Сокровище альбигойцев - читать онлайн книгу. Автор: Морис Магр cтр.№ 99

Мы долго бродили по городу, и наконец спутников моих одолела усталость. К этому времени я уже забыл, что еще совсем недавно хотел расстаться с ними посреди улицы, бросив на произвол судьбы. Мне было искренне жаль их, и я даже взял под руку скелетоподобного мавра с книгой. Но в какую бы дверь мы ни стучались, она либо не открывалась вовсе, либо тотчас захлопывалась прямо у нас перед носом. На одной из улиц на нас набросились люди с палками, и нам пришлось спасаться бегством. А какая-то кумушка, узнав меня, разразилась потоком яростной брани.

— Вы что, не помните, что у меня две дочери? Да я этих тварей даже на порог не пущу!

И она презрительно ткнула пальцем в сторону проституток из Памье, которые, сраженные усталостью, сидели на земле, прислонившись к стене дома.

Услышав шум, в окно высунулся муж кумушки. Он тоже узнал меня.

— Вижу, почтеннейший, вы сменили профессию. Смею сказать, прежнее ваше ремесло было куда более почтенным!

— А почему бы ему не отвести этих тварей к себе домой? — раздался голос из соседнего окна. — У него прекрасный дом возле заставы Арно-Бернар.

Мысль была здравая, тем более моя жена уехала с шевалье де Поластроном, значит, в доме никого не было.

— Идемте, — произнес я, обращаясь к несчастным. — Скоро вашим мучениям придет конец.

В сумерках мы добрались до ворот Арно-Бернар, неподалеку от которых располагался мой прежний дом. К счастью для всех, привратник Тимоте, чья хижина стояла в саду, был на месте и смог нам открыть.

— Дом почти пуст, — сказал он мне. — Впрочем, кое-какая мебель найдется.

Все помещения мгновенно заполнились, а за комнату на первом этаже с окнами на улицу между женщинами даже началась драка: все посчитали ее более удобной, чем остальные, но каждая была уверена, что она одна вправе претендовать на нее.

— Мы пойдем ночевать к тебе, — сказал я Торнебю.

Когда мы уходили, я обернулся. На крыльце Тимоте зажег фонарь. В квадрате окна на первом этаже я разглядел старого мавра с книгой: он заснул прямо на стуле. Неподалеку от него устало приплясывал игрец на гузле. Одна из женщин расчесывала волосы, украдкой бросая любопытные взоры на улицу.

Уставшие, мы с Торнебю шли по узким улочкам в квартал Сен-Сиприен. Внезапно я заметил, как вдоль берега Гаронны в сторону Старого моста скользит желтый портшез; под фонарем портшез остановился, и от него отделилась тонкая черная тень. А потом мы с Торнебю стояли и, не в силах вымолвить ни слова, с ужасом смотрели, как тень росла, вытягивалась и, наконец, словно тонкий черный клинок, пересекла город пополам.

— В Тулузе чума, — сказал какой-то бесчувственный тип старой графине Аделаиде де Монпеза, благодетельнице города, известной своим высоким ростом и неизбывным мужеством.

— Вы лжете, — как обычно, резко ответила она, встала и упала замертво.

Ибо страх убивает быстрее, чем болезнь. Вот уже несколько лет в тулузском обществе запрещалось произносить слово «чума», а когда оно наконец прозвучало, просвещенные жители решили напрасно не волновать народ и уверить его, что никакой чумы нет и быть не может. Просвещенные горожане ходили по улицам и клятвенно заверяли всех, что чумы больше никогда будет, а потому бояться ее не нужно. Таким образом, все, включая чужестранцев и заезжих коробейников, узнали, что в Тулузе вспыхнула чума, и страх, посеянный благонамеренными просвещенными, стал расползаться, как огонь по пороховой дорожке.

А я впал в уныние, и, словно черная птица на пшеничное поле, на меня без всякой причины опустилась меланхолия. Но я уверен, что только благодаря ей я оказался защищенным от чумы: тот, кто преисполнен печали или, наоборот, бесконечно весел, напоминает наполненный до краев сосуд, куда больше невозможно влить ни капли — даже невидимой капельки опасного недуга. Я приходил во все дома Тулузы, куда явилась болезнь, оказывал помощь любым больным. И чем дольше свирепствовала эпидемия, тем больше меня охватывала уверенность, что возникла она в результате естественного воздействия некой силы, против которой мне — скорее всего, напрасно — суждено бороться. Темная сила несла страдания и смерть, а для сопротивления была необходима работа души. Я, как мог, старался побороть эту силу, оказывая несчастным врачебную помощь, но не был уверен, что поступаю правильно и не нарушаю божественного порядка. Ибо единственная польза, которую можно принести себе подобным, — это трудиться ради их блага в сфере духовной.

«Каким образом чума проникла в Тулузу?» — спрашивал себя каждый житель, и каждый втайне вспоминал о Жанне де Сен-Пе, сто лет назад приговоренной парламентом к сожжению только за то, что кто-то — без малейших доказательств — обвинил ее в том, что она впустила в город гнилостные миазмы.

Вдоль крепостных стен расхаживали монахи-кордельеры; обычно они доходили до ворот Монтолью, где не так давно от голода умерли нищие из Нарбонна, которых стражники из страха перед чумой не впустили в город. Однажды один из кордельеров, наделенный визионерскими способностями, увидел, как разгневанные души этих нищих порхают над стенами жестокого города, и сумел с ними поговорить. Души злорадно заявили, что наказание не заставит себя ждать, и с этого дня монахи, доверявшие своему святому визионеру, пребывали в ожидании великих бедствий.

Не меньший страх вызвало заявление озлобленных душ и у консула близлежащего кваратала Сен-Бартелеми, и он, по совету своего исповедника из ордена кордельеров, нанял лучников и велел им стрелять в небо. Разумеется, кордельер не утверждал, что можно застрелить нематериальные сущности, тем не менее стрелы, коих души явно не ожидают, непременно станут им докучать, и они уберутся подальше. Неизвестно, подействовали ли стрелы на эфирные создания, но несколько жителей квартала были ранены падавшими стрелами. По такому случаю консулы специально собрались на совет, во время которого им с большим трудом удалось убедить своего собрата прекратить использовать столь опасные средства в борьбе с призраками.

В публичных домах на улице Аш и на острове Тунис болезнь особенно свирепствовала, и многие считали, что это неспроста. В самом деле, разве чума не является проявлением гнилой сущности людей? Возникновение на теле черноватых бубонов, созревавших и выпускавших после прорыва зловонный ликвор, напрямую зависело от непотребного образа жизни, портящего и кровь, и душу. Горожане были слишком снисходительны к публичным женщинам, перестали наказывать их кнутом, дозволяли шляться по улицам в непристойном виде и приставать к мужчинам, а недавно и вовсе впустили проституток, изгнанных из Памье консулами-гугенотами. Так что сами судите: в Памье нет никакой чумы, а у нас люди мрут как мухи.

Я не раз задавал себе вопрос о причинах возникновения чумы. Не стал ли я невольно одним из инструментов рока? Не был ли кто-нибудь из тех, кому я открыл ворота Сент-Этьен, заражен чумой? А таинственный портшез? В тот день я видел его дважды, но более не встречал. В его появлении явно крылась какая-то тайна.