Полтавское сражение. И грянул бой - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Серба cтр.№ 47

Лесть была груба, но чего можно было ждать от бывшего запорожца, а теперь сердюка? Тем не менее Марысе было приятно услышать и такой комплимент.

— Он уже почти наш сторонник, — доверительным тоном сообщила Марыся. — Однако пан Скоропадский слишком осторожен или... или слишком труслив и не способен даже на малейший риск. В то же время не меньше он боится опоздать примкнуть к гетману. Король Карл сейчас движется на Украину и наверняка попытается захватить Стародуб с его запасами продовольствия. Как бы царь не приказал пану Скоропадскому отправиться в полковничество и заняться его обороной от шведов.

— Царь уже велел сделать это, и полковник Скоропадский завтра или послезавтра отправится в Стародуб. На помощь его полку к городу спешат русские войска. Думаю, быть под Стародубом жарким боям, особенно если шведы навалятся на него всеми силами.

— Этого пан Скоропадский и опасается. Как сможет он доказать свою преданность гетману, находясь в осажденном городе вместе с русскими войсками и, наверное, пребывая в подчинении царского генерала или офицера? Наоборот, будучи вынужденным защищать Стародуб, он явит себя сторонником Москвы. Чтобы избежать этого щекотливого и неприятного для себя положения, полковник Скоропадский предлагает пану гетману и вам единственный возможный в подобной ситуации выход.

— Каков же этот выход? — усмехнулся Чечель. — Пан Скоропадский будет защищать Стародуб, а гетман должен считать, что преданный ему полковник бьет под городом не шведов, а русских?

Да, иронизировать сердюцкий полковник мог лучше, чем делать женщинам комплименты. Но разве не продумала Марыся предстоящий разговор во всех деталях, чтобы не оказаться глупее опытного, много повидавшего на своем веку казака?

— Пан Скоропадский предлагает гетману оставить половину своего полка в Борзне либо передать под ваше командование в Батурине. Как свидетельство того, что, вынужденный действовать против собственной воли в Стародубе, он тем не менее в меру сил помогает пану Мазепе там, где у него для этого есть возможность. А стародубский полк не на последнем счету в Гетманщине, и несколько сотен добрых сабель не помешают ни в Борзне, ни в Батурине.

— Не помешают, пани Марыся, еще как не помешают, но... Уверен, что царь Петр и его правая рука на Украине князь Меншиков сочтут, что казаки Скоропадского более необходимы в боях против шведов, а не близ особы украинского гетмана. Хотя... — Чечель задумался, неспеша продолжил: — Стягивая сейчас с Украины все силы навстречу королю на север, царь тем самым обнажает свой тыл на юге перед татарами и войсками короля Лещинского. Так что гетман вправе оставить несколько сотен в своем распоряжении, чтобы надежно прикрыть Батурин с его громадными складами и артиллерией и свою ставку в Борзне, откуда вершит делами всей Украины.

— Пан Скоропадский будет очень благодарен вам, пан полковник, за вашу заботу о нем, — с чувством сказала Марыся. — Ведь он попал в такое сложное положение.

— Зато теперь будет в беспроигрышном, — скривил губы Чечель. — Еще бы — он одновременно и защитник Стародуба от шведов, и сторонник гетмана, оказавший ему реальную помощь. Какая ипостась окажется выгодней, в той он в нужную минуту и предстанет... перед царем или гетманом. Хитер, пан Иван Ильич, хитер.

— Пан полковник, я вижу, что у вас против Скоропадского предубеждение, — извиняющимся голосом сказала Марыся. — Я не знаю его причину, но верю, что вы, умный и проницательный человек, не можете ошибиться. К тому же вы правы и в том, что я очень доверчивая женщина и вижу в людях только хорошее, не замечая или не придавая значения их отрицательным качествам. Поскольку мне очень не хочется выглядеть в ваших глазах... глупой... позволяющей водить себя вокруг пальца простушкой, давайте забудем о пане Скоропадском и его Стародубе, будто их вовсе не существует. Хорошо? И простите за то, что я, плохо разбираясь в людях вообще и тем более в украинской старшине, осмелилась вам что-то советовать.

— Мне не за что прощать вас, пани Марыся. Особенно учитывая, что вы дали весьма интересный совет, над которым стоит хорошенько поразмыслить.

— Не ври, полковник, над советом Марыси не нужно размышлять, ибо ты уже принял решение. Оно может быть только одно — часть стародубского полка будет оставлена в Борзне либо Батурине. Да и может ли быть иначе, если после поражения шведов под Лесной даже самые рьяные сторонники Мазепы умерили пыл и стали сама осторожность, опасаясь быть вовлеченными гетманом в открытую войну с Россией до того, как станет окончательно ясно, на чью сторону клонится победа — царя или короля? А чтобы не оказаться втянутыми в интриги Мазепы помимо собственного желания, они под всевозможными предлогами старались очутиться подальше от Борзны, причем, не желая нести ответственности за действия недальновидных или склонных к авантюризму подчиненных, уводили с собой своих казаков.

Так что предложение Скоропадского, добровольно изъявившего желание оставить в личном распоряжении гетмана половину своего полка, было щедрым подарком судьбы, от которого мог отказаться лишь глупец, каковым ни Мазепа, ни Чечель не являлись. Поэтому первую половину плана, с которым Марыся прибыла сегодня в Борзну, можно считать успешно завершенной и пора приступать ко второй. И здесь необходимо играть тонко и очень тонко, ибо неуспех этой части плана делал бессмысленным результат ее разговора с Чечелем о Скоропадском и оставлении части его полка в Борзне или Батурине.

Марыся положила на руку Чечеля и вторую ладонь, медленно провела дрожащими пальчиками до полковничьего локтя, после чего, словно опомнившись, испуганно отдернула обе ладони. Пунцовая от смущения, она поднялась с кресла, отвернулась от Чечеля и, низко опустив головку, еле слышно произнесла:

— Пан полковник, простите мою сегодняшнюю смелость. Конечно, мне ни в коем случае не стоило себя так вести, но для оправдания своего поведения у меня есть две причины. Первая: вы, мужчины, совсем не понимаете нас, женщин. Например, если женщина... хоть немного привлекательна и замужем, вам почему-то кажется, что она обязательно счастлива. Увы, это совсем не так, — печально вздохнула Марыся. — Я это смело утверждаю, потому что... потому что сама несчастлива. Несчастлива настолько, что, бросив мужа, которого не любила и не люблю, оставив семью, которой у меня по существу не было и нет, я посвятила себя служению Речи Посполитой и Украине. И случайно встретила человека, о котором давно мечтала, который мог бы сделать меня счастливой, которому я могла бы посвятить без остатка свою дальнейшую жизнь. Эта настолько неожиданно, настолько странно для женщины моего возраста, что я до сих пор не верю... сомневаюсь... пугаюсь этого чувства, что страшусь признаться в случившемся даже себе самой. Но сегодня...

Марыся резко повернулась к Чечелю, схватила его правую руку, приложила ее ладонью к своей груди. Подняла на полковника полные слез глазки, дрожащим, прерывающимся от волнения голоском, переходящим порой в невнятный шепот, продолжила:

— Слышите, как бьется мое сердце? Оно готово выпрыгнуть из груди! Это потому, что сегодня я решилась сказать об этом. Решилась, потому что... потому что... у меня нет уже сил молчать. И еще потому, что сегодня последняя моя встреча с этим человеком. Этот человек — вы, пан полковник.