Игра шутов - читать онлайн книгу. Автор: Дороти Даннет cтр.№ 3

— Как, по-вашему, я заработаю кучу денег, когда закон велит всем говорить только по-английски? — вскипел было господин Баллах, но быстро успокоился. — О'Коффи, который держал школу бардов в наших краях, собрал такую команду для игры в хоккей на траве, что вы бы просто разинули рот. Я был пятнадцатым ребенком в семье, и самым шустрым к тому же — так мне ли было возражать, когда отец и О'Коффи договорились? Пятнадцатым. И самым шустрым…

Мастер Тади Бой Баллах пригладил черный камзол сомнительной свежести, расправил обвисшие серые оборки воротничка и запахнул на коленях запачканные полы длинной мантии.

— Передайте-ка мне эту флягу, а?

Но было слишком поздно. Шквал уже надвигался — спокойную гладь моря прорезал струящийся шрам, и на пути его оказался «Гуден Роос», трехмачтовый галеас, все паруса на котором были подняты. До того момента неподвижная, «Ла Сове» дернулась и неспешно заскользила вперед. Мастер Баллах отхлебнул кларета из кожаной фляги. Стюарт сидел, сложив руки на груди, и вдруг увидел, как качнулась голова О'Лайам-Роу, и пятьдесят весел взвились, закрыв красное предзакатное солнце, и вновь упали в зеркальную зеленую тень.

Весла взметнулись снова, но тень осталась. Для галеры, скользящей по голубым водам Ла-Манша, солнце исчезло, когда тысячетонный галеас приблизился к ней с подветренной стороны.

Галеас был фламандский, с нечищеным днищем, и шкоты поставлены так, что порыв западного ветра подхватил тяжелый корабль и мчал его теперь прямо на галеру. Этот же шквал обрушился и на «Ла Сове». Мастер Баллах уронил свою флягу, сиденья на корме заскользили — галера накренилась, ванты заскрежетали, а решетчатая, в сто пятьдесят футов длиной обшивка ощетинилась, обросла, будто перьями, длинными веслами, которые перепутывались, колотились друг о друга или с грохотом ходили в уключинах. Тень галеаса сгустилась, и капитан, вопя, выбежал на мостик. Гребцы по правому борту вскочили на ноги. Волны нахлынули на опустевшие скамьи, зашипели, загрохотали, и в это мгновение послышался громовой голос О'Лайам-Роу, который вместе с двумя десятками человек скользил по палубе среди шатров, штандартов и открытых сундуков:

— Ключи! Ключи от ножных кандалов, ты, болван, чертов ублюдок!

Стюарт стоял, держась за поручень. Он услышал эти слова и увидел, что галеас, на носу которого скопились люди, бледные от волнения, стал наконец разворачиваться круто к ветру. Но тяжелый корабль не слушался руля. Он повернулся к галере правым бортом и неумолимо надвигался: все паруса его трепетали на ветру. — Полоска воды между двумя кораблями все сокращалась и наконец исчезла совсем: галера содрогнулась от толчка, раздался треск, грохот, невыносимый скрежет. Двадцать длинных весел по правому борту переломились при столкновении, и двадцать острых обломков — веретена из полированного бука и сращенного свинца — вонзились в живую плоть, пригвоздив к скамьям и воров-христиан, и пиратов-язычников. Все замерло, когда корабли сцепились; затем «Гуден Роос», подчинившись наконец рулю, накренился и отошел в сторону, и волны ринулись в пробоину на борту «Ла Сове».

Охваченный паническим ужасом, не представляя, что делать, Стюарт прижался к борту. Он видел, что неопытная, никем не управляемая, потрясенная случившимся, сильно поредевшая команда тоже не знает, что предпринять. Боцман исчез. Капитан, весь мокрый от брызг, держался за грот-мачту и что-то кричал, обращаясь к нависающему галеасу. Ирландцев нигде не было видно — наконец, сделав несколько шагов по скользкой, ходящей ходуном палубе, лучник разглядел О'Лайам-Роу, который спускался с кормы по трапу, и двух черноволосых кельтов, скакавших по главному мостику, задраивавших люки и швырявших в море спутавшиеся, промокшие флаги.

«Ла Сове» начала погружаться. Правый ее борт оставался сухим и крепким, а в пробоину по левому борту с бульканьем и свистом затекала вода. Галеас, повредивший обшивку при столкновении, все еще стоял рядом. Рулевой сумел направить «Гуден Роос» против ветра, но от столкновения корабль вновь сбился с курса. Он неуклюже лежал в бейдевинде и никак не мог удалиться с пути злополучной галеры, а свежий сентябрьский ветер наполнял широкие паруса и неумолимо гнал галеас назад к тонущему судну.

О'Лайам-Роу с ломиком в руке на миг показался на нижней палубе по правому борту и исчез в отделении для гребцов. Пустая затея, продиктованная милосердием. Однако Стюарт устыдился своего бездействия и сам спрыгнул вниз, где его закружило, как щепку в водовороте. Моряки, безмолвные от страха, пробивались к единственной целой лодке, а следом бежали первые раскованные рабы. Стиснутый со всех сторон, Стюарт двигался в толпе, и тут на правый борт с шипением и свистом обрушилась волна. Все разбежались, неистова крича, прикрывая головы руками. В последний раз тень галеаса нависла над кренящимся, оседающим кораблем.

И тогда раздался свисток. Он раздался дважды, а затем прозвучала команда, ясная, краткая, невозмутимая:

— On va faire voile. Cassw trinquet! Timonier, orse [1] .

На борту остались еще разумные люди, готовые подчиниться, и Робин Стюарт был в их числе. Стремительно бросились они к бегущему такелажу свернутого треугольного паруса, зависшего высоко в небе. Поспешно размотали канат — и над морской пучиной, среди неистовства разгневанных богов, стали тянуть, собрав все силы, чтобы освободить парус и уловить спасительный ветер. Длинный, змеящийся пеньковый канат развернулся с треском, но парус, крепко привязанный к нок-рее, оставался неподвижным.

Стюарт, не сводя с топа мачты воспаленных глаз, дергал вместе со всеми — еще раз, и еще, и еще. Парус не шелохнулся. Галеас придвинулся ближе. За левым бортом показались головы пловцов. Ялик с правого борта упал в море и перевернулся. Раскаты волн, перекрывавшие и шум ветра, и скрип древесины, и крики раненых сделались громовыми, когда корабли снова сблизились. Стюарт, сдирая кожу с ладоней, тянул канат в изматывающем общем порыве — но все было напрасно.

Кругленький, плотный, невысокий человечек, весь блестящий от соли, проворно схватился за канат, свисающий с мачты. Полы его черной мантии развевались на ветру, а грязные руки быстро-быстро перебирали снасть. Господин Тади Бой Баллах, оллав, поэт, ученый, пятнадцатый ребенок в семье и самый шустрый, взобрался на фок-мачту, влез на самый верх и, повиснув на шестидесятифутовой высоте над раскачивающейся палубой, с ножом в руке принялся исследовать найтовы. Он что-то отрезал, осторожно, со знанием дела, затем быстро соскользнул обратно на топ и подал знак. Люди внизу вновь принялись тянуть.

Снасти заскользили, раздался треск — и четыреста ярдов парусины соскочили с реи, развернулись и наполнились ветром. «Ла Сове» дернулась, и все, кто находился на палубе, попадали навзничь. Галера вздрогнула, выпрямилась, подталкиваемая ветром, подняла от поверхности моря разбитый борт, набрала скорость и, обойдя широкую корму галеаса, тихо поплыла прочь. На «Гуден Роос», оставшийся позади, уже начали поднимать пловцов.