Иван Калита - читать онлайн книгу. Автор: Максим Ююкин cтр.№ 31

— Что с тобою, матушка княгиня?! — Любимица Анны, юная большеглазая Прасковья, отбросила книгу и, в тревоге подбежав к хозяйке, опустилась перед ней на колени, стараясь заглянуть в склоненное лицо княгини. — Али занемогла? Может, тебя в постельку уложить? Помогите, девоньки! — с живостью обернулась она к подругам, смотревшим на княгиню в немом испуге.

— Страшно мне, Парашенька, — всхлипывая, проговорила княгиня, не отнимая рук от лица. — Полгода уже от моих ни единой весточки. Как они, что с ними, не ведаю. Все думаю, думаю о них, день и ночь, день и ночь... Не могу я так боле...

— Не тревожься, матушка! — защебетала Параша, поглаживая княгиню по колену. — Полгода разве срок? Орда-то она вон в какой далищи, одна дорога туда самое мало месяц займет. А дела там быстро не делаются. Вон Юрий Данилыч, почитай, уж два года там провел, великого княженья домогаючись. Нечто Михаилу Ярославичу возможно за меньший срок управиться?

Вздрогнув, как от удара кнутом, Анна опустила руки и так взглянула на Прасковью, что та со страхом отшатнулась.

— Еще раз вымолвишь это поганое имя, — медленно, раздельно и грозно произнесла княгиня, сжав пальцами нежные щеки девушки и слегка запрокинув ее голову назад, — велю засечь до смерти. Ты меня добро уразумела?

— Да, матушка, — пролепетала Параша, растерянно хлопая длинными светлыми ресницами: она не понимала, чем так прогневала свою госпожу, — ведь она хотела лишь утешить расстроенную княгиню!

— Вас всех касается! — Анна обвела строгим взглядом притихших, съежившихся девушек; видимо, решив, что для одного раза суровости достаточно, помолчав, сказала как ни в чем не бывало: - Однако пора обедать. Ступай, Параша, скажи, чтобы подавали на стол. Да кликни княжичей, а то они вечно опаздывают к обеду.

Когда княгиня вошла в трапезную, Дмитрий и Александр уже сидели за столом, как обычно, друг напротив друга: Дмитрий, как старший, по правую руку от чела, Александр — по левую. Княжичи, перегнувшись через стол, вполголоса переговаривались о чем-то; заметив входящую мать, они тут же умолкли и поднялись, приветствуя княгиню. Заняв свое обычное место на левой стороне чела — княгиня запретила убирать кресло отсутствующего Михаила, — Анна распорядилась подавать на стол и с улыбкой обратилась к сыновьям, намереваясь спросить их о том, как они провели это утро. Только теперь княгиня заметила, что оба княжича чем-то сильно подавлены. Улыбка застыла на устах у Анны, как струя на морозе, сердце тревожно встрепенулось, предчувствуя беду.

— Что случилось? — тихо спросила княгиня, переводя взгляд с Дмитрия на Александра и наоборот. — Что-то с вашим отцом?

Княжичи, потупившись, молчали.

— С чего ты взяла? — пробормотал наконец Александр, не поднимая глаз. — Нам ничего не ведомо.

Анна почувствовала, как страх в ее душе уступает место гневу — словно волна шла на смену волне.

— Не лги мне, Александре! — строго молвила княгиня, с возмущением глядя на среднего сына. — Я не слепая. Говори все как на духу, и не вздумай ничего утаивать.

— Мы не хотели тревожить тебя до времени, матушка, — нехотя проговорил Дмитрий, вертя в руках серебряный нож — Как сказал Сахно, доподлинно нам еще ничего не ведомо. В общем... Юрий въехал в Володимерь, а с ним Константин и несколько наших бояр... Их стерегут, как пленников... Об отце же по-прежнему ничего, но ведь ясно, что он потерпел неудачу...

Княгиня откинулась на спинку кресла и сжала пальцами виски, внезапно набухшие чем-то тяжелым, как почки весной. Ей показалось, что вслед за полуднем сразу же наступили сумерки.

— Но это же еще не значит, что он погиб! — отчаянно цепляясь за хрупкую надежду, воскликнул Дмитрий, желая во что бы то ни стало утешить мать. — Он мог остаться просто тверским князем, а Константина Юрий мог забрать в залог его покорности, он мог бежать...

Анна медленно, как во сне, покачала головой.

— Нет, он не мог бежать, — глухо произнесла она. — Не такой он человек.

Резко подавшись вперед, княгиня схватила сыновей за руки, сжав их с такой силой, что костяшки ее пальцев перламутрово побелели.

— Клянитесь мне, — сказала она с таким исступленным видом, что княжичи испугались за ее рассудок, — клянитесь: что бы ни было, вы не падете духом и не склоните перед Москвой свои выи. Константин жив, значит, божья милость не вовсе оставила наш дом. Для нас еще наступят иные времена, а потому не смейте ни бояться, ни унывать! Ежели ваш отец погиб, его смерть не должна остаться без отмщения!

— Надо, однако, разузнать все точно, — осторожно молвил Александр, с сожалением поглядывая на брата. — Пошлем сперва гонцов в Москву, а там видно будет.

— Да, не станем торопиться с выводами, — прерывисто сказал Дмитрий, делая слугам знак проводить княгиню в ее опочивальню.

В тот день княжья челядь попировала на славу: вместо обычных объедков ей достался весь господский обед — ни Анна, ни ее сыновья так и не притронулись к приготовленным для них яствам.

Восседая на мешке с зерном, одном из тех, которыми была завалена его тряская, с расшатанной спицей телега, Илейка лениво взмахивал вожжами и с безмятежной улыбкой смотрел, как клубком серой пряжи разматывается перед ним прямая дорога. По правую руку от него, словно кочь из черного аксамита, расстелилось порожнее, только что сжатое поле, лоснившееся после ночного дождя; налево струились волнуемые ветром поневы пойменных лугов, омывавших в волжской воде свои широкие шелковистые подолы. Желтая тень осени уже легла на окаймлявшую поле опушку леса, но густые пышные кроны дубов, ясеней и кленов пока лишились только незначительной части своего убранства. Время от времени блуждавший по полю ветер трогал их несмело и ласково, и тогда искрами золотого костра мелькали в остывающем воздухе блестящие под лучами спокойного сентябрьского солнца листья.

Никогда еще Илейка не был так доволен жизнью, как теперь. Сразу после того, как его с возвращавшимся от боярина тиуном привезли из Твери в Горнчарово, тиун от имени своего господина ссудил Илейке некоторую толику ржи, на которую можно было, хоть и впроголодь, дожить до первого урожая, и Илейка со всем своим молодым рвением принялся обустраиваться на новом месте. Избу ему, по обычаю, рубили всем миром — несколько десятков мужиков играючи управились за один день. Глядя на свое пахнущее свежей сосной жилище, Илейка не мог сдержать слез: у него был свой дом! Какое это счастье, может понять лишь тот, чья жизнь долгие годы протекала в челядне да в клетях. Радость, переполнявшая Илейку, была так велика, что даже непривычный ему труд на земле почти не тяготил его. Пахота Илейке долго не давалась: его рало то скользило по поверхности, то слишком глубоко зарывалось в землю, но Илейка терпеливо починал борозду сначала, без устали благословляя тот день, когда он оказался в тверском плену. Купа, взятая Илейкой у боярина за рожь, за надел, за коня с сохой, лежала на нем тяжким бременем, но Илейка не падал духом: он молод и силен, а значит, его господину не придется долго ждать свои пенязи. Какие бы тяготы ни сопутствовали теперешней Илейкиной жизни, он ни за что не променял бы ее на прежнюю: куда приятнее и достойнее самому добывать свой трудный хлеб, чем изо дня в день быть на побегушках или, повинуясь непонятной тебе княжьей воле, отнимать жизни у таких же русских людей, как и ты сам. Вот бы и Иринку сюда! Ей бы здесь тоже нашлась работа. Как-то она там без него...