Ведьма и инквизитор - читать онлайн книгу. Автор: Нерея Риеско cтр.№ 36

Едва ему исполнилось пятнадцать, отправился учиться в Саламанку, где получил звание бакалавра канонического права. Пока молодые люди его возраста думали о куда более земных вещах, и, судя по всему, более увлекательных, Саласар выбрал удаленный и тихий городок Бургос, чтобы подготовиться к экзамену на лиценциата. Когда изредка, случалось, он откладывал учебники в сторону и позволял себе передышку, угрызения совести заставляли его почувствовать, что он теряет время, и он тут же с головой уходил в работу, стараясь успеть сделать еще что-нибудь. У него почти не было друзей, но он не придавал этому значения, потому что в действительности в них не нуждался. Он был малообщителен по натуре, но отличался крайней непримиримостью. Как правило, ему хватало одного взгляда, чтобы определить, что за человек перед ним стоит. Когда он сталкивался с кем-то, чьи умственные способности, по его мнению, не отвечали минимальным требованиям, он переставал обращать на него внимание, потому что люди посредственные вызывали у него скуку и зевоту. Саласар понимал, что впадает в грех гордыни, и всегда пытался ее усмирить, но у него это не всегда получалось.

Он поступил на службу к хаэнскому епископу. Через год тот назначил его каноником, спустя какое-то время своим главным инспектором, поручив его попечению все церкви, находившиеся в подчинении хаэнского епископата. Он продолжал продвигаться по службе: вот он уже главный викарий, затем душеприказчик епископа после его кончины. В тридцать один год он считался успешным адвокатом, а из письма, которое папский нунций направил хаэнскому капитулу, можно было узнать, что Саласар отличается работоспособностью, дипломатичностью и упорством, то есть обладает качествами, необходимыми выдающемуся деятелю Церкви.

На место скончавшегося епископа был избран Бернардо де Сандоваль-и-Рохас, и, несмотря на то что он занимал эту должность совсем короткое время, между ним и Саласаром возникло сильное притяжение, братская дружба, которая обещала быть вечной. По ходатайству своего племянника, герцога де Лерма, Бернардо де Сандоваль-и-Рохас вскоре был избран толедским архиепископом и назначил Саласара представителем и главным поверенным в делах кастильских епископов в Мадриде. Саласар всего как неделю пробыл в своей новой должности при дворе и готовился отправиться из Мадрида в Вальядолид по распоряжению герцога де Лерма, когда получил от нее первое письмо.

— Умоляю вас передать это письмо архиепископу Сандовалю, — таинственно сказала ему женщина в зеленом платье, лицо которой скрывала легкая дымчатая вуаль и которая явно намеренно столкнулась с ним на улице, вложив ему в руку белый конверт. — Это очень срочно. Передайте его, пожалуйста. — Саласар не успел опомниться, как дама в зеленом исчезла за углом.

В то время Саласар отвечал за переписку архиепископа с двором, так что он без всяких угрызений совести вскрыл письмо. Внутри белого конверта он обнаружил другой, на котором выделялась сургучная, красного цвета печать с королевским гербом. Он осторожно вскрыл его и вынул лист бумаги такой необыкновенной белизны, что не было ни малейшего сомнения в высочайшем происхождении отправителя. Бумага, используемая королевским домом и святой инквизицией, подвергалась специальной обработке, с тем чтобы безупречный вид оной служил подтверждением ее несомненной святости. В какой-то момент, держа письмо в руках, Саласар уверился в том, что в этих буквах заключена сама суть его земного предназначения. Письмо было написано собственноручно королевой Маргаритой. Саласар впервые увидел эту женщину в тот день, когда ее привезли из Австрии на церемонию бракосочетания. Он наблюдал за ней издали, едва различая ее силуэт. Ему запомнилось, что она была совсем юной.

Держа письмо королевы в руках, он напряг память, стараясь вспомнить, какое впечатление она произвела на него в тот первый раз, но так и не смог этого сделать, решив вернуться к этому по прочтении письма. Оно глубоко его тронуло, но скорее изящным начертанием букв, напоминавшим монастырские манускрипты, нежели содержанием, заключавшим в себе ужасное признание. Королева Маргарита просила архиепископа о заступничестве и защите от посягательств на ее власть герцога де Лерма, поскольку, по ее словам и ощущениям, тот просто-напросто грабил ее. Герцог возвел вокруг королевы барьер, изолировав от близких ей людей и даже друзей. Женская интуиция подсказывала ей, что ее почта: все прошения, памфлеты и даже ежедневные доклады чиновников — подвергается цензуре и выборочному уничтожению, прежде чем она сама или король могли их прочитать. Таким образом, герцог держал их в изоляции, а обе высочайшие персоны оставались в неведении относительно его неблаговидных дел.

Хотя Саласар был уполномочен лично вести переписку архиепископа, согласно ясно выраженному желанию последнего, он счел, что в данном случае без всякого на то права нарушает конфиденциальность переписки. Королева открыла душу именно Бернардо де Сандовалю-и-Рохасу, а он ступил на чужую территорию. Ему пришло в голову, что письмо, написанное государыней, должно быть прочитано самим архиепископом, и отправился в Толедо с единственной целью — передать послание.

— Придется поговорить с племянником, герцогом де Лерма, — задумчиво произнес Сандоваль, закончив чтение письма.

— Вы ответите королеве, чтобы ее успокоить? — спросил его Саласар, беспокоясь о душевном состоянии женщины.

— Не стоит так рисковать, дорогой Алонсо.

И архиепископ продиктовал ему письмо герцогу де Лерма, в котором ставил того в известность, что до него дошли слухи о неудовольствии королевы, вызванном превышением герцогом полномочий. Он советовал тому не вмешиваться в отношения королевы с обществом и уважать приватность столь чувствительной дамы, чтобы не ранить ее чувства, поскольку он уверен в том, что та не является его врагом. Он поставил подпись, запечатал послание своей печаткой и отпустил Саласара, поручив ему передать письмо в руки фавориту. Тот именно так и поступил.

Однако затем Саласар позволил себе одну вольность. Несмотря на отказ архиепископа ответить королеве, он почувствовал, что обязан ее успокоить, ведь она так рисковала, открывая в письме свою душу. Саласар, который по собственному опыту мог судить о душевных муках, живо представил себе, насколько та несчастна и одинока. И стал ее духовным наставником. Правда, от имени архиепископа. Он не мог позволить, чтобы та узнала, что ее тайное послание было прочитано посторонним человеком. Он ответил королеве Маргарите, уверенный в том, что сможет прибегнуть к ободряющим словам утешения и духовного наставления, усвоенным им еще в годы подготовки к пасторскому служению. Однако увлекся и заговорил о страхе, о быстротечности жизни, об одиночестве человека в толпе людей, о Божественной и земной справедливости. И даже о Божественной и земной несправедливости! Он вытащил на свет божий ворох мыслей и чувств, которые он хранил на дне собственной души и никогда ни перед кем не обнаруживал. И само собой, это были мысли, которые не имели никакого отношения к административным махинациям и козням герцога де Лерма.

Он открыл ей, совершенно незнакомому человеку, свои самые сокровенные секреты, но под видом — воспользовавшись этим как маской — другого человека. В конце письма он выразил готовность служить ей в любом деле, духовного или другого характера, каким бы сложным оно ни оказалось. Он подписался именем толедского архиепископа, а подпись скрепил своей печатью, как поступал со всеми официальными письмами, и на какой-то момент почувствовал, что освободился от страшного груза, который ему столько времени пришлось носить с собой. Затем снял копию со своего ответного письма, потому что ему нравилось хранить тексты своих посланий, и положил ее вместе с письмом королевы. И так он поступал все последующие десять лет. Письма, которыми за это время обменялись они с Маргаритой, хранились в ларце из черного дерева, который инквизитор повсюду возил за собой, решив не расставаться с ним до конца дней своих.