Омар Хайям. Гений, поэт, ученый - читать онлайн книгу. Автор: Гарольд Лэмб cтр.№ 48

– Но где же, – спросил Омар, – ты найдешь свечу, дабы осветить мир?

– В видениях мистиков! – вскричал Газали. – Ибо они способны узреть то, что спрятано под таинственным покровом.

– Но кто они? – Омар покачал головой. – Я искал их, но где же они? Они и шагу не ступят в темноту Вселенной, никогда не покидая своего прибежища. Они рассказали старую сказочку и снова отправились почивать на своих ложах.

Несмотря на неприязнь, возникшую у нее к Газали, Айша все же испытывала к нему чувство благодарности. После того как мистик отправился дальше в свои странствия, Омару наскучили и Му'иззи, и другие пирующие. Он подвел к ним белого осла Джафарака, и когда наконец все гости затихли, помрачневший Омар совершенно серьезно заверил их, будто осел предлагал всем собравшимся внять его предупреждению и учесть его горький опыт: в прежней жизни осел якобы был профессором Академии.

После этого все гости разъехались, и Омар пошел погулять в сад, освещенный светом звезд. Тогда-то Айша наконец осмелилась приблизиться к своему хозяину. Она встала около него на колени и прижалась лбом к его руке:

– Мир тебе, мой господин.

– Мир тебе.

– Мой господин, я наблюдала и увидела, что кто-то шпионит за тобой, ползая повсюду, подобно змее. Он прятался прямо здесь, за розами, и снова уполз. Я видела его лицо.

– То был Ахмет, садовник?

– Да, Ахмет. Накажи его!

Для девушки, вскормленной молоком среди пустынных кочевников, шпион был врагом, которого следовало уничтожить, как ядовитую змею.

Омар задумался.

– Нет, пусть он идет к тем, кто послал его сюда, и расскажет им о моей шутке с белым ослом. Если я накажу его и выгоню вон, они пришлют сюда другого шпиона, более опасного, нежели Ахмет.

Айша недоумевала. Выходит, ее господин знал, что Ахмет шпионит за ним. И точно так же, когда Омар впервые увидел ее на торгах, он сразу понял, что она не приходилась дочерью арабскому вождю. Он прочел ее мысли и сейчас, когда она встала подле него на колени, и он погладил ее локоны.

Но Омар в тот момент думал о своем:

– Все они твердят о рае, но разве рай – это не минуты мирного покоя?

Айша не поняла и хранила молчание.

– Вот сад, наполненный тишиной и покоем. И все же даже сюда подсылаются шпионы и вторгаются соглядатаи и бесконечные осведомители… Скажи, Айша, мои слуги добры к тебе?

– О да. А ты скажи, мой господин… может, тебе хотелось бы насладиться звуками моей лютни? Я могла бы спеть для тебя.

– Уже поздно… Не пройдет и часа, как станет светать. Иди к себе и поспи, Айша.

Девушка послушно вернулась на свою половину, но в душе ей стало обидно. Со всеми этими бесконечными разговорами и пиршествами с гостями когда же ее господин обратит на нее внимание? Он погладил ее по голове, словно она была одной из лошадей в его конюшне, и как ребенка отослал спать.

Омар сидел у водоема, погруженный в размышления. Газали был сейчас не старше, чем он, когда они с Рахимом отправились на войну, а Ясми подарила ему розу. Газали переполняла необъяснимая уверенность, присущая юности. Почему закрывается книга юности? Ведь ему, Омару, едва стукнуло тридцать четыре, но он чувствовал, как юность оставила его. Кто знает, как или каким образом? Но книга закрыта, и новая книга открылась перед ним. Жизнь, такая понятная и определенная для Газали, потеряла ориентиры для Омара. Перед аскетом она лежала как незаполненная карта, на которой еще предстояло обозначить дороги. Астроному же она уже ставила барьер за барьером.

– Из него выйдет прекрасный учитель, – подумал он. – А я не могу преподавать.

Поддавшись какому-то порыву, он хлопнул в ладоши. Появился слуга, бежавший к нему от самого дома, и почтительно остановился поодаль от своего господина.

– Принеси мне, – потребовал Омар, – мою шкатулку с камеями и старинными монетами. Она там, в голубой комнате, рядом с китайскими коврами… – он в первый раз взглянул на лицо слуги и, узнав, назвал по имени: – Ахмет.

Когда шкатулка легла на его колени, он отпер ее ключом, который достал из пояса. Он предпочитал держать шкатулку запертой. Он прекрасно знал, что никто из слуг никогда не осмелился бы украсть саму шкатулку, но и Зулейка, и другие служанки подверглись бы соблазну стащить из нее золотые монеты, если бы он оставил ее открытой. Их пальцы ни за что не сумели бы сопротивляться притягательной силе золота. Хотя потом, если хозяин попытается изобличить их в воровстве, они выплачут все глаза.

– Есть еще приказания, о мой господин?

– Никаких… Иди, Ахмет.

Он вынимал по очереди редкие монеты и несколько мгновений внимательно изучал их. Вот византийская монета, с изображением императора и его жены под крестом. Омар мог разобрать греческие буквы. На монете изображался Юстиниан на шестом году своего царствования, но имени его жены на монете не значилось. А вот глиняный оттиск с выдолбленным углублением в форме летящей птицы, которую Омар поднял в руинах города Пальмиры, расположенного в пустыне. Там не так уж давно Зинобия бросила вызов Риму. Какие истории человеческих амбиций должны были бы рассказать эти символы!

Юстиниан восстановил многое из былой мощи Рима, но он умер на бесплодных походах в Азию. Зинобия, как помнил Омар, эта королева караванной империи, была вынуждена уступить наконец римской армии, и ее взяли в плен, дабы украсить ее красотой триумф Рима.

Казалось странным держать в руках эти монеты с вырезанными на них четкими линиями профиля давно захороненных римских цезарей. Только на днях Низам объявил, что самый последний цезарь Константинополя выслал дань Малик-шаху. Выходит, колесо фортуны повернулось, и запад позволил прорвать цепи своей обороны перед торжествующим маршем ислама…

Газали думал, будто он, Омар, пребывал в праздности. И все же все эти семнадцать лет он не прекращал работать за троих, да и теперь Низам выдвигал перед ним все большие требования…

Хорошо бы, кто-то другой, а не Ахмет принес ему эту шкатулку с монетами. Безразличное лицо Ахмета напомнило Омару о постоянном наблюдении за собой, от которого он не мог избавиться, так как его вели и люди Низама, и люди врагов Низама. Если бы он избавил себя от одних наблюдателей, то где-то рядом по-прежнему оставались бы другие. В конце концов, Омар не имел ничего такого, чтобы что-то скрывать. И все же они могли бы оставить ему хотя бы его розовый сад, где он мог предаваться безмятежному одиночеству.

Тут появился другой слуга и пробормотал свою просьбу.

– Нет, я не стану читать никаких писем! Я не стану выслушивать никаких сообщений. И я не желаю, чтобы ужин приносили мне в сад. Уходи с миром, Исхак, и проследи, чтобы никто не входил в этот сад. Забирай эту проклятую шкатулку и иди!

– Но…

– Даже если и шакал проникнет за пределы этой стены, я переломаю тебе ноги.