Алексей Орлов - читать онлайн книгу. Автор: Нина Молева cтр.№ 38

Страница

— Действительно, все устроено как подлинное торжество: и пышность сервировки, и непрерывная пальба из пушек.

— На радостях от того, что Россия лишилась всех своих завоеваний, которые стоили ей стольких человеческих жизней.

— Ваше императорское величество, император произносит тост!

— Господа, я предлагаю тост за три важнейших для истории Европы обстоятельства: за здоровье императорской фамилии — новой императорской фамилии, за здоровье его величества, моего друга и учителя, короля Пруссии Фридриха, и за заключение между нашими державами вечного согласия и мира! Я долго ждал этой благословенной минуты и с тем большей радостью приветствую ее. Виват!

— Нет, от этого пушечного грохота можно оглохнуть. Вы чувствуете, Александр Сергеевич, этот омерзительный запах пороха — он дошел и сюда.

— Императрица! Я не в первый раз обращаюсь к вам, но вы не разделяете общей радости. Вас больше занимает ваш собеседник. И тем не менее по регламенту вы обязаны произнести тост.

— Я поднимаю его за императорскую фамилию. Виват!

— Гудович, вы обратили внимание, она осмелилась произнести этот тост сидя. Вы немедленно зададите ей вопрос, на каком основании она не сочла возможным встать, как это сделал я. Поторопитесь, Гудович! Она положительно хочет отравить мне торжество.

— Ваше императорское величество, государь император приказал мне осведомиться, по какой причине ваш тост был произнесен вами сидя. Государь император очень раздражен.

— Вы можете передать императору, что иначе я и не могла поступить. Императорская фамилия состоит из императора, великого князя и меня. Для чего же я стала бы произносить тост за самою себя стоя? Это было бы смешно и претенциозно.

— И что же, Гудович? Какую дурь наплела вам эта ученая женщина? Чем отговорилась?

— Императрица уверила, что она не имела в виду кого бы то ни было оскорбить, но посчитала, что императорская семья состоит только из императора, императрицы и наследника.

— Вот и дура! А как же голштинские принцы, мои дяди? Она решила себя поставить выше них? Идите и передайте императрице, что она дура. Да, да, именно так, и никаких придворных уловок. Хотя… хотя вы все равно струсите. Я сделаю это сам и немедленно! Императрица!

— Я слушаю вас, ваше императорское величество.

— Произнося свой тост, вы исключили из императорской семьи двух моих ближайших родственников, которые составили мне честь присутствовать за этим столом. Вы игнорировали их герцогские титулы! И вообще, вы просто дура, понимаете, дура! И не вздумайте падать в обморок. Вы досидите до конца обеда и будете вести себя так, как положено этикетом. Кажется, вы смотрите на меня с осуждением, князь Михайла Никитич? Напрасно. Ради ваших представлений я не буду менять своих. К тому же благодарите Бога, что вообще присутствуете за этим столом после ваших сомнительных военных подвигов. Вы нанесли немалый урон нашим друзьям и королю Фридриху.

— И горжусь этим, ваше императорское величество.

Не успели упомянутую площадь очистить, как государь и переехал в Зимний дворец, и переселение сие произведено в Великую Субботу, при котором случае не было однако никакой особливой церемонии. А и самое духовное торжество праздника не было так производимо во дворце, как в прежние времена, при бывшей императрице, ибо государь не хранил вовсе поста и вышеупомянутое имел отвращение от нашей религии, то и не присутствовал даже, по-прежнему обыкновению, при завтрени, а представил все сие одним только духовным и императрице, своей супруге. И все торжество состояло только в сборщине к нему во дворец всех знаменитейших особ для поздравления его как с праздником, так и с новосельем.

Все комнаты, которые мы проходили, набиты были несметным множеством народа и людей разных чинов и достоинств. Все одеты и разряжены были впрах, и все в наилучшем своем платье и убранствах. Но ни в которой комнате не поражен я был таким приятным удивлением, как в последней и в той, которая была перед тою, в которой находился сам государь, окруженный великим множеством генералов, и как своих, так и иностранных министров. Поелику и сия, далее которой нам входить не дозволялось, набита была несметным множеством как военных, так и штатских чиновников, а особливо штаб-офицеров, а в числе оных было и тут множество еще генералов, и все они в новых своих мундирах, то истинно засмотрелся я на разноцветность и разнообразность оных! Каких это разных колеров тут не было! И какими разными и новыми прикрасами не различены они были друг от друга! Привыкнув до сего видеть везде одни только зеленые и синие единообразные мундиры и увидев тогда вдруг такую разнообразицу, не могли мы довольно начудиться и насмотреться, и только и знали, что любопытствовали и спрашивали, каких полков из них которые, а наиболее те, которые нам более прочих нравились. Не меньшее же любопытство производили во мне и иностранные министры, всходившие в нашу комнату из внутренней государевой, разновидными и разнообразными орденами и кавалериями [знаками и лентами] своими.

На все сие я так засмотрелся… что позабыл и о всей усталости своей и не горевал о том, что во всей той комнате не было нигде ни единого стульца, где бы можно было хоть на несколько минут присесть для отдохновения.

«Жизнь и приключения Андрея Болотова. 1738–1793». Год 1762

— Барин, к вам Михайло Васильевич. Изволите ли принять?

— Проси, скорее проси, не заставляй дорогого гостя ждать.

— Да думал я, в задумчивости вы — не помешал бы.

— Только не он! Жду, дорогой друг мой, жду с нетерпением.

— Зачастил я к вам, Иван Иванович. И не то, что дело какое — на сердце тревожно. Вижу — в полном вы смятении чувств. Оно понятно, потеря невосполнимая, но ведь так-то отчаиваться тоже грешно. И из дворца вы съехали, дня не задержались. Ведь не торопил вас никто. Полагаю, никто и словом бы не заикнулся.

— Нет, нет, голубчик, сам я решил: чего ждать-то? А так и государь император, и великий князь почтением меня своим не обходят. Иной раз записочки их перечитаешь, диву даешься, что такого благорасположения заслужил. О другом я…

— О дочке, так полагаю.

— И тоже нет, Михайло Васильевич. Принцесса Елизавета дитя еще малое, да и государыня распорядилась, будто о конце своем безвременном догадывалась, к надежным людям ее отправить. В десять-то лет много ли уразумеешь. А вот насчет последней воли государыни…

— Так, выходит, было завещание? Мне и невдомек. Все думал, боялась покойница кончины и никаких приуготовлений к ней и не чинила.

— Твоя правда — с духовной к ней было не подступиться. Мне оно и ни к чему — я и не заикался. А покойная графиня Мавра Егоровна по старой дружбе пыталась, да только гнев вызывала. Из-за того государыня перед кончиной графини и допускать ее к себе как бы перестала. Запрета прямого не было, а Василий сам понимал: где графиню в антикаморе задержит, ждать заставит, где и вовсе присоветует в другой раз прийти. Всяко бывало.

Страница