Русский ад. На пути к преисподней - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Караулов cтр.№ 3

Бунт молодых против стариков: Гайдар, Чубайс и некто Авен, их духовный наставник, были довольны — молодежь всегда права!

Чубайс жил в разных городах (отец был военным). Свое детство, холод и водку, снег, пургу, девочек в школе, целовавшихся с кем угодно, но не с ним, этот парень, Чубайс, не забудет никогда. И никогда не простит — своей стране.

Противное чувство — всегда чужой!.. Толя Чубайс был какой-то неухоженный, скользкий… у него не получалось быть среди ребят, хотя он искал их дружбы, искал, но не находил, особенно у тех, кого школа или улица выбирали в лидеры.

Чубайс был воспитан на «Битлз». А его Коммунальная улица предпочитала — под водочку — Владимира Семеновича Высоцкого. Записи «битлов» Чубайс однажды принес в школу. И — получил в зубы, за «битлов» его избили, причем здорово, в кровь, потому что Высоцкий — лучше.

Боже, как эти парни дрались! Драки в Одессе были, пожалуй, единственным развлечением детишек, особенно зимой. Дрались все: школа на школу, двор на двор, улица на улицу и (даже!) район на район. В «сборную» по рукоприкладству отбирали самых надежных и мускулистых. А тех, кто драться не любил, боялся крови, карали жестоко, очень жестоко, по-русски: поджидали в подъездах и «рубили на говно», как говорил Серега Артюхов, ровесник Чубайса, его главный враг на веселых одесских окраинах.

Чубайса — «рубили». Игорь, старший брат, был куда крепче «ржавого Толика» и воевал как бы за двоих, в обществе это ценилось. Но относительно «говна» у Чубайса-младшего иллюзий не было: он прекрасно знал, как к нему относится передовая одесская молодежь.

За «говно» Россия (все мы) и ответит в итоге перед Чубайсом. Сразу за все: за холод в его квартире, за Серегу Артюхова, за вечно разбитую рожу и за то, что одесские парни не любили «битлов»…

Старый завуч Мария Вениаминовна, изучавшая ребятишек исключительно с точки зрения их пользы для Родины, относила Чубайса к категории «невыясненных». Почему он всегда в стороне? На кого Анатолий обижен? Почему он такой злой?..

Школа славилась своей самодеятельностью; в «Снежной королеве» Чубайсу дали роль Сказочника, но он не являлся на репетиции — игнорировал. А девчонки — вот ведь! — звали его «козлом». — Как так? — удивлялась Мария Вениаминовна, — Толя не дурак, знает стихи наизусть, очень любит маму и Михаила Лермонтова… ну а рыжий… это же природа, что тут сделаешь, козлы, между прочим, рыжими не бывают, они серые или черные, а рыжие — это «огневки» (лисы)…

Вырвавшись из одесских общежитий, Чубайс выбрал Ленинград — грязный, холодный и совершенно чужой ему город, великий город с областной судьбой. Родную Одессу он — отныне — объезжает за тысячу верст. И Ленинград… гордый, надменный, сырой Ленинград… его духовный враг. Чубайса здесь тоже никто не увидел — никто! Он покрывался пятнами, если кто-то называл его «питерским». А у Гайдара — все наоборот, у Гайдара в Москве, в его родной Москве, не было друзей-единомышленников (в Питере Гайдар и Чубайс посещали один и тот же экономический кружок, советский парафраз Венской школы экономики, Гайдар ради кружка специально приезжал из столицы). Став заместителем премьера, то есть Ельцина… — отказавшись от кандидатуры Скокова, Президент планировал на «премьера» Полторанина, но, поговорив с Гайдаром, Чубайсом и Авеном за бутылочкой (и не одной) кизлярского «Багратиона», Полторанин от высокой должности отказался, причем сразу, резко, — так вот, став заместителем премьера, Гайдар тут же, не раздумывая, пригласил «в министры» не только Авена, но и Чубайса. А как? Как иначе? Кого еще, если в Москве Гайдар мало кого знал, хотя он — коренной москвич?! Пришло время набирать кабинет, страна ждет!

Вот и набрали. Егора Тимуровича не волновал даже тот факт, что он не достаточно хорошо знает Чубайса, не так уж много у них общего, на самом деле: Гайдар работал в партийной печати, в «Коммунисте», затем — с повышением — в «Правде», Чубайс (в это время) торговал цветами на Московском вокзале в Ленинграде, сначала — с рук, потом, когда появились первые кооперативы, он купил себе киоск, то есть встал на путь «индивидуальной трудовой деятельности», говоря языком «Правды» тех лет…

Все они явились кто откуда, эти парни: Нечаев — заведующий лабораторией в каком-то НИИ (теперь министр), Авен — младший научный сотрудник в институте прикладной экономики (теперь министр), Шохин — заведующий лабораторией ЦЭМИ (министр) и т. д. и т. п. А возвышался над ними Геннадий Бурбулис, второй человек в Российском государстве. Если Егор Тимурович был романтиком (большие деньги в его жизни появятся позже, когда он вскоре после отставки вдруг возглавит «Би-Лайн»), то Анатолий Борисович смотрел Бурбулису в рот… еврей при губернаторе, да?., и с удовольствием делал все, что ему говорили, точнее приказывали!

Чубайс знал: этот человек, Бурбулис, дурак дураком в экономике, значит, если он, Чубайс, все сделает грамотно, быстро и аккуратно, Бурбулис (нет у него другого выхода, то есть — других людей) передаст ему, Чубайсу, в «доверительное управление» весь бюджет Российской Федерации.

Чубайса с детства тянуло к деньгам.

Пятнадцать-двадцать главных финансовых потоков в России: газ, нефть, металлы, лес, рыба… Если на них, на этих потоках, будут свои люди, одна семья, одна династия … — все деньги страны ведь это и есть власть над страной, верно?

Власть до гроба.

Более удачного исполнителя, чем Чубайс, было не найти: он работал как проклятый.

В России началась новая эпоха: строительство государства, которое с удовольствием продает все что угодно, любые свои богатства, любые земли, прежде всего — приграничные, на них особый спрос, даже — собственный суверенитет…

В рабочем кабинете Чубайса, в комнате отдыха, где собирались только ближайшие помощники, висела огромная фотография «Битлз».

— Дай суке, дай!.. Лупи гада!

Тур метнулся к обрыву, но утонул в снегу.

— Ухо-о-дит, б…

Грачев недоговорил: вертолет министра обороны Российской Федерации развернулся к скалам.

Редкий зверь не чувствует приближение смерти.

— Залег, сука… Вишь-ка, залег! Вертай взад!.. Вертай машину, майор!

Бить зверя с вертолета — феерическое наслаждение; министр обороны и его генералы расстреливали горных козлов из автоматов Калашникова.

— Сажай на склон! В снег давай… в снег… Клади машину, майор!

Барсуков развернулся спиной к окну.

Кровь, кишки, клочья шерсти… Настоящий генерал и на охоте чувствует себя полководцем.

— Куда ж на склон, Паша… ты, елки, не Дэвид Копперфильд… твою мать… чтоб в Ниагару сигать!

В отличие от министра обороны Российской Федерации комендант Кремля, генерал-лейтенант Михаил Иванович Барсуков, ненавидел охоту.