Шаман - читать онлайн книгу. Автор: Ной Гордон cтр.№ 109

Будь в тот день потеплее, он мог бы покатать девушку на лодке. Со стороны реки дул сильный ветер, но они тепло оделись, потому совсем не чувствовали холода. Они разглядывали витрины магазинов в полумраке улиц. Она чудо как хороша, решил он. Исключение составляли разве что ее тонкие поджатые губы, из-за которых ее черты казались резкими, а лицо — вечно недовольным. Девушка была поражена до глубины души, узнав о его глухоте. Пока он объяснял ей, что научился читать по губам, с ее лица не сходила неуверенная, несколько натянутая улыбка.

И все же довольно приятно беседовать с особой женского пола, которая не была его пациенткой. Хэйзел сказала, что выливает свечи уже около года. Девушка ненавидела свою работу, но у женщин, в отличие от мужчин, выбор был не слишком велик. К примеру, два ее старших кузена зарабатывают хорошие деньги в «Уэллс энд Кампани».

— «Уэллс энд Кампани» получила огромный заказ от милиционной армии Индианы на отлив десяти тысяч пуль Минье. Хотела бы я, чтобы они и женщин нанимали на работу! — возмущенно сказала она.

Они пообедали в маленьком ресторанчике, выбрать который ему помог Кук. Это место привлекало его низкими ценами и хорошим освещением, благодаря которому он с легкостью мог понять, что она говорит. Казалось, девушке все нравилось, хотя она довольно резко попросила официанта унести булочки, показавшиеся ей недостаточно горячими. Когда Шаман проводил ее, отца не оказалось дома. Хэйзел с удовольствием позволила мужчине поцеловать себя, сделав это с такой готовностью, что он не сумел удержаться от вполне естественного продолжения и стал ласкать девушку через одежду, а потом они занялись любовью, несмотря на неудобство бахромчатого дивана. Опасаясь, что отец может вернуться, она не выключила лампу и не стала снимать одежду, задрав юбки и рубашку до талии. Аромат женского тела перебивал запах гвоздичного перца, входившего в состав парафина, в который она окунала пальцы шесть дней в неделю. Шаман взял ее быстро, не испытывая при этом даже тени наслаждения и думая лишь о том, что в комнату может ворваться разъяренный пристав; в этот раз он почувствовал не больше, чем с той женщиной в борделе.

Он и думать забыл о Хэйзел на целых семь недель.

Но однажды утром его посетило знакомое желание, и он отправился на свечной завод, чтобы снова встретиться с ней. Внутри завода воздух казался раскаленным, тяжелым, сальным из-за концентрированного аромата восковницы. Хэйзел Мелвилл рассердилась, увидев его.

— Тебе сюда нельзя, хочешь, чтобы меня уволили?

Но прежде, чем он ушел, она успела сказать, что не сможет больше встречаться с ним. За время его отсутствия ее пообещали другому мужчине, которого она знала всю свою жизнь. Он был человеком образованным, работал бухгалтером в какой-то компании. Девушка рассказывала об этом Шаману, даже не пытаясь скрыть свою радость.

По правде говоря, тяга к женщинам не слишком докучала Шаману. Желание и страсть, надежду и жажду удовольствий, энергию и фантазии он направлял на изучение медицины. Кук с откровенной завистью заявил, что медицина — настоящее предназначение Роберта Джея Коула. Шаман и сам чувствовал то же, ведь он всю жизнь ждал того, что ему посчастливилось обрести в Цинциннати.

В середине семестра он проводил в анатомической лаборатории все свободное время. Иногда он занимался один, но чаще всего помогал Куку или Билли Хенриду оттачивать свои навыки работы с инструментами и отрабатывать на практике знания, почерпнутые в учебниках или на лекциях. Еще во время курса подготовки фельдшеров доктор Мак-Гован обратился к нему с просьбой взять шефство над студентами, которые испытывают определенные трудности в обучении. У Шамана были отличные оценки по всем курсам, и даже доктор Мейгс стал приветливо кивать ему при встрече. Люди уже привыкли к его глухоте. Иногда, сосредоточившись во время лекции или занятий в лаборатории, он, сам того не желая, по старой дурной привычке начинал мурлыкать что-то себе под нос.

Однажды доктор Бервин прервался во время лекции и одернул его: «Прекратите мычать, мистер Коул».

Поначалу студенты хихикали над ним, но потом и сами стали дергать его за рукав или взглядом показывать, что ему следует замолчать. Его это не раздражало. Он был полностью уверен в себе.

Ему нравилось входить в больничные палаты. Но однажды пациентка пожаловалась, что он прошел мимо ее кровати, не уделив ей никакого внимания, хотя она несколько раз позвала его по имени. После этого случая он взял за правило останавливаться у каждой кровати. Шаман брал пациентов за руку и обращался тихонько к каждому по отдельности, чтобы его глухота не доставляла неудобств больным.

В один прекрасный день доктор Мак-Гован предложил ему поработать в больнице в июле и августе во время каникул. Мак-Гован честно признался ему, что и он, и доктор Бервин хотели бы заполучить Шамана в помощники и решили, что он будет работать с ними обоими.

— Все будущее лето вы будете по утрам делать грязную работу у Бервина в операционной, а по вечерам — помогать мне выявлять его ошибки во время вскрытий.

Шаман понимал, насколько великолепная ему представилась возможность; а небольшая зарплата, которую ему будут выплачивать, поможет справиться с повышением платы за обучение.

— Я буду рад принять ваше предложение, — ответил он доктору Мак-Говану. — Но отец ждет моего возвращения домой, чтобы я помог ему управляться с фермой. Я напишу ему письмо и спрошу, можно ли мне остаться здесь.

Барни Мак-Гован улыбнулся.

— А, ферма… — снисходительно сказал он. — Сдается мне, фермерством вам больше не придется заниматься, молодой человек. Ваш отец ведь сельский врач в Иллинойсе? Я не из праздного любопытства интересуюсь. В университетской учебной больнице Эдинбурга когда-то работал один мужчина, на пару лет старше меня. Ваш полный тезка.

— Да. Это наверняка был мой отец. Он рассказывает те же забавные истории, которые вы упоминаете на занятиях по анатомии, и о том, что сэр Вильям Фергюсон сравнивал тело умершего человека с домом, хозяин которого съехал.

— Я помню, как вы улыбнулись, когда я рассказывал о Фергюсоне. Теперь понятно почему. — Мак-Гован, прищурившись, задумчиво посмотрел на своего ученика. — А вы знаете, почему… э-э-э… ваш отец уехал из Шотландии?

Шаман заметил, что Мак-Гован спрашивает крайне осторожно, чтобы не показаться нетактичным.

— Да, он рассказал мне. У него возникли проблемы из-за политики. Его чуть не выслали в Австралию.

— Я это помню, — покачал головой Мак-Гован. — Нам все приводили его в пример того, как поступать нельзя. Каждый студент в больнице слышал о нем. Он ведь был протеже сэра Вильяма Фергюсона. Перед ним открывались безграничные перспективы. А теперь всего лишь сельский врач. Какая досада!

— Не стоит жалеть его. — Шаман усилием воли переборол гнев и вымученно улыбнулся. — Мой отец — великий человек, — продолжил он, с удивлением осознав, что сказал чистую правду.

Он начал рассказывать Барни Мак-Говану о Робе Джее, о том, как тот работал с Оливером Вэнделом Холмсом в Бостоне, о его скитаниях по стране, бесконечных переездах из одного поселка на лесозаготовках в другой, о работе на железной дороге. Шаман описал наставнику тот день, когда его отцу пришлось переплыть на лошади две реки и ручей, чтобы добраться до дома из дерна и помочь разродиться женщине, у которой вот-вот должны были появиться на свет близнецы. Рассказал и о лагерях посреди прерий, в которых доводилось оперировать его отцу; и о временах, когда Роб Джей Коул провел операцию прямо на столе, вынесенном на улицу из грязного дома и освещаемом лишь солнечным светом. Шаман был с отцом, когда их похитили разбойники и под дулом револьвера приказали достать пулю из их раненого товарища. А однажды доктор Коул ехал домой через прерии при температуре минус тридцать, ему пришлось спешиться и бежать позади Босса, держась за его хвост, чтобы разогнать кровь по жилам и тем самым спасти свою жизнь.