"Альта" против "Барбароссы" - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Лота cтр.№ 111

В конце сентября Кегелю позвонил советник Ламла. В 1941 году они вместе работали в германском посольстве в Москве, и Кегель еще тогда понял, что Ламла не просто сотрудник посольства.

Звонок Ламлы насторожил Кегеля. Он понимал, что этот человек, который уже год после их возвращения из Москвы ни разу не беспокоил его, просто так звонить не стал бы. Что-то серьезное заставило Ламлу вспомнить о нем, Герхарде Кегеле.

Ламла, предвидя тревожные размышления, постарался успокоить Кегеля.

– Меня попросил один важный чиновник, фамилию которого я вам назвать не могу, уточнить некоторые данные...

Стараясь быть предельно любезным, Кегель спросил:

– Но смогу ли я чем-либо вам помочь?

Бывший заведующий канцелярией посольства Германии в Москве ответил:

– Думаю, что сможете, Герхард. Вспомните, перед тем как начать работу в русской столице, вы, насколько я знаю, трудились в Варшаве. Не были ли вы там знакомы с господином Гернштадтом? – Ламла секунду помолчал и добавил: – Его звали Рудольф, он работал корреспондентом газеты «Берлинер тагеблатт»...

– Да, конечно, – спокойно ответил Кегель. – В немецкой колонии в Польше все знали Рудольфа Гернштадта. До назначения на должность сотрудника внешнеторгового отдела посольства я тоже работал там иностранным корреспондентом. Мне приходилось сталкиваться с Гернштадтом. Но близко мы знакомы не были. Хотите, я вам дам совет? – спросил он затем.

– Не откажусь, – ответил советник.

– О Гернштадте мог бы вам подробнее рассказать бывший пресс-атташе и представитель НСДАП в Москве господин Штайн. В настоящее время он работает правительственным советником в министерстве пропаганды. Штайн был в свое время пресс-атташе в немецком посольстве в Варшаве и должен хорошо знать Гернштадта. Именно Штайн познакомил меня с Гернштадтом в Польше. Я был новичком в журналистике, а Гернштадт, как сказал Штайн, являлся лучшим немецким корреспондентом. Господин Мольтке, бывший посол в Варшаве, тоже дружил с Гернштадтом и мог бы вам многое рассказать о нем, – закончил Кегель.

– Штайна я смогу найти, а утруждать такими пустяками Мольтке мне не хочется. Меня попросили выяснить одну деталь, которую вы, возможно, случайно знаете. Необходимо уточнить, был ли Гернштадт немецким журналистом в Москве и был ли он выдворен из СССР в 1933 году.

Кегель рассказал, что, находясь в Варшаве, слышал от Штайна, что Гернштадт работал в Москве и то ли в 1933, то ли в начале 1934 года был выдворен из СССР с группой других немецких журналистов. Но как и почему это произошло, сказать не может.

– А вы не знаете, где сейчас работает Гернштадт? – поинтересовался Ламла.

– После возвращения из Варшавы я с ним ни разу не встречался, – ответил Кегель.

Ламла поблагодарил Кегеля, сказал, что этих сведений ему вполне достаточно, и на этом их разговор завершился.

На первый взгляд в вопросах Ламлы не было ничего подозрительного. Кегель еще раз тщательно проанализировал все вопросы советника, их последовательность и наконец понял, что Ламла, прикрываясь интересами какого-то третьего лица, хотел проверить, будет ли Кегель скрывать факт своего знакомства с евреем Гернштадтом, который давно исчез из Германии, и даже в гестапо не было данных о том, где он находится. Может быть, Ламла ждал, что Кегель скажет неправду? Скорее всего, именно для этого он и звонил. Видимо, гестаповцы всякими путями проверяют всех знакомых Ильзе Штёбе.

В своих записках Герхард Кегель рассказывал: «...Кое-что для меня оставалось все же неясным. В любом случае мне следовало быть предельно осторожным. Я считал, что серьезная опасность нависла также и над Шелия. Ведь бывшим сотрудникам посольства в Варшаве было известно, что он как раз в последние предвоенные годы часто встречался с Гернштадтом. Мне следовало как-то предупредить Шелия об опасности. Если в руках гестапо окажется и он, то судьба Ильзе Штёбе будет решена...»

Герхард Кегель должен был предупредить Шелия, не подвергая опасности самого себя. Он решил еще раз поговорить с Шаффарчиком и под благовидным предлогом поинтересоваться, находится ли Шелия в Берлине. В беседе с Шаффарчиком выяснилось, что Шелия выехал в Швейцарию в служебную командировку. Герхард Кегель почувствовал облегчение, надеясь, что командировка Шелия в нейтральную страну будет продолжаться бесконечно. Но он ошибся. Шелия возвратился в Берлин и в октябре 1942 года был арестован. Видимо, до этого времени у гестаповцев не было оснований подозревать Рудольфа фон Шелия. Основания появились в октябре, когда гестапо удалось схватить советского агента «Франца», который был направлен для восстановления – в который раз! – связи с «Альтой» и имел при себе фотокопии расписок Шелия за полученное вознаграждение за переданные «Альте» материалы...

Центр не знал, что Ильзе Штёбе арестована, и, неудовлетворенный результатами поездки «Кента» в Берлин, решил искать другие пути восстановления контактов с «Альтой». На территорию Германии были заброшены несколько специально подготовленных радистов, которые должны были установить связь с «Альтой». Несколько человек, заброшенные в первой половине 1942 года, пропали без вести. В июле 1942 года капитан Мария Полякова подготовила к отправке в спецкомандировку радистку Эльзу Рудольфовну Ноффке, которой был присвоен псевдоним «Ирма».

Э. Ноффке жила в Москве, муж ее работал в Совинформбюро, оба они были проверенными людьми.

После серии неудач операцию по заброске «Ирмы» на территорию Германии было решено проводить с помощью военной разведки Великобритании. Это была одна из первых совместных операций советской и британской военных разведок.

Забросить радистку на территорию Германии предполагалось со стороны Британских островов. Этот воздушный маршрут был в то время относительно безопасным. На советско-германском фронте шли ожесточенные воздушные бои, воздушное пространство находилось под усиленным контролем германских сил противовоздушной обороны.

8 августа Мария Полякова проводила Ноффке на Ярославский вокзал, посадила на поезд до Архангельска, помогла погрузить в купе ее багаж, в котором находилась агентурная радиостанция. Вместе с Ноффке в эту спецкомандировку ехал некто Горелов (имя неизвестно), который тоже был радистом и направлялся в Англию для заброски в другой район Германии.

Прощаясь с Ноффке и Гореловым, Мария Полякова пожелала им возвращения на Родину...

Через два дня «Ирма» и Горелов прибыли в Архангельск. 11 сентября Горелов и Эльза Ноффке, выдававшая себя за сотрудника советского торгового представительства, оказались на английском торговом судне. На руках у Ноффке был паспорт на имя Елены Михайловны Никитиной. Видимо, и фамилия «Горелов» тоже была вымышленной.

Путь из Архангельска в Лондон оказался не безопасным. На одном из участков маршрута британское торговое судно было торпедировано немецкой подводной лодкой.

14 октября в Центр пришло сообщение из Лондона:

«Горелов и Никитина 30 сентября прибыли в Лондон. Пароход, на котором они плыли, затонул от попадания торпеды. Горелов потерял все документы, рацию, шифр, рекомендательное письмо, книгу для шифрования и все личные вещи. Никитина тоже потеряла все документы, рацию, книгу для шифрования, фотоаппарат и все личные вещи. У нее осталось 800 американских долларов и 90 английских фунтов. С торпедированного парохода Горелов и Никитина вместе с некоторыми другими пассажирами были подобраны англичанами в море и доставлены в Шотландию, где получили кое-какую одежду».