Поп - читать онлайн книгу. Автор: Александр Сегень cтр.№ 66

– И что же теперь, после ультиматума? – спросил Редикульцев.

– Пока тихо. Я, конечно, отказался выпустить подобное заявление. Жду, что будет дальше. Не будем о грустном. Весна! Гляньте, как всё снова распускается! Вот благодать Божья! За все грехи человечества Господь мог бы взять, да и отменить лучшие времена года. Например, весну. Кончается зима, а следом за ней – сразу знойное и засушливое лето. А потом, минуя золотую осень, сразу опять морозы, ветры, слякоть. Но нет. Сколько бед люди принесли друг другу, а, гляньте, снова весна красна! Иннокентий Фокич! Спой чего-нибудь для души. Весеннее, погуще!

Солист Большого театра улыбнулся, откашлялся и запел из хора пленников вердиевского «Набукко»:

Va, pensiero, sull’ali dorate,

Va, ti posa sui clivi, sui colli

Ove olezzano tepide e molli

L’aure dolci del suolo natal!

– Куда это они так гонят? – проворчал водитель, глядя в зеркальце на то, как другая машина стремительно догоняет их, выжимая максимальную скорость. Иннокентий Фокич тем временем продолжал петь:

Del Giordano le rive saluta,

Di Sion le torri atterrate…

Oh mia patria si bella e perduta!

Oh membranza si cara e fatal!..

– Немцы вообще стали весьма торопливы в последнее время, – усмехнулся экзарх. – Скоро драпать, вот и вырабатывают в себе блошиную прыть. Скоро в свой Хаймат! Иннокентий Фокич, спой что-нибудь наше, русское… Ну что ты, в самом деле…

Солист погасил пленников, снова откашлялся и запел:

«Помилуй нас Бог Всемогущий

И нашей молитве внемли!» —

Так миноносец взывал «Стерегущий»

Вдали от родимой земли.

Капитан прохрипел: «Ну, ребята!

Для нас не взойдёт уж заря!

Героями Русь ведь богата:

Умрёмте ж и мы за царя!»

До Ковно оставалось километров тридцать. Машина с немецкими офицерами поравнялась и стала обгонять, подрезая.

– Ну что они делают, болваны! – выругался водитель.

– А я вон того со шрамом на лице знаю, – сказала Мария Михайловна. – Он из гестапо!

Этот офицер со шрамом высунулся из окна и закричал почему-то по-русски, но с сильным акцентом:

– Проклятий! Проклятий! Слуга немцем! Смерт тебье!

Немецкий джип перегородил дорогу, и в следующий миг немцы открыли огонь. Водитель успел нажать на тормоз и приткнуться к обочине, прежде чем пули прошили его и митрополита. На заднем сиденье, прикорнув друг к другу, мгновенно скончались, получив смертельные раны, бас Редикульцев и его супруга.

Фашисты выскочили из своей машины и ещё раз обстреляли автомобиль митрополита. Вытащили Сергия, удостоверились, что он мертв, стали оглядываться по сторонам. Увидели девушку с корзинкой – литовочку Маритю из деревни Сургантишки, расположенной как раз в том месте. Родители послали её в соседнюю деревню Круонис за дрожжами для булочек – через два дня Марите исполнялось шестнадцать лет. Но немцы и её застрелили. Прямо в голову. Офицер со шрамом громко крикнул:

– Да здравствуй Шталин!

После этого они сели в свою машину и быстро уехали.

Всё это видела другая девочка, Мальвинка, пасшая на откосе коров. Она, окаменев, стояла и смотрела, как фашисты чинят расправу, зачем-то выкрикивая русские слова с сильным немецким акцентом.

Мальвинке было страшно, что они и её увидят и тоже убьют, но она не могла пошевелиться, стояла и смотрела в ужасе, как выстрелили в голову Марите.

Затем гитлеровцы впрыгнули в свой джип и рванули на бешеной скорости дальше в сторону Ковно.

А из Круониса на велосипеде ехала ещё одна девочка Настя…

И из деревни Сургантишки уже бежали люди на место страшной казни…

Отец Александр Ионин видел это, сидя в общей камере знаменитой ленинградской тюрьмы «Кресты». В камере шёл спор между двумя уголовниками. Один говорил:

– Этот поп у немцев шестерил, козлина. Я его ночью на ремни порежу.

Другой возражал:

– Ты-то сам откуда это знаешь? Тебе псы конвойные напели. Ты что, псов слушать будешь?

– Да я по его фасаду вижу, что он предатель Родины.

– Не бойся его, отец, я тебя в обиду не дам, понял?

И именно в сей миг отцу Александру отчётливо увиделось, как немцы вынимают из расстрелянной машины убитого митрополита Сергия, как зачем-то стреляют в невинную литовочку, как за щитами прячется другая девочка, как убийцы уезжают, а лицо мёртвого экзарха открыто небу, синие глаза смотрят удивлённо, львиная грива расплескалась по асфальту.

В день праздника всех трудящихся Сталин стоял на трибуне Мавзолея, а Берия сообщал ему новости:

– В Литве застрелен митрополит Сергий Воскресенский, экзарх всей Прибалтики. Немцы объявили, что он убит бандой партизан, переодевшихся в немецкие мундиры.

– А на самом деле?

– Вероятнее всего, фашисты сами его ликвидировали. Он отказывался отречься от нашего Патриарха.

– Этот Сергий ведь был связан с нашими спецслужбами?

– Непосредственно работал с Судоплатовым.

– Надо будет потом как-нибудь почтить его память. А что там вся Псковская миссия?

– Часть попов уходит с немцами. Некоторые остаются на освобождаемых территориях и несколько человек уже арестованы нами. Что будем делать с ними, Коба?

– А ты что предлагаешь? К ногтю?

– Суды и лагеря.

– Что же, они все проповедовали за Гитлера?

– А нам охота в этом копаться?

– Перед нами стоит грандиозное количество иных задач. Ты прав, Лаврентий, сажай их. По десятке, по двадцатке, кому сколько. Кстати, потом мы сможем торговать ими с нашими главными иерархами, когда надо будет манипулировать. Это ты правильно решил. Проявляешь полезную жёсткость. Господь Бог на нашей стороне и нас не осудит. Лагерь – это тот же монастырь. Хороший священник это поймёт и роптать не будет. Для спасения души необходимо страдание. Что там ещё новенького? Крым?

– В Крыму у Толбухина и Ерёменко всё готово к началу штурма Севастополя. Через пару дней начнут.

– Жаль, что не успели к сегодняшнему празднику подарить нам Севастополь. А кроме Румынии нигде больше не вступили на чужую территорию?

– Пока нет.

– А хорошо бы. Только это способно поторопить союзничков открыть второй фронт. А ловко я тогда сказал Черчиллю. Когда он извинялся за то, что организовал интервенцию против молодой советской республики. А я ему: «Всё это принадлежит прошлому, а прошлое принадлежит Богу».

– Говорят, он потом всех поставил на уши, искали, откуда ты взял эту цитату. Да так и не нашли.