Храм фараона - читать онлайн книгу. Автор: Зигфрид Обермайер cтр.№ 19

— На улице стоит некий Пиай и утверждает, что ты, Богоподобный, ожидаешь его…

— Да, немедленно введи этого человека.

Пиай опустился на колени перед Рамзесом и протянул ему шкатулочку из черного дерева. Рамзес открыл ее, достал фигурку из платка и поднес ее к лампе. Он долго крутил ее и так и этак. От скульптуры исходило мягкое золотое мерцание. В зале воцарилась полная тишина. Все почувствовали, что это особое мгновение. Наконец Рамзес поднял глаза.

— Поднимись, Пиай! А вы, друзья мои, посмотрите на этого человека. Он также царь. Царь своего искусства, которого Пта отметил своими особыми дарами. — Он высоко поднял фигурку. — Пиай создал образ моего величества в золоте только в пядь величиной. Ее можно прикрыть рукой, но эта работа — само совершенство и заслуживает высокой похвалы.

Он наклонился к Пиайю и тихо сказал:

— Ты заслужил награды. Хорошенько обдумай, хочешь ли ты должность, титул, землю, зерно, скот. Я хотел бы тебя отличить любым приятным тебе способом. Завтра во втором часу дня я уезжаю, и до отъезда я приму тебя на своей ладье.

Пиай не провел бессонную ночь, и ему не нужно было советоваться с Ирамуном, потому что молодой мастер давно знал, чего хочет. Утром в назначенный час он был на месте, и Рамзес принял его на палубе под навесом от солнца.

— Садись, Пиай, и выпей со мной стакан вина.

— Ты оказываешь мне большую честь, Богоподобный.

— Ты заслужил это, мастер. — Рамзес заглянул в серые отважные глаза юного скульптора и довольным взглядом окинул его стройное жилистое тело. — Если бы ты не был таким искусным художником, я бы взял тебя воином личной охраны. У тебя тело воина.

— Мой отец был воином, но над моей колыбелью простер свою руку Пта, а не Монту.

— Похоже на то, мой друг. Итак, каково твое желание?

Пиай опустил глаза.

— Возможно, мое желание нескромно. Я разбираюсь в том, как делать скульптуры из глины, камня, металла и дерева, я могу рисовать, но меня восхищает искусство архитекторов. Я вижу, как храм Благого Бога, твоего великого отца, да будет он здрав, жив и могуч, вырастает из земли; вижу, как со своими планами, торопясь, бегают архитекторы, а сам так мало понимаю в этом, что от злости у меня болит печень. Мое желание в том, чтобы овладеть искусством зодчества, потому что я полагаю, что скульптор, украшающий храм своими фигурами и рельефами, должен знать, как построить само здание.

Рамзес усмехнулся:

— Хорошо сказано, мой друг. Это твое желание я могу выполнить. Поезжай на север, осмотри сначала Фивы с их храмовым городом, а затем отправляйся в Он, Бубастис и, наконец, в Мемфис, хранимый столь почитаемым тобой Пта, и осмотри там его Большой храм. Я жалую тебе царскую грамоту, благодаря которой ты сможешь бесплатно и беспрепятственно путешествовать по всей стране, жить где хочешь, и в любом месте тебе будут показывать строительные планы. Я даю тебе срок, по истечении которого ты должен будешь явиться в царский дворец в Мемфисе, где тебя будут ждать много заказов.

— Благодарность моя безгранична, Богоподобный, это чудесный подарок, но моя работа здесь, отец, храм Озириса…

— Если ты нужен своему царю, им придется без тебя обойтись. Прощай, Пиай, и пусть Пта хранит тебя на твоем пути! Мы увидимся в Мемфисе.

Благой Бог и сын Солнца, повелитель Обеих Стран, Мен-Маат-Ра-Птах-Мери-Ен-Сети готовился отправиться в Закатную страну. Лекари напрасно пытались изгнать демона болезни из его тела. Фараон Сети пережил сорок два разлива Нила. Большинство его подданных не доживали до этого возраста.

Сети стал слишком слабым, чтобы подниматься с постели. Советы и укрепляющие снадобья оказались бесполезными. Сегодня фараон не ощущал никаких особенных болей, но слабость свинцовыми гирями висела на его членах, и он полностью поддался ей, чувствуя, что борьба проиграна. Старый воин знал, что сопротивление бесполезно, только глупые и трусливые не покоряются воле богов. Он испытал тяжесть двойной короны, и теперь ему оставалось только подождать, пока бессмертные боги примут его в свой избранный круг. Сердце Сети прихрамывало, как измотанный воин в конце марша, и он чувствовал, как оно останавливается на все более длительные промежутки, чтобы потом с трудом начать спотыкаться еще некоторое время. Иногда фараону казалось, что он ясно видит, как Анубис с головой шакала склоняется над его ложем и осторожно прикасается к его груди. А вот прекрасный Пта дружелюбно смотрит на него и, как призрак, проходит мимо. Все выглядело так, будто боги хотели ближе познакомиться с фараоном, прежде чем принять его в свой круг. Люди, ожидавшие в комнате умирающего, конечно же, ничего этого не видели. Они робко смотрели на Благого Бога, хрипевшего на смертном одре, борясь за каждый вздох. Верховный жрец время от времени становился на колени перед ложем умирающего и прикладывал к носу фараона золотой знак Анк, но не для того, чтобы, как думали некоторые, укрепить его дыхание и продлить ему жизнь, а чтобы подготовить земное тело Сети к вечной жизни.

Справа от фараона на низкой скамеечке сидела Великая Царская Супруга Туя и держала руку умирающего. Царь уже давно болел, и она могла спокойно подготовиться к этому часу. На ее широком, несколько крестьянском лице нельзя было заметить никакого движения чувств. Конечно, Сети был ей хорошим супругом, и она искренне горевала о нем, однако она была разумной и трезвомыслящей женщиной и не хотела сопротивляться воле богов. Сейчас она должна уступить свое место Нефертари, и Туя думала об этом без сожаления. По истечении срока траура она хотела удалиться в свое поместье в Дельте и заниматься исключительно тем, что делала и до этого: разводить крупный рогатый скот и овец и заботиться о повышении урожаев зерна. Она посмотрела на Нефертари, которая присела в изножье ложа и испуганно посматривала на Благого Бога, который вот-вот мог превратиться в Озириса.

Сети ничего этого больше не замечал. Шаг за шагом он приближался к трону Озириса. Святая семья — Пта, Сехмет и Нефертем — уже были готовы сопровождать его, а добрая богиня Хатор ласково, по-матерински смотрела на него своими коровьими глазами.

Внезапно боги растворились в тумане, и на короткое время сознание вернулось к фараону. Его почти потухшие глаза с трудом отыскали Рамзеса, и любимый сын тут же почтительно склонился над ним.

— Послушай, сынок, не позволяй жрецам становиться слишком могущественными, ты — фараон, ты определяешь все, ты — верховный жрец всех богов. Не позволяй тем, из Фив, забрать скипетр из твоей руки, держись Пта…

Фараон откинулся назад и как через покрывало увидел, что над ним склонилась женская фигура. Он узнал в ней великую небесную богиню Хатор, мать всего, которая, утешая, заключила его в свои объятия. Люди в комнате умирающего услышали последний хриплый выдох и застыли в ожидании трудного свистящего вдоха, однако его не последовало. Лекарь поднес металлическое зеркальце ко рту и носу фараона. Зеркало осталось ясным.

Стоявший на коленях у постели верховный жрец поднялся и произнес спокойно и торжественно: