Громовержец. Битва Титанов - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Петухов cтр.№ 62

Рассуждал Дон толково. Но Жив его не слушал.

А когда подошли ближе, понял — не беглые то струги, большие. Значит, все-таки погоня, ибо у иных таких стругов быть не может, княжьи, Кроновы, отцовы! И снова припомнилось, гвоздем в сердце, ножом: «Ты верный… ты не предашь!»

Жив стоял на носу, разрезающем волны. Стоял окаменевшим изваянием. Вглядывался. И начинал видеть, начинал понимать, что творится.

— Да там же бой идет, силы небесные! — не выдержал Скил. — На три часика всего их оставили-то, и на тебе!

— А ну, на весла!!! — приказал Жив, да так, будто громом ударило сверху.

Струги пошли быстрее, казалось, они и волн не касаются. Но Жив нервничал, рвущееся из груди сердце обгоняло струги, обгоняло ветер. Там дядька! он его бросил так беспечно, так небрежно, обидел! а теперь… теперь его и в живых-то, может, нет!

Паруса княжьих стругов вырастали на глазах, багровели в вечернем небе. А на берегу творилось неладное: ни звука не доносилось оттуда, но по движению людскому, по многим телам, сгрудившимся в кучу, таким крохотным отсюда, по тусклому блеску шеломов, по вспышкам огня, по сыпящимся с гор каменьям и мельтешению воев за грядой Жив знал — сеча нешуточная, такой еще на Скрытне не бывало.

— Прибавь ходу! Давай, браты, давай!!! А еще видел он, что вой княжьи, отцовы со всех трех стругов готовятся к высадке, но судна ведут к берегу тихо, чтобы не побить о камни, не посадить на мель — и не летят в них валуны, нет отпора. Что ж там случилось?! Жив стыл на ветру, не оборачивался.

Заметили их поздно, не ждали врага с моря.

— К бою!!! — взревел Жив.

Осталось совсем немного. Уже лучники привалились к борту. Посыпались стрелы с горящей паклей. Занялись паруса.

— Вперед, браты!!! — выкрикнул вдруг Дон. И сам подбежал к носу, вскинул меч.

Копья и дротики, летящие с княжьего струга, разбивали щиты, валили людей. Но было поздно. Со всего ходу их струг ударил носом в борт княжьего, затрещали, заскрипели бревна, качнулись мачты, пуще прежнего загудело пламя в парусах. Десяток багров огромных впились крючьями в доски… Жив первым прыгнул через борт, на лету разрубая княжьего дружинника, посмевшего выставить копье. В несколько мановений ока расчистил он место вокруг себя — только полетели в стороны срубленные руки, головы.

Дон прыгнул следом — бледный, в окровавленных повязках, всклокоченный, с горящими глазищами — и оттого вдвойне страшный. За ними на палубу незванного гостя повалили Хотт с Оврием, другие сотники, княжичи младшие, вой — накопилось в них многое, отчаянное и злое, в сечу бросались будто соколы на стаю уток серых. Было их меньше втрое. Но казалось, нет им конца и краю.

— За свободу нашу! — орал Свенд. Пальцы его перебитые туго стягивали ремни. Дрался княжич свет-лоусый хлеще здорового. — За правду!

— Орр-а-а!!! — кричали нападавшие.

— О-ор-р-раа!!! — кричали Кроновы люди. Рубились отчаянно, не глядя на огонь бушующий, на рвущиеся снасти, на падающую мачту, осыпающую всех без разбору горящими угольями… Теперь никто бежать не хотел. Да и куда бежать?!

Уже столкнулись бортами еще два струга. Началась и на них сеча. Занялся огонь, бросая трепещущие отсветы на вечерние полутемные небеса… Третий струг княжий подходить близко не решался, огонь мог перекинуться и на него. Шел он к берегу, теперь уж не добивать беглецов-островитян, а хотя бы забрать своих. Только и там сеча не скончалась. Подмога с долин поспела вовремя, уравняла силы.

Жив ничего про подмогу не знал. Он дрался, как разъяренный барс, не оставляя надежды, круша все вокруг себя. Даже взбешенный сечей, полуживой Дон, норовивший не отстать от младшего, отпрянул в сторону, замер, глазам не веря и опасаясь под все-разящий меч попасть.

— В воду!!! — ревел Жив. — В воду!!!

И, повинуясь его воле, его бешенному напору, прыгали за борт и свои и чужие, плыли к близкому берегу. Сам же он не знал устали и жалости — вырвалось давно копившееся в душе, тяжкое и злое. С мечом пришли эти вой на Скрытень, в его владения, меч их и встретил, жаловаться не на что… и некому!

Скил черной легкой тенью летал по стругу. Отбивал удары, сам бил, но беззлобно, походя. Скил искал обидчика своего, толстомордого Олена. И не находил. Видно, не пошел Олен в погоню, не пошел, чуя свою судьбу незавидную. Но Скил не хотел верить в это, Скил не любил ждать долго.

А Хотт не жалел себя, мостил дорогу трупами — за все, за годы в темнице, за жену Влаву, вдову при живом муже, за невольниц обеих, за детей-сирот, за себя, столько лет верой и правдой служившего Крону-батюшке да и получившего в награду поруб и службу позорную, тяжкую. Не мстил Хотт, ибо невиновны вой простые, ярь сама вырывалась наружу. жаждала крови. Оврий не отставал от сторукого собрата. Хотя и сам получил ударов столько, что не всякий бы устоял. Крепко держал свой боевой топор сотник Оврий, и огонь не жег его и меч не брал.

— Круши их! Наша берет! — надрывался Дон, вращая пудовым кладенцом над головой. Кто б мог подумать, что вчера еще на смертном одре лежал. — Круши!

Больше десятка порубил-покалечил старший брат. И ринулся в самую гущу, к корме, где сгрудились остатки дружинников Кроновых. Отбивались они умело и стойко. Лишь двоих сбил с ног Дон, прежде чем его самого отбросило назад — аж копье обломилось о доспех чеканный. Рухнул Дон в беспамятстве, мешком рухнул на сырую палубу.

Жив подлетел барсом, мягко, беззвучно. Не дал добить брата. Троих спровадил в вырий, только мечи сверкнули веером. Выкрикнул сипло:

— В трюм его! На наш струг! Быстрей давай! Дона уволокли. Струг с ним отошел от горящего, пропал во тьме ночной. Только тогда Жив обернулся к толпящимся на корме.

— Ну, кто еще отцу моему Крону послужить хочет? — спросил резко и зло. — Выходи!

Выскочил здоровенный воин в шеломе с серым хвостом конским, сторукий-сотник. Отбросил корзно легкое, скинул шелом. В два меча пошел на Жива.

— Я хочу! Горан, брат Кея, что бил тебя всегда! — сторукий захохотал, выставив вперед свою черную бороду. — И я побью!

Жив не стал спорить, бахвалиться. Он выждал, пока Горан сделает первый выпад, увернулся, выждал еще. И после второго пронзил ему горло одним коротким и быстрым ударом. Все видели, что княжич расправился с искусным бойцом, со сторуким будто с котенком.

Кто-то выкрикнул из толпы:

— Ты, и впрямь, сын Кронов?!

— Сын! — спокойно отозвался Жив. Семеро оставшихся с ним стояли за спиной. Хотту со Свен-дом не терпелось перебить воев. Оврий стоял смирно, улыбался. Остальные ждали только знака. Их было меньше, но у тех, кого было больше, не оставалось духа. Таких Жив жалел. Выдохлись! Стало быть, не чуют правды своей. Чуяли бы, не знавать им устали и сомнений.

— Я сын Великого князя Крона и Великой княгини Реи! Я князь ваш!

На корме загудели изумленно, недоверчиво. Скил прибежал с факелом, сам смастерил из обломка, зажег от снастей тлеющих. Высветил всех на корме. Страшные блики запрыгали по угрюмым, суровым лицам.