Честь самурая - читать онлайн книгу. Автор: Эйдзи Есикава cтр.№ 246

— Вы относитесь к этому чересчур легковесно. Этот вопрос может иметь пагубные последствия для всей страны.

Сёсицу рассказал о мальчике, свалившемся в ров несколько часов назад, и о самоотверженности миссионера, которая произвела на зевак такое сильное впечатление.

— Менее чем за десять лет тысячи японцев забыли алтари своих предков и обратились в христианскую веру. И это произошло не только в Омуре, не только в Нагасаки, но и по всему Кюсю, и в отдаленных районах Сикоку и даже в Осаке, в Киото и в Сакаи. Ваша светлость только что изволили заметить, что нам, японцам, следует разжевать и выплюнуть все, что к нам привозят, но в вопросах веры подобный подход недопустим и, наверное, невозможен. Не важно, долго ли ты жуешь чужую веру или нет, но в душу она западает и никуда не девается, даже если всех христиан распять, как они рассказывают, на кресте или отрубить им головы.

Нобунага молчал. Судя по выражению его лица, он понимал, что тема эта слишком сложна, чтобы исчерпать ее в ходе одной беседы. Он сжег гору Хиэй и с невиданной в истории страны жестокостью поставил буддизм на колени. Он истребил монахов огнем и мечом, но знал лучше, чем кто-либо, что это не добавило ему всеобщей любви.

С другой стороны, он позволил миссионерам воздвигнуть церковь, он отдавал должное их делам и даже время от времени приглашал к себе на пиры. Буддийские монахи злобствовали и не раз задавали ему и народу роковой вопрос: кого же, в конце концов, Нобунага считает в своей стране чужаками — христиан или их самих?

Нобунаге не хотелось пускаться в пространные объяснения. Вдобавок ко всему он терпеть не мог, когда ему перечили. И в то же время он не мог не уважать свободного изъявления чувств и настроений своих подданных. Это, несмотря ни на что, ему нравилось.

— Сотан, — обратился он сейчас ко второму гостю. — А что ты скажешь об этом? Ты молод, поэтому наверняка относишься к этому делу иначе, чем Сёсицу.

Сотан, собираясь с мыслями, на мгновение отвел взгляд, но затем ответил со всей определенностью:

— Я согласен с вами, мой господин. Чужую религию нужно прожевать и выплюнуть.

Нобунага самодовольно посмотрел на Сёсицу, как человек, только что обретший единомышленника.

— Не беспокойся. Такие вопросы требуют более широкого подхода. Столетия назад князь Митидзанэ решил соединить китайское и японское мировоззрения. Перенимаем ли мы китайские обычаи или ввозим доселе невиданные вещи с запада, краски осени и цветение вишни весной остаются теми же самыми. А когда идет дождь, вода в пруду становится от этого только чище. Нельзя вместить океан в ров храма Хонно. Не так ли, Сёсицу?

— Да, мой господин, во рву должно быть столько воды, сколько способен вместить ров.

— То же самое относится и к заморской культуре.

— Я старею и кажусь сам себе лягушкой во рву.

— Ты мне больше напоминаешь кита.

— Возможно, — согласился Сёсицу. — Но я похож на кита с кругозором лягушки.

— Эй, принеси-ка воды!

Нобунага разбудил мальчика, прикорнувшего в углу. Он еще не пресытился разговором. Хотя уже какое-то время они ничего не ели и не пили, очарование беседы не исчезало.

— Отец! — сказал Нобутада, склонившись к Нобунаге. — Уже очень поздно. Мне хочется вас покинуть.

— Побудь еще немного, — произнес Нобунага несколько более требовательно, чем обычно. — Ты ведь живешь в Нидзё, не так ли? И пускай час нынче поздний, это ведь все равно считай что рядом. Нагато тоже живет рядом с храмом, а наших гостей из Хакаты я сегодня никуда не отпущу.

— Увы, мне придется уйти. — Сёсицу сказал это так, словно собирался покинуть общество немедленно. — У меня завтра утром важная встреча.

— Значит, со мной останется только Сотан?

— Можно сказать, на ночном дежурстве. Нужно же кому-то навести порядок в чайном домике.

— Понятно. Значит, пить со мной сакэ ты не будешь. Вы принесли с собой столько драгоценной чайной утвари, и тебе придется всю ночь ее охранять.

— Не смею возражать, мой господин.

— Нет уж, говори откровенно!

Нобунага рассмеялся. А затем, внезапно обернувшись, посмотрел на висевший на стене свиток:

— Му Чи — превосходный живописец, не правда ли? В наши дни редко увидишь что-нибудь подобное. Я слышал, что Сотану принадлежит картина Му Чи, которая называется «Корабль, возвращающийся из долгого плавания». И вот о чем я подумал: да разве хоть кто-нибудь достоин обладать подобным сокровищем?

Сотан внезапно рассмеялся во весь голос, словно Нобунаги здесь не было.

— Над чем ты смеешься, Сотан?

Сотан оглядел собравшихся:

— Князь Нобунага хочет заполучить принадлежащую мне картину Му Чи и выражает это в весьма туманной форме: достоин ли, мол, кто-нибудь обладать подобным сокровищем? Это похоже на засылку лазутчика во вражеский стан. Вам следовало бы лучше приглядывать хорошенько за этим драгоценным чайным столиком. — И он опять расхохотался.

Он попал в точку. Нобунаге и впрямь хотелось заполучить картину. Но и картина, и упомянутый чайный столик представляли собой фамильные реликвии, а это означало, что в открытую посягнуть на такое не смел и глава государства.

Но сейчас сам владелец картины оказался настолько добр, что завел разговор на эту тему, и Нобунага воспринял это как косвенное обещание преподнести ему желанную вещь. К тому же, обратив разговор в слегка непочтительную шутку, Сотан просто не имел права не подарить Нобунаге картину.

Нобунага поддержал шутку и ответил в том же духе:

— От тебя, Сотан, ничего не скроешь. Доживешь до моих лет, тогда поймешь, что такое настоящая чайная церемония.

Словом, Нобунага подтвердил свое желание.

Тут вступил в разговор и Сёсицу:

— Через пару дней мне предстоит встреча с художником Сокю из Сакаи. Мы с ним, пожалуй, поразмыслим над тем, откуда возвращаются эти суда. Лучше всего, разумеется, было бы спросить об этом самого Му Чи.

У Нобунаги улучшилось настроение. И хотя слуги уже не раз заходили в комнату и снимали нагар со свечей, он продолжал сидеть, попивая время от времени воду и не замечая, как бежит время.

Стояла летняя ночь, все двери и окна были раскрыты настежь. Возможно, поэтому свечи мигали и порой угасали в ночном тумане.

Если бы кто-нибудь взялся погадать на воске, он, несомненно, усмотрел бы дурное предзнаменование в том, как мигали и гасли свечи.

В главные ворота храма постучались. Какое-то время спустя доложили о прибытии гонца из западных провинций. Воспользовавшись этим поводом, Нобутада поднялся с места, да и Сёсицу попросил позволения удалиться. Нобунага тоже поднялся с места, чтобы проводить гостей до коридора.

— Спокойной ночи, — еще раз, уже на ходу, обернувшись и посмотрев на отца, произнес Нобутада.