Ковчег детей, или Невероятная одиссея - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Липовецкий cтр.№ 154

Находка обрадовала хозяина. Казимеж вспомнил дедушку и бабушку. Это они в числе немногих вещей привезли самовар из Польши. Вокруг него собирались Яновские — все три поколения. А потом старики умерли. И чай стали кипятить на газу. Так быстрее и удобнее.

Нахлынули воспоминания и на Федю. Когда он жил с мамой, разжигать самовар было его каждодневной обязанностью. Мама считала самовар таким же семейным очагом, как печь.

Мальчики решили вернуть самовару его прежнюю красоту. Юзек принес мел, а Казимеж снабдил детей особой пастой, которой полицейские придают блеск никелированным деталям своих машин. И все же прошло немало времени, прежде чем самоварные бока начали соперничать по своей яркости с солнцем.

Теперь предстояло испытать самовар.

— Нам понадобятся две вещи, — сказал Кузовков, — сосновые шишки и сапог.

— Ты шутишь!

— Нисколько. Шишки — отличное топливо. Кипяток получается без запаха, хотя некоторые и любят чай с дымком.

— Ну, это не проблема, — сказал Юзек. — Можно прогуляться вон к той роще. Там вся земля устлана сосновыми иглами и шишками.

— Отлично! Прямо сейчас и пойдем.

— А сапог зачем? И почему один, а не пара?

— Можно и пару. Но хватит одного. Будем качать воздух. Как в кузнице. Чтобы лучше горело.

Чаепитие решили устроить на свежем воздухе. Юзек наливал в чашки заварку. Федя открывал краник и добавлял кипяток. А Казимеж резал торт.

— Никогда не пила такой вкусный чай, — сказала Вероника. — Налейте еще.

— Вы заслужили награды. Я готов выполнить любое ваше желание, — сказал Казимеж.

— Любое-любое? — тут же спросил Юзек.

— Такое, что в моих силах.

— А для этого и сил не понадобится. Нужно сказать «да». И только!

— Вижу, меня хотят поймать на слове.

— Папа, отпусти меня на три… нет, лучше на четыре дня в Водсворт. Федя погостил у нас. А теперь и я хочу познакомиться с его друзьями.

Казимеж пристально посмотрел на стоявших рядом мальчиков. Взгляд его был больше обращен на Кузовкова. Разумеется, это он придумал пригласить Юзека в колонию. Хорошо это или плохо, если сын несколько дней побудет без семейного присмотра? Он опасался, что их Юзек растет пай-мальчиком, мягкотелым и беззащитным. И об этом постоянно спорил с женой. С другой стороны — опасался дурного влияния улицы. Ему ли, полицейскому, этого не знать?

— Мы посоветуемся с мамой…

— Только скорей советуйтесь.

— Да вы не волнуйтесь, — сказал Кузовков, поставив на стол недопитую чашку. — Его никто не обидит. В нашей колонии есть такое правило: один за всех, и все — за одного.

— У американских детей точно такой же закон. Это закон скаутов.

Казимеж довез мальчиков до самой ограды.

— Так и быть, — сказал он сыну, — оставляю тебя здесь до конца недели. Держитесь вместе. Вот мой служебный телефон. Звоните.

— Не волнуйтесь, лейтенант! Все будет под контролем, — важно ответил Кузовков.

Казимеж рассмеялся и потрепал Федю по плечу.

Теперь он видел перед собой прежнего Кузовкова, какого встретил в первый день знакомства. Стоило мальчику оказаться за порогом дома, как к нему вернулось его оружие — бесшабашность и независимость уличного бродяжки. Это хорошо, что Юзек будет рядом и увидит жизнь с новой и неожиданной для себя стороны. Пусть и ненадолго, его сын станет одним из семисот восьмидесяти маленьких путешественников, о которых, Казимеж в этом был уверен, еще долго будут шуметь газеты, а возможно, и напишут книгу.

Часовой у ворот видел, как мальчики вместе с собакой высадились из полицейской машины, и впустил их беспрепятственно. От него они узнали, что колонисты в отъезде. Мэр Нью-Йорка устроил сегодня в Сити-холле прием русских детей. После приема — концерт. Затем ужин. Вернутся дети поздно.

В лагере было тихо и пусто.

Мальчики направились по песчаной дорожке к казармам, надеясь кого-нибудь встретить. К ним вышел Симонов.

— Это наш воспитатель, — шепнул Федя Юзеку.

— Рад тебя видеть, Кузовков. Как провел время?

— Лучше не бывает. У меня появились новые друзья. Знакомьтесь. Юзек Яновский — один из них. Его папа — полицейский.

— Помню. Мы познакомились в день ярмарки.

— Можно Юзеку погостить у нас?

— Почему бы нет… Но решаю не я, а мистер Бремхолл. Обратитесь к нему.

— Георгий Иванович, вся колония на приеме у мэра. А вы почему не поехали?

— Меня назначили дежурным. Второй день кряду.

— Потому что вы самый лучший дежурный на свете, — решил Федя польстить воспитателю.

— Не преувеличивай, Кузовков. Я бездельничаю. Хорошо, что принесли газеты. Ты ведь знаешь, я люблю читать.

— Интересно, о чем пишут?

— О многом. И о тебе пишут.

— Вы меня разыгрываете…

— Ничуть. Можешь сам посмотреть.

— Меня никто не знает. И все эти дни я провел за городом.

— И все же ты стал знаменитостью. Нью-Йорк, да и вся Америка, восхищается тобой и твоей собакой. Ждите завтра фотографов. Ты ведь любишь фотографироваться, Кузовок, не так ли?

Кузовок, хоть и не понял, о чем его спрашивают, на всякий случай наклонил голову. Он радовался возвращению в колонию. Он соскучился по детям и по веселой возне с ними. Но где они? Кузовок оглядывался, нетерпеливо поскуливая, но никто не бежал к нему, не протягивал руки, не угощал.

— Как Петя? — спросил Кузовков.

— Еще не пришел в себя. Ни с кем говорить не хочет, — ответил Симонов.

— Где он сейчас?

— У цветочной клумбы.

Александрова они увидели еще издали. Стоя на коленях, он перебирал и поглаживал цветы.

У Феди кольнуло в сердце. Он понял: Петя воображает, что перед ним не клумба, а могила, усыпанная цветами.

Собака оказалась возле мальчика первой. Она тоже поняла, что ему плохо, и стала слизывать с его щек слезинки. Петя опустил лицо в собачью шерсть и впервые за эти дни разразился потоком слез.

Кузовков не стал утешать друга. Куда важнее расшевелить его, встряхнуть, вывести из одиночества.

Над островом звенела тишина. Стейтен-Айленд погрузился в послеобеденную дрему. А у Феди, наоборот, пробудилось желание действовать. Он незаметно подмигнул Юзеку и Симонову, призывая в союзники, и сказал как можно громче:

— Петя, есть у нас одно дело. Поможешь? Пойдешь с нами? — Он протянул руку Александрову и помог встать.

— Какое дело? — спросил Петя.

— Надо купить кое-что.