Искушение богини - читать онлайн книгу. Автор: Паулина Гейдж cтр.№ 49

– Великий Амон дал мне четырнадцать! – Она не сводила глаз с этого нахального, непредсказуемого юнца, не зная, чего от него ждать: то ли он бросится на нее, то ли котом замяукает, то ли кликнет других богов. В то же время в нем было что-то знакомое.

Легким шагом он прошелся под самым носом у бога, даже не поклонившись ему, подпрыгнул и уселся у него на коленях. Она задохнулась от возмущения, но золотой юноша только рассмеялся своим странным пронзительным смехом, в котором сквозило безумие.

– Четырнадцать! Какой он щедрый, наш Амон! А какого они пола?

– Мужского, разумеется.

– Да!

Вдруг Хатшепсут кинулась вперед.

– Я поняла! Ты – один из моих ка!

Он поднял палец, предварительно глянув на золоченый ноготь, словно не в силах наглядеться на себя.

– Я тщеславен, эгоистичен, жаден, высокомерен, жесток, непредсказуем и не знаю угрызений совести. Разве нет?

Она топнула ногой.

– Уходи! Ты насмехаешься надо мной, а я этого не позволю!

Он свистнул:

– Как хорошо ты умеешь распоряжаться! А тебе не случалось просыпаться по ночам от страха, что никто тебя не послушается?

– Убирайся! Ты оскорбляешь бога своей бессмысленной болтовней и заставляешь меня тратить мою драгоценную ночь на всякие глупости!

Он надулся, его золоченые губы сверкнули.

– Но это и моя священная ночь, не только твоя. Хотя должен сказать, что солнечный свет мне нравится больше, чем эта темная, холодная, пропахшая благовониями камера.

Он легко спрыгнул со своего насеста и приземлился прямо перед ней, и она увидела, что даже в его ноздрях блестит золотая пыль.

– Скоро ты отправишься в путешествие, гордячка Хатшепсут. Скажи мне, чего ты хочешь? Ты должна принять решение еще до отъезда, иначе все молитвы и все благовония мира не заставят речных богов внимать тебе хотя бы минуту. Старина Амон создал только инструменты, как тебе известно.

– Да как ты смеешь! Он подошел ближе.

– Ну, так чего же ты хочешь? Власти? Военной мощи? Золота, чтобы текло сквозь твои хорошенькие пальчики, как вода? Или чтобы от тебя были без ума все мужчины и особенно этот гордый, хладнокровный жрец Сенмут? Чего? Выбирай!

– Ты знаешь, чего я хочу!

– Я знаю, чего тебе кажется, что ты хочешь. До чего же ты поверхностна, дорогая моя. Ты думаешь, что править Египтом очень весело, что все будут преклоняться перед тобой, дочерью бога, а ты ведь хочешь, чтобы тебя обожали, и хочешь, чтобы вся страна подчинялась твоей воле. Разве я не прав?

Она закрыла уши ладонями.

– Да! – выкрикнула она со всхлипом. – Да, прав! Мне нужна власть и все, что к ней прилагается!

– Ну вот ты и призналась. Но это не все, что тебе нужно.

– Нет, не все. Я искренне верю, что не все. – Ее руки упали. – Что может быть выше, чем благо фараона, о мой подлый ка?

Он отскочил назад, к статуе Амона.

– Благо Египта, разумеется.

– На этом и порешим. Я хочу блага Египта. Вот чего я хочу, и о нем я буду молиться в пути.

– Но ведь ты и есть благо Египта. – Он улыбнулся. – Думаю, ты права. Египта ты не заслуживаешь, но фараоном ты будешь хорошим. А теперь слушай мой совет. – И он ласково потрепал свои кудри. – Остерегайся Тутмоса, своего брата. В глубине души ты знаешь, что он змея, которая притворяется ленивой, но кусает молниеносно, однако ты не знаешь, что он принесет тебе погибель, когда станет отцом. Берегись жрецов Амона, а не самого бога, он не причинит тебе вреда. И бойся себя, своего непомерного тщеславия. Вот и все! Твое общество утомило меня, крестьянка, и я возвращаюсь к Ра! – Он зевнул. – Ах да, вот еще что: великий Амон доволен тобой и шлет тебе свое благословение, Хатшепсут. А теперь в кровать. Уже утро. – Он расправил плечи. – И еще. Прежде чем покинуть Фивы, принеси жертву Монту. Тогда твое царствование будет свободно от войн. Не от мелких неурядиц, – закончил он, лениво покачивая головой, – а от войн.

– О могучий Амон! – сказала она, счастливая. – Это была воистину священная ночь!

И когда верховный жрец пришел, чтобы отвести ее домой, то увидел, что она лежит на боку, обхватив одной рукой ступню бога, и улыбается во сне.

В первый день месяца Мезор Хатшепсут и Тутмос отправились в путешествие. Пока он ждал ее на царской барке, она вошла в храм и принесла быка в жертву Монту, чьи свирепые молчаливые жрецы не сводили с нее глаз все время церемонии. Когда все кончилось, она оставила их сжечь тушу, а сама присоединилась к отцу. Был яркий зимний день, теплый, но с легким ветерком; небо уже не казалось похожим на твердую бронзовую скорлупу, как летом, а плавно склонялось к ним, ясное, светлое и голубое. Синие с белым флажки весело трепетали на мачтах, позолоченный нос барки соскользнул со ступеней и погрузился в воду. Пока они отчаливали, на берегу жгли благовония Хапи, богу Нила, и кидали ему цветы, которые покрыли воду красным ковром, колыхавшимся на поднятых баркой волнах. За баркой последовали лодки с припасами, сначала они вереницей плыли по течению, пока не приспособили свою скорость к скорости головного судна, а потом вся флотилия, хлопая на ветру камчатными парусами, затканными золотой нитью, скрылась из виду.

Хатшепсут и Тутмос стояли рядом, глядя на город, плывущий мимо. Завтрак ждал их тут же, под навесом каюты. Полог навеса убрали наверх, чтобы царственная пара могла есть и наслаждаться видом, но отец и дочь были еще не настолько голодны, чтобы уйти с мостика. В воздухе была разлита изумительная смесь из запахов реки, тростника и пробивающихся свежих побегов, пения птиц и молниями проносящихся мимо ярких стрекоз. Одна на мгновение присела на руку Хатшепсут, и та успела разглядеть восхитительное подрагивание тонких, как паутинки, крылышек, отливающих синим и красным, и удлиненное, блестящее черное тельце, прежде чем стрекоза снова сорвалась с места и погналась за комариным роем, который пронес мимо ветерок. Девушка восхищенно вздохнула. Никогда еще она не выбиралась за пределы города, и все увиденное было ей внове. Впереди лежало время пиров и простых радостей, дни, которые она проведет с отцом, глядя на проплывающий мимо Египет, и ночи, когда она будет лежать и смотреть на звезды, убаюкиваемая течением. Даже в детстве такая поездка не могла бы взволновать ее сильнее, чем сейчас.

Тутмос был доволен, глядя на ее приоткрытый рот, горящие глаза, смуглые руки, крепко сжимавшие перила. Он и сам освободился на время от депеш, законников и мелких стычек в суде справедливости; пусть пока Инени с визирями попотеют под бременем власти. Упершись широко расставленными ногами в палубу, он поднял голову и понюхал воздух. Давно он не покидал Фивы, давно не ходил в походы, не осматривал свои постройки. Взволнован он был не меньше, чем дочь, ему не терпелось показать ей несравненные чудеса этой земли, истинного дара богов. Когда они пошли в каюту завтракать, город уже остался позади, и река мирно катила свои воды меж затопленных полей и отсыревших пальмовых рощ, щетинившихся на фоне неба. Холмы справа и слева, в пяти милях от берега, подернулись туманной дымкой – воздух зимой был влажен; от реки, по мере того как солнце поднималось все выше, пошел пар. Они с аппетитом поели, весело смеясь над всякими пустяками, и, откинувшись на подушки, принялись потягивать вино. К тому времени, когда они снова вышли на палубу и сели в свои кресла под навесом, русло реки стало постепенно сворачивать на восток, а окружавшие его утесы отступали, уходя все дальше в пустыню.