Семь утерянных драхм - читать онлайн книгу. Автор: Станислав Сенькин cтр.№ 20

— Конечно. — Я поправил очки.

Инара налила мне и себе зеленый чай. Она казалась очень серьёзной. Время было уже около трех часов дня. Я извинился перед Инарой и позвонил матушке, сказав, что встретил старого друга и задержусь на какое-то время…

Честно говоря, мне повезло с матушкой. Мы познакомились в университете, учились на одном курсе. Она пела на клиросе вторым сопрано — тихая, красивая и скромная русская девушка. Её родители преподавали в университете, а отец был вхож в семью академика Лосева, который принял тайную схиму с именем Андроник. С тех пор, как я принял священство, она называла меня в присутствии других людей только на «вы». Она не устраивала мне сцен и прекрасно понимала, что значит быть женой священника. Во многом матушка превосходила меня, она была добрее, мягче и сердечней. Она постоянно заряжала меня своей радостью и сердечностью. Без нее мне было куда труднее. Я благодарил Бога, за то, что Он дал мне такую жену, и сам старался беречь её и лишний раз не расстраивать.

Инара краем уха, но с интересом слушала мой ласковый разговор с матушкой:

— Давно женаты?

— Да, венчались уже больше десяти лет назад. Сын у нас растет.

Инара тяжело вздохнула и села за стол:

— А мы вот с Мишей всё никак не соберемся под венец. Вы, конечно, понимаете, что дело не во мне, а в нём. Если бы вы смогли убедить его в том, чтобы он, наконец, решился пойти со мной в ЗАГС, я была бы вам очень благодарна.

Я отпил из кружки. Чай был очень хорош.

— По церковным законам, конечно, нужно зарегистрировать свои отношения и повенчаться. А вы крещёная?

— Да, крещёная. Вот только в церковь я постоянно не хожу, разве что свечку поставить. Я покрестилась буквально за несколько дней до того, как мы с Мишей познакомились. Что-то грустно мне было, а тут посмотрела по телевизору программу «Слово пастыря». Там священник или епископ — я не очень-то в этом разбираюсь, учил, что крещение — это второе рождение. Подумала, что если покрещусь, моя жизнь изменится. Меня покрестили с именем Ирина. У меня мама-то русская, а отец — бакинец.

— Ну и как жизнь — изменилась?

— Да. — Её взгляд стал очень грустным. — Только вот до сих пор не могу понять — в плохую или хорошую сторону. Где-то через неделю после обряда я познакомилась с Мишей. Хорошо это или плохо? — Она внимательно посмотрела на меня. — Так вы поговорите с Михаилом насчет ЗАГСа?

— Хм. — Я левой рукой пригладил бороду. — Вы знаете, Инара. Я, конечно, могу поговорить с Михаилом на эту тему. Разумеется, лучше всего вам расписаться. Я даже мог бы потом обвенчать вас. Вот только не уверен, что он меня послушает. По нашему короткому общению у меня сложилось впечатление, что Михаил не верит в Бога или, по крайней мере, не доверяет священникам. Дай Бог, конечно, чтобы я ошибался. Перемена, что произошла с ним, очень меня огорчает, поскольку раньше в детстве он был верующим человеком. Даже скажу больше — во многом благодаря ему и я стал верующим.

— Да, вы здесь абсолютно правы. Не очень-то он жалует священников. — Инара с тревогой и печалью посмотрела на меня. — А вы что, не знаете, что Мишиного отца убили из-за иконы?

— Нет! — Я удивленно посмотрел на девушку. — Убили из-за иконы! Он мне что-то тут рассказывал, как раз до вашего прихода… как они с другом вернули икону Матери Божьей храму, но в руках бандитов остался его дневник, по которому они могли его вычислить.

— Да, это та самая история. А дальше произошло следующее: этот бандит — Босяк — узнал Мишин адрес в школе, целую неделю следил за квартирой. Как он говорил потом на суде, он просто хотел отомстить пацанам… Хотел забраться и спалить квартиру, очень уж он разозлился тогда на них. Короче, отец Миши заболел и остался в тот день дома. Когда вор взломал дверь, отец вышел ему навстречу. Босяк испугался и ударил его отца монтировкой по голове. У отца случилось кровоизлияние в мозг, и он через несколько часов скончался. После этого всё в семье пошло кувырком — мать не выдержала горя и уволилась с работы. Затем… в общем, ладно, если Миша захочет, сам вам всё расскажет. Для него мать — очень больная тема. Она была последние годы не в ладах с рассудком и умерла всего несколько лет назад. Вы, наверное, обратили внимание на закрытую комнату? — Да.

— Миша оставил там всё так, как и было при жизни родителей. Он никогда ее не открывает. Он странно замкнулся после смерти матери. Сейчас ещё ничего, а вот когда я с ним только познакомилась, он вообще ходил чернее тучи, мрачный и озлобленный на всех. Мы познакомились у одного общего друга на дне рождения. Мне стало жаль Мишу, — он был весь такой несчастный, только-только похоронил маму. Он доверился мне и рассказал об этой истории. Мы стали встречаться… Тогда он мне нравился больше, чем сейчас, не был таким злобным и самоуверенным. Хотя я все равно продолжаю его любить. Но не знаю, сколько мы еще пробудем вместе. Мне нужна в жизни уверенность, а с ним — как на вулкане, не знаешь, что ожидать завтра…

— Извините, Инара, что перебиваю вас. Я очень-очень хочу помочь вам, но для этого мне обязательно нужно знать одну вещь.

— Какую?

— Я до сих пор не понимаю, откуда у Миши нелюбовь к священникам. Он обещал мне всё объяснить, но пока я так ничего и не понял. Неужели из-за этой иконы?

— Он вам рассказывал про отца Артемия?

— Это настоятель храма Великомученицы Екатерины?

— Да. После убийства отца Миша поехал к нему со своим другом.

— Морозом?

— Ага, Морозом. Кстати, у этого Мороза прадед тоже был священником, его расстреляли, вы знаете?

— Да, знаю. Продолжайте.

— Они тогда приехали и рассказали отцу Артемию про убийство отца, про суд. Ещё вроде бы про что-то… — Инара зевнула и прикрыла ладонью рот. — Лучше спросить у Миши. И между ними что-то тогда произошло — что-то очень неприятное. Я точно не знаю что. Миша не любит говорить на эту тему. Наверное, как я сама думаю, Михаил спросил священника, почему Бог допустил, чтобы его отец невинно погиб. Может быть, они не поняли друг друга и возник конфликт. Я не могу сказать, что Миша — человек неверующий. Но вот — вы правы — к священству он относится неодобрительно. С удовольствием смотрит все эти язвительные программы по НТВ, где высмеивается порочное духовенство. — Инара долила себе чая. — Михаил считает, что отец Артемий его предал. Поэтому я весьма удивилась, обнаружив у него в квартире священника. — Она улыбнулась. — Налить вам еще чайку?

— Да, если можно. — Я внимательно наблюдал за тем, как она долила воды в фарфоровый чайник и налила мне в кружку целебный ароматный напиток. Сделав несколько мелких глотков, я отметил, что чай был удивительно вкусным. Надо бы узнать сорт или марку… — Значит, Миша считает, что отец Артемий его предал? Ну, не знаю, Инара.

Это очень сложная ситуация. Смерть отца, горе матери — всё это тяжело сказалось на его психике. Возможно, отец Артемий не нашел нужного тона в общении и не сумел утешить его. Вы знаете — мы, священники, кажемся некоторым сверхлюдьми, которые никогда не гневаются и всегда готовы помочь. Но на самом деле мы обычные люди. Иногда мы сердимся, иногда не можем сдержать гнев или неудовольствие. Конечно, каждый священник старается сдерживать себя, но не всегда это получается. Высокие ожидания от встречи и разговора со священником, если они не оправдывают себя, могут перейти в свою противоположность. Разочарованные видят тогда в нас лишь жадных хитрых дельцов, ловко играющих на страхах и иллюзиях людей. Если человеку удобно не любить церковь, то он всегда найдет причину. Скорее всего, Михаил считает, что Бог поступил с ним несправедливо. Я действительно не знаю, смогу ли я чем-нибудь ему помочь.