Хозяин морей. На краю земли - читать онлайн книгу. Автор: Патрик О'Брайан cтр.№ 53

Команда «Сюрприза», как большинство моряков в целом, была охоча до кровавых зрелищ. Матросам нравилось наблюдать за хирургическими операциями почти так же, как захватывать призы. И они понимали, что вскрыть череп далеко не так просто, как оттяпать руку или ногу. Такому пациенту нужно не только выжить, но еще и не повредиться в уме. Но уж тогда он станет как новенький: с серебряной заплатой на черепе и анекдотической историей, которая будет сопровождать его и его друзей до могилы.

Такую операцию доктор Мэтьюрин однажды уже проводил на палубе в открытом море при ярком солнечном свете, и многие видели ее. Теперь моряки вновь наблюдали за тем, как доктор проводит такую же операцию. Все было видно как на ладони: с Джо Плейса сняли скальп, обнажили череп, медленно вращая ручку инструмента, со скрежетом вырезали круглый кусок кости, затем оружейник расплющил монету в три шиллинга и привинтил ее к черепу, а заплату закрыли скальпом, который капеллан аккуратно пришил на место.

Зрелище было что надо — все видели, как побледнел капитан, а вслед за ним и Баррет Бонден — двоюродный брат пациента, как по шее Джо текла кровь, как выглянули на белый свет мозги — такое не каждый день увидишь, поэтому матросы старались не упустить из виду ни единой подробности. Такой в самом буквальном смысле слова анатомический театр был единственным развлечением за долгое время, и для некоторых оно оказалось последним. Штормовая погода, которую предсказало появлений длинной, крупной зыби, идущей с зюйд-веста, падение барометра и угрожающий вид неба, обрушилась на них много раньше и с гораздо большей силой, чем они ожидали.

Однако «Сюрприз» был удачно спроектированным кораблем, с хорошими мореходными качествами, он был оснащен предохранителями бакштагов, брасов, вант и, разумеется, целой системой оттяжек. Бегучий такелаж был надежен, полный набор штормовых парусов заранее привязан, брам-стеньги опущены на палубу. Хотя ветер был очень крепким и нес с собой затрудняющие видимость дождь и мокрый снег, а кроме того, вначале он дул против волнения, создавая невероятную толчею, его нельзя было назвать жестоким, так что фрегат под зарифленными марселями мчался на юг с огромной скоростью в тучах брызг, то и дело врезаясь в зеленые волны: палубы были постоянно залиты водой, и передвигаться по судну можно было, лишь держась за спасательные леера, натянутые от носа к корме.

Шторм бушевал два дня и три ночи, тучи едва не задевали верхушки мачт, но на третий день небо прояснилось, и удалось произвести надежную полуденную съемку координат. К своему большому удовольствию, Джек убедился, что они находятся гораздо южнее, чем он предполагал и можно было судить по счислению: до острова Статен оставалось рукой подать.

Джек Обри долго совещался с Алленом, разложив на столе карты. На них были указаны разные долготы для множества труднодоступных островов, рифов и мысов. А над палубой в это время до самого юта трепыхалась мокрая одежда, которую пытались просушить в лучах бледного вечернего солнца. Джек вновь и вновь пытал штурмана о точности наблюдений капитана Колнета, и всякий раз Аллен утверждал, что готов в этом поклясться на Евангелии.

— Он же был учеником Кука, сэр, и всегда возил с собой пару арнольдовских хронометров, которыми пользовался постоянно. Они никогда не останавливались, погрешность между наблюдениями не превышала десяти секунд. Это было установлено, когда мы, возвращаясь домой, шли южнее острова Святой Елены.

— Пара арнольдовских хронометров? Отлично, мистер Аллен, — отозвался наконец-то удовлетворенный Джек Обри. — Тогда давайте проложим курс на мыс Сент-Джон. Когда пойдете на нос, передайте мистеру Мэтьюрину, что я буду сопровождать его во время вечернего обхода больных.

— Вижу, Стивен, — сказал Джек, обращаясь к доктору, который пришел за ним, — что у вас сегодня чертовски длинный список больных.

— Обычная картина: растяжения связок, повреждения пальцев и переломы, — отозвался Стивен. — Я им говорю: «У меня для вас запасных рук нет. Если вам в ближайшие два часа придется лезть на мачту, вы должны вылить свой мерзкий грог в шпигат». Но говорить им это — все равно что ставить мертвецу припарки. Прыгают, как хвостатые обезьяны, по вантам и падают с них, как бананы с пальмы. Естественно, как только начинается шторм, лазарет наполняется.

— Это меня не удивляет. Расскажите лучше о миссис Хорнер. Я часто думал о ней, когда нас так немилосердно кидало во все стороны.

— Она этого не замечала, поскольку все это время находилась в забытьи, во всяком случае подвесные койки великолепно приспособлены для пациентов, находящихся в море. Могу, пожалуй, сказать, что она справилась с горячкой — правда, мне пришлось побрить ей голову — и хотя ей грозит умственное расстройство, молодой организм, Бог даст, поможет ей преодолеть недуг.

Войдя без предупреждения в каюту старшего канонира, Джек не увидел в больной никаких признаков ни крепости, ни молодости. Если бы не предупреждение Стивена, то ее серое лицо и огромные круги под глазами были бы для него признаками близкой смерти. Миссис Хорнер с трудом нашла в себе силы взять косынку и обмотать ее вокруг голого черепа, при этом с укором посмотрев на доктора, и произнести: «Спасибо, сэр», когда капитан сказал, что она выглядит гораздо лучше и ей следует поскорее поправиться ради молодежи, которая очень скучает по ней, и, разумеется, ради мистера Хорнера. Он хотел было добавить, что «остров Хуан-Фернандес вернет ей румянец», но заметил, что доктор прижал палец к губам, и осознал, что разговаривает с миссис Хорнер так, словно это корабль, находящийся на значительном расстоянии, да еще с наветренного борта.

В лазарете он почувствовал себя гораздо легче, поскольку знал, как ободрить каждого в зависимости от характера и возраста. Обойдя несколько коек, Джек шутливо обратился к Плейсу, который приходил в себя после трепанации:

— Что ж, Плейс, хоть какая-то польза получилась. Во всяком случае, никто не сможет сказать: «Бедняга Плейс, нет у него за душой ни шиллинга!»

— Что вы имеете в виду, сэр? — спросил Плейс, прищурив глаз, и заранее заулыбался.

— А то, что к твоей голове привинчены сразу три шиллинга, ха-ха-ха! — засмеялся капитан.

— Вы совсем как Шекспир, — заметил Стивен, возвращаясь вместе с Джеком в его каюту.

— Многие из тех, кто читает мои письма и депеши, говорят то же самое, — отозвался капитан. — А что заставило вас сказать мне это именно сейчас?

— Потому что шуты в пьесах Шекспира любят изрекать остроты, которые бьют прямо по черепу. Вам только надо прибавить: выходи за меня, да поживей или же: пошел-ка подальше, пока сифилис не схватил. Это же Гаммон чистой воды или Бэкон, да кто угодно.

— Это зависть в вас говорит, — отозвался Джек. — Как насчет того, чтобы немного помузицировать вечером?

— Очень хотелось бы. Только играть я буду неважно, ибо утомлен до изнеможения, как говорит наш американский пленник.

— Но послушайте, Стивен, мы тоже говорим: утомлен до изнеможения.

— Да неужто? А я и не знал. Во всяком случае, мы не произносим этих слов с гнусавым колониальным акцентом, напоминающим звук извозчичьего рожка на дублинской набережной. Оказывается, он в близком родстве с любезнейшим капитаном Лоренсом, с которым мы познакомились в Бостоне.