Смутное время. Марина Мнишек - читать онлайн книгу. Автор: Нина Молева cтр.№ 68

— Господи, и еще позорище такое! Мука такая!

— Народа-то они испугались и заторопились. Купца Мыльника под руку подтолкнули. Как государь ни просил, чтобы с матерью ему повидаться…

— Меня видеть хотел… у меня защиты искал…

— Чтобы на Лобное место его снесли, с народом бы поговорить. Не дозволили. Благословиться просил. Как просил! Купец Мыльник и заорал: мол, дам тебе сейчас благословение. Да с этими словами и разрядил в него ружье.

— Отмучился государь…

— Кабы! Не насмерть государя убил. Тут уж все принялись в него стрелять, саблями рубить.

— Матушка-государыня, никак опять в ворота ломятся. Сестра Евлалия из окошка увидела: тело окровавленное по земле приволокли, тебя, матушка, требуют. Тебя!

Их (царя Дмитрия Ивановича и Басманова) раздели донага… привязали веревку из мочалы, вытащили обоих из Кремля через Иерусалимские ворота (Фроловские, позднее — Спасские) и оставили их лежать посреди базара (на Красной площади) около лавок. Затем туда были принесены стол и скамья, царя положили на стол, а Басманова поперек на скамью перед столом, так что ноги царя лежали на груди Басманова.

Из Кремля приехал боярин с маской и волынкой, маску положил он царю на живот у стыдного места, а дуду от волынки воткнул ему в рот, положив ему меха на грудь, и сказал: «Ты, сукин сын и обманщик земли нашей, достаточно долго заставлял нас свистеть для тебя, посвисти же теперь и ты для нас». Другие бояре и купцы, которые пришли посмотреть на него, били по трупу кнутами.»

Конрад Буссов. «Московская хроника 1584–1613 годов»

И одному только Богу ведомо, откуда вдруг пошел по стране новый слух и распространилась молва, что Димитрий, которого считали убитым в Москве, еще жив, да и многие тому твердо верили, также некоторые и в самой Москве. И все, взятые в плен, неприятели и мятежники, коих каждодневно приводили пленными в Москву и претягостным образом топили сотнями, как виновных, так и невиновных, и они до последнего издыхания уверяли, что Димитрий еще жив и снова выступил в поход. Одним словом, совершилось новое чудо: Димитрий второй раз восстал из мертвых, и никто не знал, что о том сказать и подумать, но все наполовину помутились разумом.

Те, которые верили тому, что он еще жив, и были как между мятежниками, так и в Москве, приводили в пользу того следующие доказательства:

Во-первых, говорили, что тот, кто три дня лежал нагой на площади и кого принимали за Димитрия, до того был покрыт пылью и ранами и так растерзан, что его невозможно было узнать.

Во-вторых, говорили, что тот, кого умертвили вместо Димитрия, имел длинные волосы, тогда как царь незадолго до того велел их срезать перед самой свадьбой.

В-третьих, говорили, что у того, кто лежал убитым на позорение перед всем светом, не было бородавки у носа, которую имел Димитрий, а также знака на левой стороне груди, меж тем как его (Димитрия) собственный секретарь Бучиньский уверял, что у него знак на левой стороне груди, и он (Бучиньский), будучи с ним в бане, этот знак видел.

В-четвертых, говорили, что пальцы на ногах убитого были весьма нечисты и ногти слишком длинны, более схожи с пальцами мужика, нежели царя.

В-пятых, говорили, что когда его убивали или умерщвляли, он кричал, что он не Димитрий, и говорили, что то был ткач-камчатник, вывезенный царицею Сандомирскою из Польши, и он был весьма схож с царем, и этому ткачу в то утро, когда должно было совершиться убийство, назначили в царском платье лечь на царскую постель или по крайности прохаживаться в царском покое, ибо Димитрий, говорили, бежал; и камчатник ничего не ведал о таких вещах и полагал, что то какая-нибудь шутка, или то бьются об заклад, или то маскарад, и потому когда заговорщики подступили к нему с оружием, чтобы убить его, он вскричал: «Я не Димитрий, я не Димитрий»; того ради заговорщики и бояре тем более стали разить его, говоря, он сам теперь повинился, что он не Димитрий и не законный наследник престола, а расстрига, и убили его, страшась, что он убежит.

В-шестых, еще говорили, что у заговорщиков было много причин сжечь труп Димитрия, чтобы его более не видели, и говорили, что его надлежало забальзамировать, чтобы он был в наличности в случае нужды показать его и сравнить с портретом, и еще, говорили, что народ приносит страшные клятвы и умирает, убежденный в том, что Димитрий жив, стоя на том, претерпевают различные пытки и мучения, и многие люди уверяют, что будто бы видели его с тем самым скипетром и короною, с какими видели его в Москве, корона и скипетр были похищены из Москвы во время первого волнения, также три или четыре лошади царские…

Исаак Масса Краткое известие о Московии в начале XVII в.»

Во дворе у Ивана Ивановича Шуйского-Пуговки тишина. Ворота на запоре. Если какие люди и проскользнут вечерним временем в дубовую калитку, ни одна петля не заскрипит, кольцо не стукнет. Собаки и те вроде как затаились — иной раз взбрехнут да тут же и замолкнут.

Василий Иванович тоже к брату предпочел уйти из Кремля: больно крутая каша в Кремле заварилась. Хоть лишний раз к бунтовщикам боярин и остерегался подойти, все больше Голицына науськивал, никогда не известно, что народ выкрикнет, на кого гнев общий обернется.

Иван Иванович руки потирает: больно складно да быстро все получилось. Такого и во сне не приснится. Наездников польских да литовских полон город. В Кремле от стрельцов продыху нет, ан снесли Дмитрия с трона, никто и одуматься не успел. Хорошо, что разом прикончили.

Оно верно, что царица-инока не больно помогла. Силком ее к воротам вывели. Как тело перед собой истерзанное, в пыли вываленное, кнутами и палками исполосованное увидела, без чувств рухнула да так в себя и не пришла. Не сказала — ведь вот в чем дело! — не сказала слово «Самозванец». За нее бояре говорили. Может, на первых порах народ и не разобрался, а что потом толковать станет?

Василий Иванович заехал чернее тучи: Мишка Молчанов исчез. Велика ли потеря? Да как сказать, особый ведь человек. Не простой. К Борису царю ластился. В самых что ни на есть доверенных людях ходил. Не стало царя Бориса — первый сгоношился царевича Федора убивать. Собственными руками. Кто бы подумать мог! А Михаил уж на нового царя нацелился. Уразумел: не удержать мальчишке с вдовой годуновской престола. Нипочем не удержать. Вот и прикончил. Долго, сказывали, отрока убивали. Не давался. По отцу силу заимствовал. Даром что шестнадцать лет — вчетвером одолеть не могли.

Показался Молчанов Дмитрию Ивановичу. С первого взгляда показался. Можно и иначе сказать. Где лучшего слугу сыщешь, чем палача, от которого все шарахаются. Ни друзей у него, ни близких — один царь ему солнышком ясным светит.

И еще чернокнижие. За пристрастие к колдовству был Михаил в свое время на Торгу батогами бит без жалости. Отступился ли от тайных наук, кто его знает.

Когда конец Дмитрию пришел, не было Молчанова во дворце. Шептались дворцовые прислужники по углам, что двумя днями раньше с государем из города отъехал по колдовским делам. А вот теперь гонцы приезжают, рассказывают. Поехал, мол, Михаил Молчанов к литовской границе и по дороге всем пешим и конным рассказывает, что не царя в Москве бояре убили, а ткача-камчатника, которого царица Марина с собой из родных краев привезла скатерти да рушники особые ткать.