Сотворение мира - читать онлайн книгу. Автор: Гор Видал cтр.№ 17

Мы покинули Сузы на рассвете. В Загросских горах таял снег, и вода в обеих реках поднялась. Но через месяц эти бурные потоки превратятся в два грязных ручейка. Я не видел места, где бы было так жарко летом, как в Сузах — а я немало времени прожил в Индии, — и так холодно зимой, а я пересек заснеженные Гималаи.

Фессал сам правил четверкой коней. Когда-то он был победителем Олимпийских игр в гонке колесниц и так же, как Каллий, упивался этим. Игры устраиваются раз в четыре года, и в них есть нечто такое, что сводит с ума даже умнейших из греков. Думаю, если бы Фессалу предложили выбор: быть тираном Афин или получить венок победителя на тридцать девятой Олимпиаде, он бы предпочел пучок оливковых веток.

Со всеми своими носилками и фургонами гарем тащился до Экбатаны недели две. Мальчики с чемпионом-возницей добрались туда за четыре дня. Кстати, тогда же я впервые оценил созданную Дарием превосходную систему дорог. Дариевы дороги расходятся из Суз на север, юго-запад и восток. Через каждые пятнадцать миль стоят почтовые станции, а также постоялые дворы с конюшнями. Вокруг станций вырастают деревушки.

На нашем первом ночлеге я увидел сквозь бело-розовое цветение тысяч плодовых деревьев лачуги нового поселка. К северу от Суз земли чрезвычайно плодородны.

Уважая ранг Фессала, хозяин постоялого двора отвел нам небольшую комнату с низким потолком и земляным полом. Менее значительные персоны спали в конюшнях и коровьих стойлах или просто на земле под звездным небом.

Хотя люди такого ранга путешествуют с собственными шатрами, челядью и утварью, Фессал захотел, чтобы мы путешествовали, «как воины; ведь вам обоим предстоит ими стать».

— Киру — нет, — сказал Милон. — Он собирается стать жрецом. Он вечно молится и придумывает проклятия.

Хотя Милон плохо помнил свой родной город, афинское ехидство ему не изменяло. Наверное, оно в крови.

Фессал взглянул на меня с интересом:

— Ты потомственный маг?

— Нет. Я не перс…

— Он не перс. Он мидиец.

Милон тактом не отличался. При дворе считалось дурным тоном упоминать о том, что пророк, посланный Мудрым Господом, сам не перс, а мидиец из Раг. Хотя многие представители нашей фамилии пытались это оспорить, Зороастр не имел ни капли персидской крови. Правда, я не думаю, что и мидийская есть. Подозреваю, наши корни уходят в истинно древнее племя — ассирийцев, халдеев или вавилонян. Не считая меня, все Спитамы слишком смуглы, слишком экзотичны с виду для мидийцев. Я, благодаря Лаис, светлый, я похож на грека.

Фессал разжег угли на жаровне и испек нам из отрубей и воды солдатский хлеб. Плод его трудов видом и вкусом напоминал подсохшие на солнце коровьи лепешки.

— У тебя великие предки, — сказал Фессал.

Он был красивым мужчиной. В юности он женился на персиянке из Милета, и хотя в ту пору афиняне не так возражали против смешанных браков, как теперь, все в Афинах считали, что если представитель их царствующей династии женится на персиянке, та должна быть по меньшей мере близкой родственницей Великого Царя.

Мне говорили, что Фессал совсем не по-афински любил свою жену. Определенно, он был страстным мужчиной. Роман между ним и будущим цареубийцей Гармодием был столь неистовым, хотя и коротким, что повлиял на судьбу Афин.

Думаю, никто из ныне живущих толком не понимает, что там, собственно, произошло. Эльпиниса, чрезвычайно осведомленная в такого рода делах, думает, что Фессал и его сводный брат Гиппарх были влюблены в Гармодия, прекрасного молодого атлета из Танагры. Естественно, Гармодию льстила любовь братьев афинского тирана. К тому же Гармодий любил пофлиртовать. Официально он был любовником другого танагрийца, начальника конного отряда по имени Аристогитон. Как обычно в таких случаях, афиняне перессорились. Аристогитон проклинал тирановых братьев, Фессал злился на своего брата, что тот пытается отобрать юношу, сам же юноша… Впрочем, дело это весьма запутанное и может представлять интерес только для афинян. А с другой стороны, эта ссора повлияла на ход истории.

Гиппарх публично оскорбил девственную сестру Гармодия. Считается, он-де выразил надежду, что она не так распутна, как ее брат. Разгневанный Гармодий пошел к своему старому любовнику Аристогитону, и вместе они поклялись отомстить за оскорбление. На большом всеафинском празднике Аристогитон с Гармодием не только убили Гиппарха, но и совершили покушение, правда неудачное, на жизнь Гиппия. Хотя обоих тут же казнили, тирания получила удар, положение Гиппия пошатнулось, и он счел необходимым послать Фессала в Сузы для заключения союза с Дарием. Но в Афинах дело зашло слишком далеко. Из-за любовной ссоры династия Писистрата пала, а на Агоре установили статуи любовников. Между прочим, когда Ксеркс захватил Афины, он увез эти статуи с собой в Сузы, где по моему совету их установили у подножия памятника Писистратидам. До сих пор можно видеть, как молодые убийцы взирают снизу на добрых тиранов, по глупости и ревности изгнанных из города, никогда больше не видевшего такого долгого и славного мира, какой столь мудро и успешно поддерживали потомки Писистрата. Все это нелепо. Только в Афинах любовные страсти смешивают с политикой.

Демокрит напоминает мне, что при персидском дворе любимые жены и наложницы Великого Царя часто пользуются большим влиянием. Это правда. Но когда наши царицы добиваются власти, это происходит не благодаря их сексуальной привлекательности, а благодаря тому, что они сумели управиться с тремя домами гарема, и, кроме того, царица получает большие доходы независимо от Великого Царя. К тому же царица может непосредственно влиять на евнухов, управляющих канцелярией. Хоть я и не встречал более подверженного женским чарам человека, чем Ксеркс, ни на мгновение не могу предположить, чтобы его сердечные дела могли влиять на его политику. Впрочем, однажды был такой случай, но это произошло в конце его жизни. Если проживу достаточно долго, расскажу.

Жуя солдатский хлеб, я постарался убедить Фессала, что тоже хочу стать настоящим воином.

— Это самая лучшая судьба, — сказал он. — И это необходимо. Мир опасен для тех, кто не может сражаться. Или командовать войском. — Он поворошил угли в жаровне. — Или нанять войско.

Фессал погрустнел. Все мы знали, что ему не удалось уговорить Дария помочь Гиппию. В те дни Дарий мало обращал свой взор на греческий мир. Хоть он и владел греческими городами в Малой Азии и простер свою власть на множество островов вроде Самоса, Великий Царь никогда не интересовался западным миром, особенно после поражения на Дунае.

Дария всегда тянуло на Восток, но он никак не мог направить туда все свое внимание. Правда, он совершил экспедицию к реке Инд, но ему хотелось добраться до стран, лежащих еще дальше на восток, и еще дальше, чем те. Дария, как и раньше Кира, постоянно отвлекали эти краснолицые всадники с севера, вечно наседающие на наши границы. Но это были мы сами. Тысячу лет назад исконные арии, налетев с севера, поработили до сих пор находящихся под нашей властью жителей Ассирии и Вавилонии. Теперь под именами индийцев и персов племена создали новую культуру, и нашего племенного вождя мы называем Великий Царь. Тем временем наши родичи в степях алчно взирают на нас с севера и ждут своего часа.