Царь Иисус - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Ранке Грейвс cтр.№ 60

Прошло четыре года, и каждый год, в канун Пасхи или праздника кущей, Иисус говорил Иосии и Иакову:

— Нет, братья, идите в Иерусалим одни. Господь с вами. Я самый младший и останусь дома присмотреть за хозяйством. На следующий год, может быть, я тоже пойду.

На второй год во время Пасхи несколько самарян ворвались ночью в Храм и разбросали в нем человеческие кости, чтобы сделать его нечистым, за что всех самарян во всех синагогах осыпали проклятьями и всем им запретили входить даже во Двор язычников.

На пятый год умер старый Иосиф. Иисус очень горевал и три дня провел в полном уединении. Потом Мария отвела его в сторону и сказала:

— Пока Иосиф был жив, я не могла раскрыть тебе тайну твоего рождения, но ты имеешь право ее знать. Я боялась, как бы ты не стал относиться к нему хуже. Даже теперь мне страшно, что я могу причинить тебе боль.

— Мама, о чем ты говоришь? Горе так сильно притупило мои чувства, что я с трудом отличаю горячее от холодного. Пять лет назад я был поражен в самое сердце, и нож все еще торчит в ране. Ты моя мать, и мне велено почитать тебя. Но теперь я чту тебя меньше,

потому что знаю, что человек, которого я звал отцом, не был мне отцом по крови, а его память я еще больше чту, потому что он любил меня как сына. Что скажешь, мама? В Иерусалиме я записан как незаконнорожденный, и тебя обвиняют в том, что ты обманула моего отца после того, как он подписал брачный контракт, и до того, как он пришел за тобой. Почему ты не сказала мне об этом раньше? Ты кормила меня надеждами. Ты посылала меня к ученому равви. Ты уговорила моего отца ввести меня в синагогу в Назарете, думая, наверно, что правда никогда не выплывет наружу. Как же ты осмелилась-принести меня в Храм на обряд обрезания? Зачем, когда мне было восемь дней, ты сделала меня соучастником в нарушении Закона? И как у Иосифа хватило совести потакать тебе? Нет, я не смею упрекать мертвого!

Мария ласково ответила:

— Иисус, сыночек, неужели я похожа на женщину, которую можно обвинить в неблагочестии? Разве я не прямо смотрю в твои глаза? Разве мои щеки покраснели от стыда?

— В тот день, когда начальник стражи Показал мне Храмовые записи и предупредил, чтобы я не появлялся во внутренних дворах, пока не докажу законность своего происхождения, мой мозг заволокло туманом. Те задачи, которые раньше я решал с легкостью, теперь мне не по силам. Твой невинный облик и запись о твоем позоре противоречат друг другу, и я никак не могу примирить их. Если б я смог, то туман, верно, рассеялся бы, потому что днем и ночью это противоречие, как орел, рвет на части мою душу. Я всем сердцем люблю Бога, но у меня не выходят из головы слова сурового Шаммая: «Лучше бы ему не родиться». Гиллель пытался противостоять ему, но Шаммай один-единственный раз выиграл диспут. Каждый человек, сказал он, рождается в грехе, и этот грех ведет к сознательному греху, а сознательный грех сердит Бога. Если же человек сердит своего Создателя, для него лучше, чтоб он не рождался на свет. Как наследники Адама, мы расплачиваемся за Адамов грех. В детстве, мама, я думал, что стану книжником, пророком, царем. И Господь покарал меня за дерзость.

— Сказано: «Кого любит Господь, того наказывает». Сын мой, слушай меня. Клянусь, и Господь мне свидетель, я ни разу в жизни не согрешила по своей или по чужой воле. Клянусь тебе, ты рожден в законном царском браке. Я не могла стать женой Иосифа, пока был жив царь, мой муж, да и потом это было только замужество по видимости, ради твоего спасения.

Сказав так, Мария замолчала и, внимательно вглядываясь в лицо Иисуса, спокойно ждала, что он ей ответит.

В конце концов он спросил, не зная, что и подумать:

— Кто же я, мама?

— Ты — некоронованный царь иудеев, тайный наследник престола после смерти царя Ирода!

Ужас и недоверие отразились на его лице.

— Ты хочешь сказать?..

— Хочу сказать что, сыночек?

— Нет, кажется, я предпочел бы незаконное рождение, — простонал он. — Ты хочешь сказать, мама, что была тайной невестой царя Ирода Свирепого?

— Упаси, Господи! — воскликнула Мария. — Твой отец был самым благородным и самым добрым, но самым несчастливым царем в истории евреев.

Постепенно туман рассеялся, и засияло солнце. Когда Мария рассказала Иисусу историю его рождения, он почувствовал, что мозг его вновь стал сильным, что он ничего не забыл и не растерял, наоборот, исчезли все препоны, мешавшие ему. Раньше он ни разу не плакал, зато теперь слезы ручьями текли по его щекам.

— Ах, мама, если бы ты рассказала мне раньше! Если бы Иосиф был жив, я мог бы броситься к его ногам и поблагодарить его за великую любовь!

— Ты был ему лучшим из сыновей, — сказала Мария.

Она рассказала ему о поклонении трех астрологов, о вифлеемской резне и о том, как племянник Кенаха провожал их с Иосифом в Он-Гелиополь. Закончила она свой рассказ такими словами:

— Кстати, просвещенный Симон, который учил тебя в Матрухе, вовсе не бывший учитель. Это Симон, сын Боефа, друг твоего отца и первосвященник. Через два месяца после своего смещения он дал на год обет назорейства и ушел отшельничать в Аравийскую пустыню. Когда же он возвратился, похудевший и почерневший на солнце, его никто не узнал. Он не пошел в свою Александрию, а явился в Матрух и поселился в скромной комнате, предложенной ему Иосифом. Он был твоим духовным воспитателем и считал своим долгом находиться рядом с тобой в труде и в опасности и учить тебя, как тебе подобает.

— Откуда он узнал, что мы поселились в Леонтополе?

— Вскоре после того, как мы с Иосифом оказались в Египте, но до того, как он отправился в Аравию, мы ездили к нему в Александрию и брали тебя с собой, мы ездили к нему заплатить полшекеля, из-за которого не считался вступившим в силу наш брачный контракт. Однако Иосиф боялся показываться в еврейских кварталах из-за шпионов Ирода, которые тогда служили уже твоему дяде Архелаю, ставшему этнархом Иудеи. Пришлось мне самой отнести деньги Симону и рассказать ему о наших делах. Иосифу я ничего не стала говорить, и он не знал, кто Симон на самом деле. Считалось, что первосвященник Симон умер в пустыне.

— Он умер?

— Нет, он все еще у ессеев в Каллирое. Раз в год я получаю от него весточку.

— А что сталось с золотым венцом, который три астролога принесли мне в вифлеемский сарай?

— Он в Аин-Риммоне у твоей тетки Елисаветы. Когда-нибудь ты заберешь его и будешь носить.

— Носить? Император отменил иудейскую монархию.

— Не отменил. Он лишь отказал в царском титуле недостойным убийцам. По Римскому закону престол принадлежит тебе, потому что ты единственный наследник твоего отца. Завещание царя Ирода хранится у весталок и по закону не может быть ни исправлено, ни подправлено.

— Я буду презирать себя, если надену корону по милостивому разрешению Рима, и все сыны Израиля возненавидят меня за дружбу с их первейшим врагом.