Франклин Рузвельт. Человек и политик - читать онлайн книгу. Автор: Джеймс Макгрегор Бернс cтр.№ 127

17 марта 1943 года. «Президент сказал, что у него есть ко мне дело. Пытался найти документы, но не смог. Однако решил сообщить мне суть дела. Он хочет, чтобы я изучил ситуацию с покупкой правительством небоскреба Эмпайр, о которой он и Эл Смит говорили мне на днях. Он... затем повернул разговор на Джесси Джоунса, но Джоунс не имеет к этому никакого отношения».

9 апреля 1943 года. «...Президент не согласился с нашей рекомендацией. Настаивал на том, что физическая пригодность и восстановление сил — разные проблемы, и попросил, чтобы оборонное ведомство, а также службы здравоохранения и социального обеспечения предусмотрели в своих штатных расписаниях положение о комиссиях по физической пригодности...»

8 мая 1943 года. «Президент одобрил армейский бюджет... Полагаю, он стремится использовать его как инструмент пропаганды в связи с предстоящим совещанием по военной стратегии и с учетом принятия в ближайшее время решения о кампании в Северной Африке».

3 июня 1943 года (президент только что после короткого послеполуденного сна). «Я сказал, что рад соблюдению им режима, поскольку он сейчас один из самых нужных людей. В пику моим словам президент заметил, что Джон Л. Льюис, очевидно, не считает его столь важной персоной и был бы рад смещению его с должности. Высказал мнение — считая его, очевидно, весьма остроумным, — что был бы рад уйти в отставку при условии, что Джон Л. Льюис совершит самоубийство...

Президент заметил, что мятный чай, например, поможет вызвать расположение населения Марокко и Алжира...»

31 августа 1943 года. «Я напомнил президенту, что он получил письмо от начальника штаба, утверждающего, что все в военном планировании обстоит прекрасно. Заметил, что он, президент, считает по-другому. Президент предложил, чтобы мы продолжали переписку, направив в штаб меморандум... по желанию. „А теперь, ребята, если вы обманываетесь сами, не пытайтесь обманывать главнокомандующего...“

Президент говорил, что армия всегда жалуется, — он не понимает ее, он, дескать, предпочитает флот. «Знаете, — продолжал он, — я был теснее связан с флотом, чем с армией». Мне пришлось согласиться, что это правда. Далее он заметил, что в ходе этой войны флот доставлял ему больше неприятностей, чем армия».

Таким этого необычного главу государства знали подчиненные, консервативные критики, которые порицали его за единоличное руководство и диктаторские замашки, а также те, кто восхищался, что он не соблюдает старые правила игры и стандартные принципы упорядоченного административного управления. Но был и иной глава государства: его давно утомило упорядоченное управление; он создал исполнительный и координационный комитеты «нового курса» и иногда председательствовал на их заседаниях; учредил массу планирующих органов; создал административный комитет для формулирования предложений по более эффективному президентскому управлению и контролю; поддержал большинство возражений комитета против большинства фанатичных контратак с Капитолийского холма, дотоле невиданных; после первой попытки реорганизации добился расширения своих полномочий для преобразования собственной административной службы и передачи планов ее реорганизации в конгресс; создал новую административную службу президента и путем включения в нее Бюджетного бюро значительно укрепил контролирующую функцию президентской власти; преобразовал ряд ведомств, например ведомство федеральной безопасности, в более работоспособные учреждения; добился возможности проводить постоянную административную реорганизацию по законам военного времени и формировал военные ведомства и оборонные структуры по своему усмотрению;

Эти главы исполнительной власти долго уживались друг с другом с таким же трудом, как Рузвельту удавалось быть одновременно лидером партии и главой государства; лидером большинства и всего народа; консерватором (или по крайней мере приверженцем традиций) и либералом; принципиальным политиком и прагматиком, не злоупотребляя ничем, кроме как своими подчиненными. Последние, впрочем, не сказали бы с уверенностью, что Рузвельт когда-либо конфликтовал с ними. Самые приближенные к президенту люди не могли решить, пользовался ли он каким-либо внутренним компасом или планом, играя ту или иную роль, сознавал ли вообще это разделение ролей.

Но в одной важной сфере исполнительной власти — подборе и расстановке способных кадров — Рузвельт заслуживал похвалы по любым меркам оценки административной деятельности. В середине войны президент сделал массу великолепных назначений, руководствуясь как внутренним чутьем, так и наблюдательностью и проницательностью. Гопкинс, Хассет, Смит в административной службе президента; Стимсон, Маршалл, Паттерсон — в военном ведомстве; Форрестол — во флоте; Элмер Дэвис в службе военной информации; Гендерсон и позднее Честер Боулз — в Бюро ценового регулирования; Бирнс и Коэн — в Агентстве военной мобилизации; Буш и Конант — в науке военного времени; Дэвис и Морзе — в Совете по труду военной промышленности; Эйзенхауэр, Нимиц, Макартур — на фронте; все эти люди стали не только исполнителями президентских планов, но также подлинным украшением государственной службы.

Судьба другого деятеля, Самнера Веллеса (он также украшал ее), язвительно преподносится как аномалия административной практики Рузвельта. Президент держал Веллеса помощником государственного секретаря, как незаурядного представителя главы государства в мощной организации, которая часто выходила из-под контроля Белого дома. Разумеется, Халл относился ревниво к представителю и его инициативам. «Каждое учреждение, — жаловался государственный секретарь приятелю, — имеет своего сукина сына, но у меня сукин сын в масштабе всей Америки». Принадлежность Веллеса ко двору Рузвельта, как и его высокомерие и блеск, вызывала враждебность к нему в Вашингтоне. А он был уязвим, — кто-то в столице распространял слухи, что он приставал в поезде к проводнице-негритянке. Рузвельт знал, что Уильям Буллит, старый соперник Веллеса, причастен к распространению этих слухов. Когда бывший посланник прибыл в очередной раз в Овальный кабинет, Рузвельт остановил его в дверях.

— Уильям Буллит, — грозно произнес президент, — стойте где стоите.

Президент объявил Буллиту, что больше не желает его видеть. Сознавал он и то, что полезность Буллита исчерпана, — потеря «члена семьи» отчасти объясняет настроение Рузвельта.

Очевидно, административные методы Рузвельта воспринимались его подчиненными как кошмар. Поверяя ежедневно жалобы дневнику и друзьям, он выступал также от имени своих коллег, получавших строго очерченный участок работы, штатных сотрудников администрации и различных служб.

«Он хочет все делать сам»; «...самый худший из начальников, с которыми я когда-либо работал, в том, что касается графика рабочего дня...»; «у меня часто возникает желание, чтобы президент не относился столь снисходительно к некомпетентным назначенцам...»; «...на сегодня существует бесчисленное количество новых административных ведомств, которые создал президент и поставил во главе их множество неопытных людей, назначенных главным образом по личным соображениям. Они докладывают о выполнении своих обязанностей непосредственно президенту, имеют постоянный и легкий доступ к нему... гораздо более легкий, чем сотрудники администрации. Границы размежевания функций между этими ведомствами, между ними и министерствами весьма приблизительны...»; «...атмосфера в Вашингтоне насыщена желчными спорами по вопросам юрисдикции...».