Кью - читать онлайн книгу. Автор: Лютер Блиссет cтр.№ 26

Воодушевленный Магистр вмешивается:

— Бессрочный совет, выбранный всеми жителями без каких-либо ограничений. В котором любой представитель или любое официальное лицо могут быть разжалованы в любой момент, если избиратели решат, что они не представляют их интересов или плохо управляют ими. Тогда можно будет периодически организовывать народные ассамблеи для совместного вынесения решений о работе совета.

Растерянный Хюльм нервно поглаживает бороду:

— Дерзкая мысль, но, возможно, ты прав. А как ты предлагаешь организовать сбор налогов?

Ему отвечает Пфайффер:

— Каждый будет отдавать в муниципальную кассу в зависимости от того, сколько имеет. Каждому надо дать возможность кормить и одевать семью. Поэтому часть налогов нужно предназначить для помощи бедным и неимущим — создать своего рода фонд взаимопомощи для закупок хлеба, молока для детей и всего остального.

Молчание. Потом невнятное ворчание из глубин груди Петера — крестьянин качает головой.

— Все это прекрасно для города, — слова из беззубого рта звучат невнятно, — но что изменится для нас?

Бригель:

— Уж не думаете ли вы, что Мюльхаузен возьмет на себя заботу о каждом домишке в округе, как я надеюсь?

Я надоедаю псу, и он разваливается на полу, но кивок хозяина дома заставляет его нехотя удалиться. Он забивается в угол и принимается грызть покрытую пылью кость.

Петер начинает снова:

— Крестьяне борются. Крестьяне должны знать, зачем они это делают. Мы хотим, чтобы этот город, да и все остальные, поддержали наши требования к господам.

Он не обращает внимания ни на Хюльма, ни на Бригеля, а смотрит Пфайфферу прямо в глаза:

— Мы хотим, чтобы двенадцать статей были приняты всеми.

Я смеюсь про себя, вспоминая, что именно я вчера читал их ему, когда привезли только что напечатанный текст.

Пфайффер:

— Это предложение кажется мне логичным. — Он смотрит на замолчавших Хюльма и Бригеля. — Друзья, город и деревня — ничто друг без друга. Необходимо сохранять единый фронт, у нас общие интересы: раз уж мы изгнали интриганов, теперь мы должны заставить заплатить и князей!

Его воодушевление на мгновение повисает в воздухе, словно оставшись где-то над столом.

— Да будет так, — взрывается Хюльм. — Пусть двенадцать статей будут одобрены городом и включены в нашу программу. Но прежде всего давайте решим все вопросы прямо сейчас, иначе мы тут по уши увязнем в дерьме.

Эльтерсдорф, конец января 1527 года

Прошлой ночью мне снился Элиас.

Я шел ночью босой по извилистой тропе, а он был рядом со мной. Внезапно перед нами выросла стена из белого кирпича с узкой щелью у нас над головами. Элиас поднял меня, и я умудрился просунуть голову в эту дыру. Я попросил его передать мне факел, чтобы я смог там все рассмотреть: что-то похожее на длинную сырую галерею. Едва оказавшись в ней, я понял, что он никогда не сможет попасть ко мне — на стене было не за что уцепиться. Тогда я решил вернуться, но он уже исчез.

Я просыпаюсь и дожидаюсь, когда петух Фогеля во всеуслышание объявит о начале нового дня, полного тяжких и праведных трудов. Образ Элиаса не шел у меня из головы до вечера. Эта непомерная силища, этот голос по-прежнему остался со мной.

16 марта днем горожане собрались у церкви Пресвятой Богородицы, чтобы выбрать новый магистрат. С этого момента город стал нашим.

Мне вместе с Элиасом было поручено организовать городское ополчение. В случае нападения князья не застанут нас врасплох. Элиас обучал горожан выстраиваться в фаланги, одновременно наводить пики, встречать врага в рукопашной, лицом к лицу. С помощью Магистра он поделил их на отряды, человек по двадцать в каждом, поручив им в случае нападения защищать определенный участок стены. Любого, хоть немного знакомого с военным делом, назначали в ополчении капитаном. Я стал ответственным за связь между отрядами и подобрал себе нескольких надежных ребят побойчее, чтобы использовать их как посыльных. Мне вручили короткую дагу, и вечерами я учился владеть ею в паре с непобедимым Элиасом.

Позже, в апреле, восстали жители Зальцы. Предложение отправиться им на помощь было поставлено на голосование и принято единогласно. Мы отобрали четыре сотни человек, уверенные, что это станет прекрасной возможностью проверить результаты наших занятий. Магистр с Пфайффером долгое время посвятили разговорам с главами повстанцев, но они оказались больше озабоченными тем, как добиться минимальных уступок от господ, нежели происходящим вокруг. Они вручили нам две громадные бочки пива за то, что мы пришли к ним, и это была их единственная благодарность.

Тем вечером, когда мы расположились лагерем под открытым небом, я слышал, как Магистр долго обсуждал с Пфайффером опасность несогласованных действий городов. Лишь страшная усталость положила конец их оживленной дискуссии.

На обратном пути мы встретили гонца из Мюльхаузена, посланного Оттилией. Ганс Гут прибыл в город с важнейшими новостями и письмами. Магистр зачитал некоторые из них войскам: восстание распространилось уже по всей Тюрингии от Эрфурта до Гарца, от Наумбурга до Гессена. Примеру Мюльхаузена последовали другие города: Зангерхаузен, Франкенхаузен, Небра, Штольберг. И даже находящиеся в рудниках Мансфельда: Алыптедт, Нордхаузен, Халле. А затем и Зальца, Эйзенах и Бибра, как и крестьяне Черного Леса.

Эти новости настолько возвысили наш дух, что нас больше ничто не могло остановить — пришло наше время. По дороге в Мюльхаузен мы ограбили замок и монастырь. Убитых не было, хозяева сдавались без сопротивления, стараясь разжалобить нас, чтобы мы пощадили их добро и их любовниц. Что касается женщин, ни одну из них никто и пальцем не тронул. А вот от золота, серебра и провианта мы не оставляли ни крошки. Мюльхаузен приветствовал нас как победителей, а две гигантские бочки пива быстро опустели, утолив жажду наших сограждан.

Празднество с песнями и плясками длилось всю ночь, и происходило оно в центре нашего мира, в нашем Городе-Сне, в свободном и славном Мюльхаузене, в последние несколько дней весны. Словно вся жизненная энергия собралась внутри этих стен, чтобы воздать должное вере избранных. Никто и ничто не могло бы омрачить прелести этого мгновения. Ни одно войско, никакой пушечный залп.

Перед закатом я нашел Элиаса — он сидел на стуле и пытался возродить потухшее пламя в очаге. Свет от углей бросал странные отблески на его темное лицо, на котором отражалась то ли тень обреченности, то ли тень волнения. Словно какие-то невероятные мысли пришли в голову Самсону.

Как только я подошел к нему, он обернулся:

— Большой праздник, да?

— Лучший из всех, какие я видел в жизни. Что случилось, брат?

Не глядя на меня, он ответил с той откровенностью, которую проявлял очень редко: