Мамины субботы - читать онлайн книгу. Автор: Хаим Граде cтр.№ 55

В пятницу вечером окруженная клиентами мама сдержанно разговаривает даже с самим назойливыми, отчаянно торгующимися покупательницами, потому что в воротах стоит Мойшеле, а вокруг него всегда спокойствие и тишина, как свет вокруг субботних свечей. На лице мамы уже отражается радость, которая снизойдет на нее в субботу, когда она целый день проведет с Мойшеле.

Вдруг подъезжает широкая подвода, груженная тяжелыми ящиками. Молодой великан сидит на козлах и гонит крупную гнедую лошадь прямо в узкие ворота.

— Стой! — кричит мама и поспешно оттаскивает прилавок в сторону. Но возница не ждет. Он гонит лошадь. Колесо цепляется за стойку, тащит ее за собой, и две корзины с фруктами высыпаются. Мама с плачем бросается под телегу собирать товар. Она хочет вырвать из-под колес запутавшиеся в них корзины. Извозчик слышит ее причитания и притормаживает. Мойшеле, который тоже кинулся отодвигать прилавок, бросает его и вытаскивает маму.

— Это же взято в кредит, это деньги оптовика, — причитает она, растрепанная и вспотевшая, и сует в свой фартук яблоки, которые успела поднять с мостовой: плод раздавлен и под ее пальцами расползается в кашу. — Моя кровь, мой труд, моя суббота! — вскрикивает она, в растерянности хватаясь за голову, и спасенные ею яблоки снова падают на камни мостовой.

Извозчик слезает с козел, берет лошадь под уздцы и заводит ее во двор.

— Разбойник! — Мама бросается к извозчику, стиснув кулаки. — Не уводите телегу, дайте мне забрать мой товар.

Высокий широкоплечий парень смотрит сверху вниз на маленькую тощую еврейку с зелеными, горящими гневом глазами, с желтоватой пеной на губах, с крепко сжатыми кулаками, которыми она грозит ему, — и смеется.

— Ой, меня сейчас возьмет холера! — Он сгибается вдвое, словно ему свело живот от смеха. — Смотри-ка, кто на меня идет! — И с разинутым ртом, из которого громом выкатывается хохот, он снова берется за вожжи. — Что вы думаете, я буду тратить полпятницы, ожидая, пока вы уберете свой мусор?

Но корзинки, застрявшие в колесах, и теснота ворот не дают лошади пройти. Подвода трясется, с нее слетает битком набитый четырехугольный ящик и попадает маме в плечо.

Мама вскрикивает и, онемев от боли, тут же замолкает. Она оседает на землю. Мойшеле подхватывает ее, и, теряя сознание, она повисает у него на руках.

— Веля, мама Веля, что с вами? — кричит он.

— Плечо, — слабо стонет она, больше не в силах произнести ни слова.

— Надо сделать ей холодную примочку! — кричит Лиза, вдова Алтерки-гусятника, выбежавшая из своей мясной лавки.

Лиза и Мойшеле берут маму под руки и поднимают. Ее плечевые кости издают треск, и от боли она приходит в себя:

— Не несите меня, я сама пойду. Мойшеле, останьтесь с товаром. Он взят в кредит.

Лиза уводит маму, которая едва переставляет ноги. В голове у нее шум, в ушах звон, а перед глазами круги.

В ворота сбегается народ. Какой-то лавочник встает перед извозчиком и начинает ему выговаривать:

— У вас же сердце, как у грека [139] . Другие извозчики ждут, пока эта женщина заберет свой товар, а вы едете прямо на нее. Вы же могли ее убить. Хорошо еще, что ящик из картона.

— Пусть не стоит в воротах, когда видит, что люди едут, — орет извозчик. — А вы убирайтесь отсюда, если не хотите, чтобы я вам врезал. Я это сделаю лучше, чем картонный ящик. Но!

— Погодите, говорят вам, пока я заберу корзины. — Мойшеле подскакивает к извозчику, который тащит лошадь под уздцы.

Извозчик уже взбешен. Все говорят ему, что делать. Он бросает гневный взгляд и видит перед собой очкастого недотепу с бородкой.

Халуц похож на оленя. Высокий, стройный, а этот извозчик — просто буйвол и может сходу переломить ему хребет. Так думают сбежавшиеся соседи, затаив дыхание и боясь вмешаться.

Извозчик чует страх, внушаемый им людям вокруг, и небрежно обращается к парню, который стоит против него бледный, но упрямый и спокойный.

— Чего, бить меня будешь?

Он поднимает руку, берет шапку Мойшеле за козырек и натягивает ее парню на подбородок.

Мойшеле поправляет шапку, медленно снимает очки и морщит лоб, как его отец-раввин, размышляющий над тем, какую из святых книг вытащить из шкафа, чтобы найти ответ на сложный галахический вопрос. Неожиданно он прыгает и вытаскивает из кольца штангу, на которую вешают весы.

— Ого! — Извозчик отодвигается в глубь ворот и становится у стены. — Только посмотрите на этого силача! Он с железякой, а я с голыми руками!

Мойшеле бросает на него мрачный взгляд и откидывает железную штангу в сторону. В то же мгновение он хватает извозчика за его медвежьи лапищи и головой наносит ему страшный удар в подбородок, будто отбивая в прыжке футбольный мяч. Зубы извозчика лязгают, он издает какой-то хрип и, уперевшись спиной в стену, чтобы не упасть, бьет Мойшеле коленом в живот. Мойшеле сгибается пополам и выпускает медвежьи лапы извозчика. Тот немедленно хватает его за густую курчавую чуприну и тянет голову парня вниз, тянет сильно и долго, как мясник, который выворачивает рога бычку до тех пор, пока скотина не падает с ревом.

Мойшеле молчит, закусив губу. Он не может вырвать голову, и его затылок едва не лопается от напряжения. Он лупит снизу кулаками, как железными молотками, по опухающему извозчичьему лицу. Потом он вцепляется во взмыленную шею извозчика и принимается бить его головой о стену. Только тогда извозчик отпускает волосы Мойшеле, начинает хрюкать, как дикий кабан, и отбрыкиваться. Он подставляет ногу, Мойшеле падает, но тянет за собой и грузного извозчика. Они начинают кататься по камням.

Стоящие вокруг люди, которые в начале драки просто онемели, теперь возбужденно орут всей толпой. Им становится легче оттого, что этот хамло извозчик получает по заслугам. Но вмешиваться в драку они все еще побаиваются. Они подбадривают сына раввина криками:

— Всыпь ему как следует!

— Бей его, как Давид бил Гольята. Покажи ему, что есть еще на свете Бог!

— Дай ему, как халуц, как халуц!

— Бей его силой Торы, силой отца-раввина!

— Мойшеле! — Этот крик достигает небес. Мама услышала из своей комнатки шум, и сердце ее не обманешь. Она бежит из последних сил по двору, за ней бежит Лиза-гусятница.

Мойшеле, словно во всей этой суматохе только он услышал мамин крик, проворно вскакивает с камней и хватает железную штангу, брошенную им в начале драки. Мама видит его опухшее лицо. Она бросается к нему и обнимает.

— Мойшеле, сжалься над своими родителями, — умоляет она, дрожа и прижимая парня к себе. — Успокойся, дитя мое, — путается мама, словно говорит с собственным сыном. — Иди домой. Да будет этот товар искупительной жертвой! Бог наказал меня за то, что я так защищала свои рассыпавшиеся яблоки. Скоро уже время зажигать свечи. Мойшеле…