Карфаген должен быть разрушен - читать онлайн книгу. Автор: Александр Немировский cтр.№ 35

— Не было, — согласился Публий, — но видел бы ты, с каким успехом прошло представление его «Братьев» после похорон моего отца, да будут милостивы к нему маны.

— О каких «Братьях» ты говоришь? — спросил Полибий. — Я не знаю такой комедии.

— Он ее принес перед отъездом, когда меня не было дома, и оставил без всякой записки, — пояснил Публий.

— Что творилось в театре! — вставил Лелий. — Люди ревели от восторга.

— А о чем эта пьеса? — спросил Полибий.

— Коротко говоря, — произнес Публий, — о пользе воспитания, соединенного с уважением к личности, и о вреде грубого насилия, превращающего воспитанника в тупого истукана. Да нет, — добавил он, — лучше послушать монолог Микиона, добившегося мягкими и разумными мерами того, чего не удалось достичь наказаниями и суровостью:

Усыновил себе Эсхина, старшего, —

Как своего воспитывал с младенчества.

Любил и холил. В нем моя отрада вся.

О нем забочусь я по мере сил,

И уступаю юноше. Отцовской властью

Пользуюсь умеренно. И приучил Эсхина

Я к тому, чтоб не скрывал он

От меня своих намерений, как те,

Кто от родителей суровых тайны делают.

Стыдом и честью можно легче нам

Детей держать, чем страхом, полагаю я.

— Великолепно! — воскликнул Полибий. — Какой удар по тем, кто слепо следует обычаям предков и отвергает эллинскую образованность!

— И Теренций попал в цель! — засмеялся Лелий. — Катон неистовствовал, и не будь «Братья» включены в поминальные игры в честь нашего Эмилия Павла, он бы добился, чтобы комедия не увидела света.

— Да… — вздохнул Публий. — Мой отец был истинным поборником нового воспитания. Не случайно он забрал в Рим библиотеку Персея. Мне не забыть, как после охоты в Македонии он провез меня по всей Элладе, показал Афины и Олимпию. Если бы ты знал, Полибий, как он радовался, что ты пишешь историю…

Открылась дверь, и в таблин вступил пожилой человек в тоге сенатора, слегка сутулый, с волевыми чертами лица. За ним шел высокий мужчина с живыми черными глазами.

Выскочив из-за стола, Публий бросился к вошедшему:

— Дядюшка! Пакувий! Как хорошо, что ты пришел! Вот ваши места. Полибий, познакомься. Вот Сципион Назика и Пакувий.

Полибий встал и обменялся с вошедшими рукопожатием.

— Мы не опоздали? — поинтересовался Назика, обратив на Публия вопрошающий взгляд. — Чтение еще не началось?

— Что ты имеешь в виду? — удивился Публий.

— Историю Полибия, — отвечал старец.

Полибий вопрошающе взглянул на Публия, и юноша, несколько смутившись, улыбнулся:

— Откуда ты взял, что Полибий будет ее читать?

— Друзья! — сказал Пакувий. — Это я ввел патрона в заблуждение. Я слышал, что Полибий вернулся в Рим после долгого отсутствия, и подумал: «Ведь не с пустыми же руками?»

— Да, не с пустыми, — согласился Полибий. — Много встреч, мыслей, набросков. Несколько глав о Ганнибале, сейчас я принесу их.

Полибий читал тихо, не повышая и не понижая голоса. Лишь дрожащие пальцы и румянец выдавали его волнение. И как не волноваться, когда он, гиппарх Ахайи, впервые выступает в роли историка, причем историка Рима! Полибий ощущал, с каким вниманием его слушают, и это воодушевляло. «Кажется, получилось», — думал он, переносясь вместе со слушателями в страшные для Рима дни, когда со снежных вершин Альп, подобно лавине, скатился Ганнибал.

Вот и последняя фраза. Полибий отложил зашелестевший свиток. Наступила тишина. Слушатели переживали поражение Гая Фламиния.

Первым к Полибию бросился Публий. Обнимая его, он кричал:

— Мы этого ждали! Мы все этого ждали, Полибий!

— Прекрасно! — воскликнул Лелий. — Ганнибал и Фламиний как живые!

— А как дан переход Ганнибала через болота! — вставил Пакувий. — Словно сам вытягиваешь ноги из трясины!

— Если так изображен Ганнибал, представляю, каким у тебя будет Сципион, его победитель! — заключил Назика.

— Благодарю вас, друзья! — с чувством проговорил Полибий. — Сегодня я не собирался вам читать, но теперь рад, что так получилось. Ваше одобрение для меня все равно что попутный ветер для морехода. Теперь, надеюсь, моя работа пойдет быстрее, и я смогу показать вам через год первые две книги.

На третий день сентябрьских календ сенат опять вернулся к судьбе ахейских изгнанников. После того как посол Ахейского союза Диэй был выслушан с явным одобрением, ему предложили удалиться из курии и ждать решения. Претор Авл Постумий, руководивший заседанием, предоставил слово Сципиону Назике.

— Отцы-сенаторы, — начал Назика, — вопрос, поставленный на обсуждение, ясен, и можно лишь удивиться тому, что мы им занимаемся уже второй раз. Решение о высылке в Италию тысячи ахейцев было принято нами в то время, когда существовала опасность объединения Ахайи с Македонией. После того как Персей был разбит и Македония перестала существовать, нам нет смысла удерживать ахейцев. Поэтому я предлагаю немедленно отпустить домой граждан государства, с которым мы никогда не находились в состоянии войны.

Затем выступил Элий Пет:

— Я согласен с Назикой, что задержанных ахейцев следует отпустить. Но надо ли отпускать немедленно?

Несколько дней назад мне стало известно, что возобновилась вражда между ахейцами и Спартой, которая стремится выйти из союза городов Ахайи. Разумеется, это обстоятельство не имеет отношения к ахейским изгнанникам. Но если мы отпустим их немедленно, это будет воспринято как наша слабость. И я думаю, надо отложить освобождение ахейцев на несколько месяцев, дабы мы могли убедиться, что Ахейский союз не применит к Спарте силу.

— Слово имеет Марк Порций Катон, — объявил председательствующий.

— Я знаю, — начал Катон резко, — что многие жалеют ахейцев и считают их удержание беззаконием. Но решение, принятое сенатом, — закон, а отменять законы не в наших обычаях. Поэтому пусть себе ахейцы живут там, где мы их поселили, а ахейские послы не морочат нам голову.

— Итак, — заключил Постумий, — выступили три оратора. Двое из них высказались за то, чтобы ахейцев отпустить, один — чтобы оставить. Кто желает отпустить ахейцев — переходите направо, кто не желает — налево.

Сразу же стало ясно, что за освобождение ахейцев голосовала почти половина сената. Но за удержание — все же на несколько человек больше.

— Постумий! — выкрикнул Назика. — Почему Элий Пет среди тех, кто за удержание? Ведь он меня поддерживал!

— Но я был против немедленного освобождения! — крикнул Элий. — А голосовалось всего два предложения.

— И мы тоже, как Элий, против немедленного освобождения, — раздались голоса из левой части зала.