Сокровище альбигойцев - читать онлайн книгу. Автор: Морис Магр cтр.№ 37

Среди тамплиеров, сопровождавших легата, я узнал его конфидента и советника, испанского монаха Доминика, которому приписывали умение творить чудеса и который слыл святым во всем христианском мире. Его необъятный лоб и совершенно лысый череп являли туманное пятно посреди сверкающих шлемов. В том месте, где улица поворачивала и стоял я сам, высилась куча сложенных друг на друга мертвецов, накрытая кожаной попоной. Но попона была слишком узкой, и из-под нее торчали изуродованные ноги, рассеченные головы и, словно зловещая растительность, свисали волосы. Споткнувшись о ногу мертвеца, лошадь Доминика взбрыкнула. Я проследил за взглядом монаха и понял, что он не заметил мертвецов, на груду которых его только что чуть не сбросила лошадь. Он обладал способностью видеть только живых, тех, у кого на груди был огромный красный крест. Он увидел меня, меня и мой крест, и губы его скривились в милостивой улыбке. Он не стал отворачиваться, желая избежать зрелища сложенных в штабель мертвецов. Они были для него невидимы. Я заметил, что на сутане его расплылось свежее кровавое пятно, запятнанная ткань прилипла к колену, но по той же самой причине он, видимо, не чувствовал ни ее влажности, ни запаха.

Не знаю, что на самом деле происходило со мной в последующие часы. В какой-то момент я, похоже, упал и заснул, так и не избавившись от гидры зла. Она вошла в мою плоть, угнездилась в ней и настолько слилась со всем моим существом, что я бы не удивился, если бы увидел на концах своих пальцев вместо ногтей длинные когти и узрел бы, как превратившиеся в клыки зубы вытянулись до самой груди.

Проснувшись, я увидел заходящее солнце, стоявшее на небе как-то странно низко. По его тревожным отсветам, напоминавшим отблески раскаленных углей, я попытался определить, где нахожусь и куда надо идти, чтобы выйти из города. Но, устремив взор на восток, я увидел еще одно солнце, заходившее среди еще более ярких сполохов. Третье солнце полыхало на севере, четвертое — на юге, посылая в лазурное небо чудовищные снопы искр. Солнца были на всех четырех сторонах света.

Охваченный неизъяснимым ужасом, я помчался вперед. Я стал свидетелем ярости изначальных стихий, которая с незапамятных времен считалась предвестницей конца света. Четыре огненных шара освещали жалкую планету людей, и свечение их должно было дойти до самых сокровенных тайников человеческих душ. Блеск светил был таким ярким, что в свете его я сумел прочесть сокрытую глубоко во мне книгу моих собственных мыслей. Из этой книги я узнал о своей трусости, об отчаянной любви к самому себе и о наслаждении злом, лицемерно именуемым мною любопытством. Я находил удовольствие в преступлении, стал безучастным свидетелем убиения агнца и по справедливости должен был теперь разделить наказание вместе со всеми, кто проклят.

Стуча зубами, я остановился на площади, перед маленькой церквушкой с дымящимся порталом. Мне показалось, что из дыма встает радуга, предсказанная Иоанном в Апокалипсисе. И мне почудилось, что на престоле я вижу того, кто видом своим подобен яспису и сардису. Облеченные в белые одежды, из церкви медленно выходили двадцать четыре старца. Четыре таинственных животных били крылами и в упор смотрели на меня бессчетными очами.

Затем меня посетила иная мысль. Кто-то убил меня, пока я спал. Я был мертв. И догорающая церковь, и распахнутые дома, откуда вырывалось предсмертное хрипение, и зловеще вытянувшиеся улицы — все это лишь сон души, блуждавшей в потустороннем мире. Ад принял форму, навязанную последней картиной, увиденной мною в жизни. Я смешался с убийцами, стал одним из них, и теперь меч архангела столкнет меня туда же, куда и прочих нечестивцев, сбросит в бездну вместе с кровавой сутаной испанца Доминика, с безглазым черепом англичанина Симона де Монфора. Меня объял неодолимый ужас, и я закричал.

Раздались ответные крики. Мимо меня бежали другие покойники, устрашенные видом четырех солнц Апокалипсиса. И один из них объяснил мне на языке живых людей, что огонь, земной огонь, разведенный руками человека, был зажжен в четырех концах города.

— Это оборванцы! — крикнул он. — Они дерутся с итальянцами из-за пленниц.

А еще один сказал:

— Они захватили триста девушек, связали их за шеи и погнали впереди себя, словно скот, подкалывая отстающих и упавших пиками.

Тогда я пришел в себя. Вгляделся в улицы. Я по-прежнему находился в Безье, куда пришел добровольно, желая любой ценой вырваться из гибельного круга, куда угодил по своей воле.

Внезапно я понял, где я. Узнал маленькую площадь, источник и платан. Увидел осевший труп одного из тех, кого убил ловкий лучник с высокой крыши; убитый сидел в той же позе, в которой я его оставил. В бассейне, окружавшем источник, колыхалось тело выброшенного из окна младенца. Глаза трупа были открыты, сам он раздулся, и лицо его, ставшее громадным и черным, уподобилось лику неведомого чудовища. Жирные мухи нимбом вились над ним. Но в надвигавшихся сумерках, в мертвой тишине это место вновь обрело свое умиротворяющее спокойствие, столь поразившее меня утром.

Я был совсем близко от ворот Каталан. Устремившись по улочке, ведущей к воротам, я вдруг услышал радостный вскрик, а следом прозвучало имя: «Гуннур!» Я увидел паломника с тесаком, того самого, с кем рядом шел сегодня утром. Он узнал меня и дружески помахал мне рукой. Лицо его, по-прежнему излучавшее добродушие, приобрело землистый цвет. Ухватившись за кожаные ремешки, он волок за собой сундук с добычей. И с гордостью продемонстрировал мне его содержимое. Среди разнообразной рухляди, накиданной поверх массивного золотого подсвечника, лежала длинная женская коса с одним окровавленным концом: наверное, он отсек ее своим тесаком. Заметив направление моего взгляда, он с гордостью вытащил косу, чтобы я мог разглядеть ее. Он шевелил ее, словно это была змея. Не знаю почему, я вспомнил дивные волосы Эсклармонды. Думая, наверное, что я завидую его трофею, он громко захохотал.

Тогда я со всей силой, имевшейся у меня в руке, ударил его мечом по голове, нанес такой же удар, каким он сегодня утром сразил убегавшую женщину. Но я ударил его в лицо, и при этом изо всех сил крикнул «Гуннур!». Он упал носом вниз и больше не шевелился. На площади стало еще темней и тише, и я помчался к воротам Каталан.

Я беспрепятственно вышел за ворота и пошел по дороге к лагерю крестоносцев. Но когда городские стены остались далеко позади, я свернул на тропинку, бежавшую в противоположную сторону. Мне казалось, она выведет меня на дорогу на Каркассонн.

Я был голоден, хотелось пить. Едва передвигая ноги от усталости, я прошагал довольно долго, а когда совсем стемнело, сел на обочине. Вдалеке, в мерцавших отблесках пожара, вставал обуглившийся остов догоравшего города. Ветер доносил до меня неумолчный, отчаянный вопль: это кричали девушки, которых насиловали оборванцы. Тень передо мной вытянулась, и я обнаружил, что сижу у подножия креста. Я встал, схватил его обеими руками и затряс изо всех сил. Однако он был вкопан очень глубоко в землю и сопротивлялся так, словно успел там укорениться. И все же мне удалось его вырвать и швырнуть на землю. Он полностью перегородил дорогу. Затем я разодрал свой колет с нашитым на него алым крестом крестоносца и разбросал по сторонам клочки. Только тогда я почувствовал, что наконец избавился от чудовищного зверя, угнездившегося в моем сердце. А так как рукоять моего меча также была в форме креста, я вооружился камнем и колотил по ней до тех пор, пока она окончательно не искривилась.