Честь самурая - читать онлайн книгу. Автор: Эйдзи Есикава cтр.№ 294

— Вы начинаете оправдывать свою былую славу. Я слышал, вас трудно было превзойти в этом деле, — заметил Кацуиэ.

— Вы имеете в виду выпивку?

— Я имею в виду вашу стойкость против хмеля.

Инутиё от всей души рассмеялся. Его единственный зрячий глаз блестел в свете свечей. Он оставался тем же веселым и приветливым человеком, с которым в юности дружил Хидэёси.

— А вот Хидэёси пить так и не научился, — сказал Кацуиэ.

— Что верно, то верно. У него сразу же лицо багровеет.

— Мне доводилось слышать, что в дни молодости вы с ним часто и подолгу сиживали перед кувшином сакэ.

— Да, когда дело доходило до веселой попойки, Обезьяну было не унять. Правда, он не столько пил, сколько веселился и проказничал. А я, если случалось перепить, падал на пол и засыпал.

— Вы с ним, наверное, и сейчас дружите?

— Не совсем. Трудно дружить в зрелом возрасте с тем, с кем было столько выпито в юности.

— Вот как?

— Да ведь и вы сами, князь Кацуиэ, наверняка припоминаете дни и ночи безудержного пьянства, страшного обжорства и лихих песен. Собутыльники сидели, обняв друг дружку за плечи, и выбалтывали такие вещи, которых и родному брату ни за что не поведаешь. В такое время вам кажется, будто человек, сидящий рядом и пьющий наравне с вами, — ваш самый близкий друг. Потом наступает настоящая жизнь, вы возвращаетесь в подлинный мир, тут и выясняется, что у каждого есть жена и дети, о которых нужно заботиться, и князь, которому надлежит хранить верность. И когда задумаешься о прошлом и вспомнишь времена, когда жил с другом в воинском доме, то поймешь, что все заметно успело перемениться. И то, как ты смотришь на мир, и то, как ты смотришь на других обитателей мира, — все меняется. Это означает одно: ты стал взрослым. Твой друг уже не тот, каким был раньше, и ты сам уже не тот. Истинных друзей, любящих, верных и преданных, мы обретаем только в зрелом возрасте, к середине жизни.

— Что ж, выходит, у меня сложилось ошибочное впечатление.

— Что вы хотите сказать?

— Мне казалось, что вы с Хидэёси по-прежнему поддерживаете тесную дружбу, и мне хотелось попросить вас об одной услуге.

— Если вы намерены воевать против Хидэёси, — сказал Инутиё, — я и пальцем не пошевелю, чтобы помочь вам. Но если вы стремитесь к миру с ним, я был бы счастлив послужить в этом деле надежным посредником. Или речь идет о чем-то третьем?

Инутиё попал в цель. Не добавив ничего к сказанному, он улыбнулся и поднял свою чашечку в здравице.

Каким образом удалось ему догадаться или разузнать о том, что было задумано? При всей своей скрытности Кацуиэ не удалось утаить от гостя смущение и растерянность. Впрочем, поразмышляв над происшедшим, он осознал, что сам невольно выдал собственные намерения, сначала расспрашивая Инутиё о Хидэёси и их нынешних взаимоотношениях.

Живя вдалеке от столицы, Инутиё вовсе не был медведем, сидящим в берлоге и ни о чем на свете не догадывающимся. Наверняка он знал обо всем, происходящем в Киото, и ясно видел подлинную причину разногласий между Кацуиэ и Хидэёси. Более того, получив срочное приглашение прибыть, он немедленно приехал к Кацуиэ, невзирая на сильнейший снегопад.

Со всей тщательностью подходя к намеченному делу, Кацуиэ должен был пересмотреть сложившееся у него отношение к Инутиё затем, чтобы вернее управлять им впоследствии. Инутиё оказался человеком, власть и влияние которого возрастали с годами. Подобно Сассе Наримасе, он по приказу Нобунаги принимал участие в войнах под началом Кацуиэ. На протяжении пятилетней северной войны Кацуиэ относился к нему не хуже, чем к собственным сторонникам, а Инутиё в свою очередь выполнял все его приказы. Но теперь, когда Нобунаги не стало, Кацуиэ не был уверен, что их прежние взаимоотношения останутся неизменными. Размышляя над этим, он пришел к неожиданному выводу: его собственное влияние зависело от доверия, питаемого к нему Нобунагой. А когда Нобунага погиб, сам Кацуиэ оказался лишь одним из военачальников — и не более того.

— У меня нет ни малейшего желания воевать с Хидэёси, — посмеиваясь, сказал Кацуиэ. — Боюсь, молва представляет все несколько по-иному.

По мере того как человек достигает зрелого возраста, он приобретает умение скрывать смехом свои подлинные чувства и намерения.

— Мне кажется странным, — продолжил Кацуиэ, — отправлять посольство к Хидэёси, с которым мы вовсе не находимся в состоянии войны, но я получил множество писем от князя Нобутаки и от Такигавы, в которых мне настоятельно советуют такое посольство направить. Со дня гибели князя Нобунаги прошло менее полугода, а вокруг уже столько разговоров о том, что его оставшиеся в живых приверженцы затеяли междуусобную смуту. Это сущий позор! И, кроме того, мне кажется, нам не следовало бы предоставлять кланам Уэсуги, Ходзё и Мори благоприятную возможность, которой они только и дожидаются.

— Я понимаю ваши чувства, мой господин, — отозвался Инутиё.

Кацуиэ никогда не умел толком объяснять свои поступки, и Инутиё готов был удовлетвориться услышанным, не вдаваясь в подробности. Того, что ему поведали, было достаточно. На следующий день он покинул Китаносё. Вместе с ним в путь отправились Фува Хикодзо и Канамори Горохати. Оба были испытанными и доверенными приверженцами клана Сибата, и их обязанность заключалась не только в том, чтобы принимать участие в мирных переговорах, но и в том, чтобы по мере надобности присматривать за Инутиё.

Двадцать седьмого числа десятого месяца все трое прибыли в Нагахаму, чтобы взять с собой в дальнейший путь и Кацутоё. К несчастью, молодой комендант крепости прихворнул. Посланцы настоятельно посоветовали ему остаться дома, однако Кацутоё все-таки решил отправиться в дорогу вместе с ними. Вчетвером они переправились из Нагахамы в Оцу на лодке. Проведя ночь в столице, посланцы на следующий день прибыли в крепость Такарадэра.

Эту крепость возвели на том месте, где прошлым летом потерпел сокрушительное поражение Мицухидэ. Вместо заброшенной деревушки с пришедшей в упадок почтовой станцией появился и начал разрастаться процветающий крепостной город. Переправившись через реку Ёдо, посланцы увидели, что вся крепость стоит в строительных лесах. Дорога пестрела глубокими следами воловьих и лошадиных копыт; все вокруг говорило о напоре и размахе строительства, предпринятого Хидэёси.

Даже Инутиё поневоле призадумался, каковы же истинные намерения Хидэёси. Кацуиэ, Такигава, князь Нобутака обвиняли Хидэёси в том, что он пренебрегает правами и интересами малолетнего князя Самбоси, стремясь достичь одному ему ведомых целей. В Киото он возвел мощную цитадель своего могущества, а в окрестностях столицы принялся строить одну крепость за другой. Причем все эти укрепления не имели ничего общего с замыслом воспрепятствовать вражескому вторжению с запада или севера. Но если так, то с кем готовился Хидэёси воевать в самом сердце страны?

Что говорил сам Хидэёси в ответ на эти обвинения и подозрения? У него тоже находилось на что пожаловаться: вопреки решению большого совета в Киёсу, малолетнего князя Самбоси еще не перевезли в Адзути, а на устроенной им заупокойной службе по Нобунаге отказались или не смогли присутствовать и Нобутака, и Кацуиэ.