Бенито Муссолини - читать онлайн книгу. Автор: Кристофер Хибберт cтр.№ 45

«Мне не достает настоящего материала, — жаловался Муссолини, — даже Микеланджело нуждался в прочном мраморе, чтобы высекать из него статуи. Если бы в его распоряжении была только глина, то он не произвел бы на свет ничего, кроме горшков. Народ, который на протяжении шестнадцати столетий был только наковальней, не может за несколько лет превратиться в молот». Итальянцы всегда были «нацией баранов». Восемнадцати лет недостаточно для того, чтобы изменить их. Муссолини высказывался подобным образом в течение всей войны. Каждая неудача, каждое военное поражение ставилось в вину этому «мягкотелому и недостойному народу», народу, «превращенному искусством в бесхребетное существо»; так же, как каждый успех Германии вызывал у него мучительную жажду подражательства. Каждый малейший военный успех Италии или намек на него принимали настолько преувеличенный вид в сознании дуче, равно как и в изложении итальянской прессы, что эти фантазии воспринимались как реальные факты, превращаясь в грандиозные победы. Месяц спустя после начала войны Муссолини уверился в реальности информации, поступавшей от командования военно-воздушных сил и чрезмерно приукрашивавшей действительность, точно так же как и в том, что итальянский военно-морской флот «ликвидировал на пятьдесят процентов потенциал ВМФ Великобритании в Средиземном море». Он так радовался хорошим вестям с фронта и приходил в такую ярость от плохих новостей, что многие из его министров стали скрывать от него подобную информацию, докладывая только те данные, которые были бы ему приятны, при этом изрядно приукрашивая и их. Известен тот факт, что когда в 1940-1941 гг. образовался колоссальный бюджетный дефицит в двадцать восемь миллиардов лир, то он тщательно скрывался от внимания Муссолини.

Потерпев неудачу в попытке нанести «решающий удар» по Франции, дуче нетерпеливо выискивал новую цель. Он рассматривал перспективы сильного удара по Египту со стороны Ливии силами дислоцированных на ее территории итальянских войск, получивших значительное подкрепление; он также взвешивал возможность нападения на Югославию. «Мы должны поставить Югославию на колени», — сообщал он в своей директиве маршалу Грациани перед самым вступлением Италии в войну. «Мы нуждаемся в сырьевых ресурсах, которые должны получить из югославских рудников». Но немцы отговорили его от нападения на Югославию, опасаясь, что оно вызовет слишком негативную реакцию в Восточной Европе, а Грациани советовал ему отказаться атаковать Египет, поскольку это слишком серьезное мероприятие, подготовка к осуществлению которого была «далека от совершенства». Однако Муссолини стоял на своем и на заседании Совета министров 7 сентября объявил, что если в следующий понедельник нападение на Египет не будет осуществлено, то Грациани будет смещен со своего поста, Грациани пошел на попятную и отдал соответствующие распоряжения, хотя его позицию поддерживал весь генералитет, как он сам доложил об этом. Никогда еще военная операция, писал Чиано, «не начиналась при столь сильном противодействии со стороны командиров, осуществлявших ее». Надо признать, что ни Грациани, ни Бадольо не решались энергично отстаивать свои взгляды в присутствии дуче.

Наступление на Египет началось 13 сентября. За четыре дня шесть пехотных дивизий и восемь танковых батальонов продвинулись на шестьдесят миль к Сиди Баррани, и Муссолини, по словам Чиано, «сиял от радости». После 4 октября его уже редко можно было застать «в подобном хорошем настроении и в такой же прекрасной форме». У Сиди Баррани итальянская армия застряла намертво. В течение трех последующих месяцев, в то время как дуче требовал начать стремительное наступление на британские позиции в районе Мерса-Матрух, Грациани с трудом сдерживал натиск английских войск.

Почти в то же самое время, словно для того, чтобы продемонстрировать независимость от Гитлера и чтобы досадить своим генералам, во всяком случае так показалось одному из них, Муссолини выбрал новую жертву. В самом начале июля генерал Де Векки, губернатор островов Додеканес, телеграфировал в Рим о том, что английские корабли и, возможно, английские самолеты останавливаются для заправки и отдыха в Греции. С этого момента он весь отдался планам нападения на Грецию. 12 октября дуче объявил, что он принял окончательное решение. Дуче определил конец месяца в качестве даты начала нападения, признав, что к этому решению его подтолкнула неожиданная оккупация Румынии немецкими войсками и то, что он пошел на этот шаг безо всякого сожаления. Акция Гитлера против Румынии напоминала о той секретности, в которой готовились и проводились его агрессивные акции против стран Западной Европы. «Гитлер всегда ставил меня перед совершившимся актом, — заявил дуче, — на этот раз я намерен отплатить ему той же монетой. Он узнает из газет о том, что я оккупировал Грецию. Таким образом будет восстановлено равновесие в наших отношениях». Муссолини, однако, еще не пришел к согласию в этом вопросе с маршалом Бадольо, находившимся под прессингом заявлений дуче о том, что если кто-либо будет возражать против нападения на Грецию, то этот человек, «как истинный итальянец, должен немедленно подать в отставку». 22 октября Муссолини написал Гитлеру, информируя его о своих планах. Гитлер находился на пути в Хэндэй, чтобы попытаться, как потом оказалось — безуспешно, склонить Франко к участию в войне, и Муссолини, поставив на письме задним числом дату 19 октября, принял меры, чтобы Гитлер получил это письмо уже тогда, когда будет поздно что-либо возразить. На этот раз Чиано, увидевший в нападении на Грецию возможность проверить влияние Германии на Балканах, целиком поддержал дуче; но генералы вновь были против. Начальники генеральных штабов трех родов войск единодушно высказались против греческой операции, отметив те трудности, с которыми придется столкнуться итальянским войскам при ведении военных действий в условиях гор, да еще в столь позднее время года. Их точка зрения была отвергнута. Военная разведка дала тревожную и, как оказалось потом, довольно точную оценку вероятного уровня греческого сопротивления. Муссолини счел разведданные чрезмерно пессимистичными. 28 октября, в годовщину «Похода на Рим» — после того как дуче, по свидетельству генерала Армеллини, почти каждый час менял свое решение о времени нападения на Грецию и однажды в течение четверти часа менял его пять раз — итальянские войска вторглись в Грецию со стороны албанской границы. Шесть недель спустя, после того как Муссолини принял отставку выведенного из себя Бадольо, покинувшего пост начальника генерального штаба, на заседании Совета министров он был вынужден сделать вывод о том, что ситуация приняла серьезный оборот и «может стать просто трагической». Очевидно, решил Муссолини, что армия, особенно ее старшие офицеры, стала позором Италии. Она полностью провалилась. «Человеческий материал, с которым мне приходится иметь дело, — со злостью жаловался дуче, — абсолютно ни на что не годен». Мнение Муссолини поддержал Стараче, прибывший с фронта. Он дал «жесткую оценку поведения итальянских войск», которые если и сражались, «то мало и плохо», 4 декабря генерал Убальдо Содду, заместитель министра обороны, ранее посланный Муссолини в Албанию, чтобы лично выяснить, что же произошло на греческом фронте, доложил дуче, что сложившаяся военная ситуация не имеет надежд на улучшение и что теперь она должна быть урегулирована с помощью «политического вмешательства». Муссолини вызвал Чиано в Палаццо Венеция. «Нам ничего не остается делать, — заявил дуче, когда прибыл Чиано, — сложилась абсурдная ситуация, но факт остается фактом. Мы должны просить о перемирии через посредничество Гитлера». Чиано еще никогда не видел дуче столь удрученным.