критическое замечание, затесавшееся среди похвал. Начинают пугать сомнения, сумеет ли он написать еще одну книгу. На самом-то деле он вполне мог бы написать новую книгу ничуть не хуже первой, а то и лучше. Прежде он был бойцом, не знающим усталости, и наносил удары огромной силы. Теперь он начинает «бой с тенью». Он прислушивается ко всему, что ему говорят. Как бить по корпусу и как наносить короткий сбоку. Как наносить встречный удар правой. Как уклоняться. Как раскачиваться и как подскакивать. Как беречь ноги. Он учится избегать каната, но разучается наносить тот парализующий удар, который был дан ему от бога, и не успеет оглянуться, как появляется какой-нибудь никудышный боксер и кладет его на обе лопатки. Смотрите, чтоб с вами такого не случилось. Изо всех сил учитесь. Изо всех сил совершенствуйтесь. Впитывайте из их поучений все, что только можно. Но помните, никакие поучения не заменят доброго старого удара правой. Если это умение вы утратили, изучите хоть все верные приемы, которые помогают работать другим, но ваша сила уже не вернется. Как писатель вы кончитесь. Так что, ради всего святого, не останавливайтесь. Не давайте им путаться под ногами. Ошибайтесь, рискуйте, не бойтесь показаться глупцом, но идите вперед. Не застывайте на месте.

— А по-вашему, это возможно? Можно застрять, даже если человек талантлив?

— Да, — спокойно ответил Мак-Харг, — такое может случиться. Мне приходилось такое видеть. Со временем вы убедитесь: почти все, о чем они говорят, от чего вас остерегают, просто не существует. Они станут, к примеру, говорить, чтоб вы не проституировали свой талант. Станут остерегать, чтоб вы не писали ради денег. Не продавали душу Голливуду. Не делали еще тысячи вещей, которые не имеют никакого отношения ни к вам, ни к вашей жизни. Вы не станете торговать собой. Человек не продает свой талант просто оттого, что у него перед носом помашут крупным чеком. Если вы станете торговать своим талантом, значит, вы по натуре проститутка. Удивительно, как много есть писателей, которые проливают горькие слезы за стаканом виски и рассказывают, какие замечательные книги они написали бы, если бы не запродались Голливуду или «Сатердей ивнинг пост». Но среди тех, кто запродался, больших писателей немного. Сказать по правде, я думаю, таких вовсе нет. Если бы «Сатердей ивнинг пост» предложил Томасу Гарди договор на рассказы, как по-вашему, он написал бы как Зейн Грей или как Томас Гарди? Могу ответить. Он написал бы как Томас Гарди. По-другому он бы писать не мог. Он оставался бы Томасом Гарди, даже если писал бы для «Сатердей ивнинг пост» или для «Побасенок капитана Билли». Развратить большого писателя невозможно, потому что большой писатель всегда останется самим собой. Даже если бы он захотел запродаться, он все равно не смог бы. А, наверно, многие большие писатели и правда этого хотели, по крайней мере так им казалось. Но большой писатель может застрять на месте. Он может чересчур истово прислушиваться к молодым умникам. Он может научиться вести бой с тенью, делать ложный выпад, и наносить удар по корпусу, и уклоняться — и при этом может утратить главное свое умение. Поэтому делайте что угодно, только не застревайте на месте.