Теофил Норт - читать онлайн книгу. Автор: Торнтон Уайлдер cтр.№ 33

Миссис Крэнстон его перебила:

— Мистер Норт, она почти все покупки делает сама. Покрывается густой коричневой вуалью, садится в машину и едет в магазины, которые снабжают флот; вперед посылает шофера, чтобы он передал мяснику, что «миссис Идом желает поговорить с ним на улице». Миссис Идом раньше служила у нее экономкой. Покупает солонину — целый говяжий бок. Нужно недели две, чтобы вымочить мясо хотя бы наполовину. Вот что ест наш герой и его дети. А потом она едет на португальский рынок и закупает там большие бидоны супа из кормовой капусты с языковыми сосисками. Когда прислуга возмущается и просит расчет, она и порядочной рекомендации не напишет. Подбирает новых слуг через бюро по найму эмигрантов в Бостоне и Провиденсе. А ведь сама из родовитой семьи с Бельвью авеню и, казалось бы, должна беречь свою репутацию. Чуть не каждые десять дней дает званый обед — угощение заказывает в Провиденсе и тратит все, что выгадала. Ох, прямо зло берет, когда подумаешь, что этот замечательный человек и дети питаются солониной с капустой, а она выбрасывает тысячи на кошек и собак!

— Что ж, миссис Крэнстон, недаром у нас в Англии и пословица есть такая: зверю — ангел, человеку — черт.

— Да это просто болезнь, мистер Норт, — поговорим лучше о чем-нибудь веселом.

Я уже знал, что миссис Крэнстон не любит чересчур осуждать милый ее сердцу Ньюпорт.

Занятия шли у нас успешно, однако уборка, вытирание пыли и звонки из дома Рипа порядком мешали. Однажды Рип меня спросил:

— Ты даешь уроки по воскресеньям утром?

— Даю.

— Смог бы ты назначить мне время в воскресенье, часов в одиннадцать? Жена ходит в церковь, а я нет… Тебя это устроит?.. Тогда я за тобой заеду в будущее воскресенье, без четверти одиннадцать. Отвезу тебя туда, где нам никто не будет мешать. Я член Клуба монахов; там собираются охотники и рыболовы — пообедать, выпить, сыграть в кости. Клуб как раз за границей штата, за Тайвертоном, в Массачусетсе. Заправляет там небольшая, но веселая компания. Женщины не допускаются; но иногда встречаешь там девиц из Нью-Бедфорда или Фолл-Ривера. До захода солнца в клубе ни души, особенно по воскресеньям. Охотиться «монахи» почти совсем перестали. — И он добавил с мальчишеской улыбкой: — Очень высокие членские взносы, но меня сделали почетным членом… ничего не плачу!.. Отличное место для занятий.

Меня несколько смущало, что на дорогу будет уходить четверть часа. Я все больше и больше привязывался к Рипу, но не хотел выслушивать его признания — историю того, как спящего Гулливера привязали тысячью шелковых нитей к земле. Положение его было бедственным, но я ничем не мог ему помочь. Я чувствовал, что он горит желанием поведать мне свои беды. До сих пор я ни разу не видел миссис Ванвинкль и не жаждал этого знакомства. У меня был живой интерес к чудакам, и Дневник мой полон их «портретов», но я избегал крайних проявлений, близких к помешательству: бешеной ревности, деспотического чувства собственности, патологической жадности. Жена Рипа, как мне казалось, была явно сумасшедшей. В этом меня убедил один случай, нарушивший размеренность моего рабочего дня.

У меня была ученица, девушка семнадцати лет, которую я готовил по французскому языку к экзамену в университет. Однажды в библиотеку, где мы занимались с Пенелопой Темпл, стремительно вошла ее мать.

— Простите, мистер Норт, мне звонят, а телефон наверху занят, и я хочу поговорить отсюда. Думаю, что это отнимет минуту, не больше.

Я встал.

— Может, нам перейти в другую комнату?

— Не стоит… Звонит женщина, с которой я не знакома… Слушаю, миссис Ванвинкль. Это миссис Темпл. Простите, что заставила вас ждать, но мистер Темпл ждет важного звонка по другому телефону… Да… Да… Верно, на балу, когда меня снял фотограф, у меня была эгретка. Да, перья… Извините, я вас прерву. Эти перья принадлежали моей матери. Им не меньше тридцати лет. Мы очень заботливо их сохраняли… Простите, что я вас опять прерываю: перья все равно истлели, и я их уничтожу, если вы просите… Нет, умоляю вас не посылать ко мне мистера Ванвинкля. Любая американская семья была бы польщена, если бы ее посетил мистер Ванвинкль, но чтобы такой выдающийся человек ходил по городу и собирал ветхие перья… Нет, миссис Ванвинкль, прошу оказать мне доверие, я даю слово, что сейчас же уничтожу эти злосчастные перья. Всего хорошего, миссис Ванвинкль, спасибо, что позвонили… Прошу извинить, мистер Норт… Пенелопа, эта женщина просто ненормальная!

Через двадцать минут в дверь позвонили, и в холле послышались голоса Рипа и миссис Темпл.

Конечно, я не стал рассказывать Рипу об этом происшествии.

Наша первая утренняя поездка в Массачусетс состоялась в погожий воскресный день в начале июля. Рип вел машину как бешеный, то есть как все бывшие летчики. Даже на этой далеко не новой машине он превышал скорость, дозволенную в черте города и за его пределами. Полицейские ему не препятствовали: им было лестно, что Рип машет им рукой. Опасаясь новых излияний порабощенного Гулливера, я кинулся излагать ему свою испытанную теорию девяти городов Ньюпорта. В качестве отступления я рассказал о великом епископе Беркли, когда мы проезжали мимо его дома. («Я жил в „Овале Беркли“, когда был первокурсником», — заметил Рип.) Я уже заканчивал свою лекцию, когда мы остановились у дверей Клуба монахов. Он выключил мотор, но остался сидеть за рулем, задумчиво глядя перед собой.

— Тед…

— Что, Рип?

— Помнишь, ты спрашивал, что бы я хотел делать?

— Да.

— Я хотел бы стать историком. Думаешь, поздно?

— Почему же, Рип, у тебя у самого есть место в истории. Еще не поздно рассказать, что ты об этом знаешь. Начать с этого, а потом пойти вширь.

Его лицо помрачнело.

— Нет, об этом я вовсе не хотел бы писать. А вот когда ты заговорил о Ньюпорте восемнадцатого века — о Рошамбо, Вашингтоне, Беркли, — это напомнило мне, что я всегда хотел стать историком… К тому же историк работает в кабинете и может запереться, правда? Или уйти в библиотеку, где на каждом столе надпись: «Соблюдайте тишину».

— Рип, — отважился я, — а ты и в Нью-Йорке живешь, как здесь: уйма поручений днем и светские выезды каждый вечер?

Он понизил голос:

— Хуже, хуже. В Нью-Йорке на мне почти все покупки.

— Разве у вас нет экономки?

— У нас была экономка — миссис Идом. Ох, как бы я хотел ее вернуть. Такая деловая, понимаешь, — молчаливая и деловая. Никогда не спорила.

До революции Клуб монахов был первоклассным заезжим двором. С тех пор его много раз переоборудовали. Он служил и складом, и частным домом, и школой; но само здание осталось нетронутым: оно было сложено из тесаного камня, с высокими трубами и большой кухней. Передняя зала раньше предназначалась для танцев: напротив громадного камина шла галерея для музыкантов. «Монахи» заново обставили помещение, превратив его в роскошный охотничий домик, и украсили мастерски набитыми чучелами. Мы занимались наверху, в библиотеке, среди карт и полок со спортивными журналами и справочниками по законодательству штата Массачусетс в области мореходства и охоты. Комната окнами выходила на главный подъезд и была достаточно просторной, так что мы могли разгуливать во время наших импровизированных диалогов на чужом языке. Условия были идеальные. В час дня мы собирали учебники и с неохотой возвращались в Род-Айленд.