Пилигрим - читать онлайн книгу. Автор: Тимоти Финдли cтр.№ 59

Карл Густав сел как можно дальше, отложив монографию о бабочках вида «Психея», взятую для отвлечения внимания пациента.

— Если я скажу вам правду, доктор Юнг, как бы я ни старался, вы мне не поверите. Услышав о том, как я живу, вы мгновенно уволите меня из учителей и будете искать другую кандидатуру.

— А вы попробуйте.

— Вы все равно не поверите. Даже Сибил Куотермэн, мой самый старинный, любимый и близкий друг, не понимала до конца, как мои рассказы могут быть правдой.

— И все-таки попытайтесь, пожалуйста, — сказал Юнг. Представьте себя Дарвином, впервые излагающим свою теорию перед ученым сообществом. Или Галилеем, который старается убедить нас, что Солнце не вращается вокруг Земли. Или Луи Пастером, стоящим перед толпой невежественных собратьев-медиков. Им тоже никто не верил. Ни единая душа. Сначала. Но теперь мы знаем, что Дарвин, Галилей и Пастер были абсолютно правы, а толпа села в лужу. Так что попробуйте. Только говорите попроще. Не забудьте — я в этом деле дитя. Любознательное дитя, но невежественное. В вопросах, касающихся веры, я набил немало синяков и шишек. Однако, как видите, я все еще жив и не собираюсь бухаться в обморок, что бы вы ни сказали.

Пилигрим ничего не сказал.

Пальцы правой руки, прижатой к стеклу, раздвинулись еще шире, в то время как пальцы левой осторожно согнулись, как будто Пилигрим держал в ладони бабочку и боялся повредить ей крылья..

— То, что я не могу умереть, чистая правда, — промолвил он, по-прежнему не оборачиваясь к Юнгу. — И то, что я живу вечно, тоже правда. Однако правда правде рознь. Небо голубое. Для вас это истина. Мы все это знаем. Но что значит «голубое», доктор? А вдруг то, что я считаю голубым, кажется вам зеленым? Вы когда-нибудь думали об этом? Да, мы оба говорим: «Небо голубое», но откуда мне знать, что вы видите то же самое, что и я? И точно так же, когда я говорю вам: «Я живу вечно», как мне объяснить вам, что я имею в виду? В конце концов, слово «вечно» можно толковать как угодно. Правильно? Есть люди, которые верят, что они переходят из одного существования в другое, живя и умирая сперва в одной форме, затем в другой. Вечно. А есть и такие, кто верит в вампиров, продлевающих себе жизнь с помощью чужой крови. Но я никогда не был лисицей, стрекозой или деревом. Я всегда был собой — порой мужчиной, порой женщиной, но неизменно и только самим собой. И я не готический упырь, живущий в гробу. Полагаю, это достаточно очевидно. Вам не придется вбивать мне в сердце кол, доктор Юнг. И даже если вы его воткнете, то не убьете меня. Никто не может меня убить. Никто и ничто. И я устал. Устал быть в плену у человеческой сущности. Или же, если хотите, бесконечно быть человеком.

— Такие мысли всем нам приходят в голову, мистер Пилигрим.

— Какие? Что вы вынуждены жить вечно?

— Порой мне действительно так кажется, — улыбнулся Юнг.

Но Пилигрим не видел его улыбки.

— Я и вправду сумасшедший, — продолжал он. — Полный идиот. Я до сих пор верю, что кто-нибудь поверит мне. Но все без толку. Возможно, именно поэтому я так часто пытался покончить с собой. Я надеялся, что, когда эксперты признают, что я должен былумереть, но не умер, хотя бы один из них наконец скажет: «Это человек, который не может умереть». Однако никто так не сказал. Ни разу.

Юнг молчал.

— А теперь даже вы, хваленый защитник невозможного, не верите мне. Что же мне делать?

Юнг закрыл глаза. В голосе Пилигрима звучала нестерпимая мука. Он был тем самым очевидцем из притчи, который видел падающую звезду и был не в силах убедить мир, что небеса падают на землю. Или же малышкой Бернадеттой, видевшей Святую Деву. Какой же человек в здравом уме ей поверит?

— «Muero porque no muero», — проговорил Пилигрим.

— Извините?

— «Я умираю потому, что не могу умереть». Так сказал святой Иоанн, безумный испанец. Вернее, написал. Но никто не понял.

— Понятно.

— Сомневаюсь.

— Скепсис — убежище для дураков, мистер Пилигрим.

— Да, но кто из нас двоих скептик? Я или вы?

«Леди Куотермэн заклинала меня поверить ему хотя бы на мгновение, ради его же блага», — подумал Юнг.

— Я еще не сказал, что не верю вам, — произнес он. — Но мне нужно конкретное доказательство. Того, что вы остались живы, мало.

Пилигрим повернулся лицом к гостиной и обвел ее взглядом. Солнечный свет, тени, пылинки, купающиеся в лучах. Блестящие осколки и разбитое зеркало в раме. А еще бабочки. Десятки бабочек. Они летали повсюду.

И Юнг. Его враг.

Над головой доктора, трепеща перламутровыми крыльями с голубыми пятнышками, порхали три бабочки.

Пилигрим улыбнулся.

Мир полон чудес. В нем живут единороги и феи, русалки и волшебники, крылатые кони, лунные человечки и посыльные Харона.

Ия. Разница только в том, что меня можно увидеть.

Пилигрим подошел к зеркалу и погладил разбитое стекло, слегка порезав пальцы. Глядя на свое фрагментарное отражение, он обвел его собственной кровью.

— На нем отпечатались все мысли и события мира, прошептал он. — Анимализм Греции, похоть Рима, мистицизм средневековья, возвращение языческих идеалов, грехи Медичи и Борджиа… Я старше гор за этими окнами, и, как вампиры, которые вызывают у меня отвращение, я жил много раз. Как знать? Я мог быть Ледой, матерью Елены, или же Анной, матерью Марии. Когда-то я был Орионом, который утратил зрение, а затем обрел его. Хромым пастухом, рабом святой Терезы из Авилы; ирландским мальчиком-конюшим и витражных дел мастером в Шартре… Я стоял на крепостном валу, окружавшем Трою, и смотрел, как убивают Гектора. Я видел первое представление «Гамлета» и последнюю роль Мольера. Был другом Оскара Уайльда и врагом Леонардо… Я и мужчина и женщина. У меня нет возраста, и мне недоступна смерть. — Пилигрим обернулся. — Кстати, у вас на пальце сидит бабочка.

Он отворил окно и добавил:

— Несите ее сюда и выпустите на свободу.

Юнг застыл, как парализованный. Он был заинтригован и потрясен до глубины души.

— Прикройте ее второй рукой, — сказал Пилигрим, — и идите сюда.

Юнг встал и легонько прикрыл бабочку ладонью.

— Идите же! Скорей!

Юнг пошел вперед, со страхом ощущая под пальцами трепетание крыльев.

Подойдя к окну он выбросил обе руки наружу и развел их в стороны.

— Вот так, — сказал Пилигрим. — Наконец-то вы выпустили свое воображение на волю.

И закрыл окно.

8

Серебристый «даймлер», который встретил Сибил Куотермэн по ее приезде, не провожал маркизу в последний путь. Он пережил лавину, но нуждался в ремонте, и утром в среду, двадцать второго мая, его вернули производителям в Австрию.

Около четырнадцати часов того же дня запряженный лошадьми катафалк с гробом Сибил въехал во двор центрального цюрихского вокзала. Катафалк сопровождали два ландо — кони с черными плюмажами, возницы в высоких черных цилиндрах, с фиолетовыми повязками на рукавах.