Песнь меча - читать онлайн книгу. Автор: Розмэри Сатклиф cтр.№ 18

Когда они ушли, Бьярни и остальные скинули с себя мокрые плащи и пристроились среди неугомонных собак у огня, запасшись кувшином эля, чтобы весело провести ночь, а гроза бушевала на крыше, и бледно-голубые молнии мелькали сквозь щели в ивовых ставнях.

Бьярни уже засыпал, вытянув ноги к огню, чувствуя теплый бок Хунина, ласково прижавшегося к нему, когда кто-то отдернул завесу на крыльце, защищавшую от бури. Гроза как будто прокралась в зал, и на пороге появились три фигуры, освещенные мерцающими факелами. Собаки вскочили с глухим рычанием, и встревоженная толпа увидела жреца Асмунда с двумя прислужниками-великанами из храма богов, прикрытыми только запачканными кровью кожаными фартуками.

Люди вокруг очага медленно поднялись на ноги, и Бьярни с ними, ухватив Хунина за ошейник. Вокруг него воцарилось безмолвие — островок тишины среди бушующей непогоды. Он смотрел на высокую промокшую фигуру, освещенную огнем, — Асмунд, отец Тары, точнее Асмунд — жрец Высших богов. Он видел расширившиеся зрачки его глаз и пятна слюны на бороде, и понял, что он опять пил священный нектар, который вызывал видения. Он взглянул в эти широко раскрытые глаза, и внезапная мысль пронеслась в его голове, подобно удару молнии; Бьярни понял смысл недавно подслушанного разговора. Они говорили о нем, и Тара вполне могла сама наставить себе синяков. Какой же он глупец, что не подумал об этом…

— Схватить черного пса, — приказал Асмунд. — Тор требует его в жертву! И слуги ринулись вперед, чтобы исполнить приказ.

В то же мгновение Бьярни выпустил ошейник Хунина и дал ему хорошего пинка, крикнув: «Беги!»

Дверь была открыта настежь, и, если бы пес поторопился, он успел бы спастись. Но Хунин растерялся, чуя только, что его хозяин попал в беду, и припал к земле, не понимая, что ему делать, и тут прислужники храма богов набросили на него веревки. Он заметался, как безумный, пытаясь высвободиться, и на его черной морде появился волчий оскал.

— Отпустите его! Освободите мою собаку! — Бьярни набросился на них с ножом в руке.

Все это походило на кошмарный сон.

Его схватили чьи-то руки — руки товарищей, которые гребли с ним бок о бок в двух летних плаваниях, но теперь пытались оттащить его и вырвать нож. Ему кричали не глупить, не призывать на свою голову гнев Повелителя грома.

Тем временем Хунину удалось освободиться, до крови разодрав руку одному из прислужников, но его вновь поймали, и тут Бьярни, вырвавшись из сжимавших его рук, безоружный, бросился в бой. Запах крови ударил ему в голову, и мерцающий огонь факелов заволок глаза красным туманом. Он не замечал толпу, ринувшуюся за ним, и руки, пытавшиеся схватить его, — только лица людей, тащивших Хунина…

Завеса на внутренней двери отдернулась, и появился Онунд, в одной рубашке и штанах, с обнаженным мечом в руке. Его голос зазвучал резко, как взмах бича, заглушив рев толпы:

— Что значит эта драка на моем свадебном пиру?

И все неприглядное действо замерло под затихающие удары грома. Бьярни стоял, задыхаясь в крепких руках Свена Гуннарсона и еще одного члена команды «Морской ведьмы», а Хунин рычал и пытался высвободиться из веревок, которые чуть не задушили его, хотя прислужники ослабили их на мгновение, когда замерли у двери.

— Они забирают моего пса, — сказал Бьярни, переводя дыхание. — Они тащат его в священную рощу.

Но голос Асмунда заглушил его слова:

— Тор Громовержец разгневался за то, что сегодня на его алтаре не было праздничных жертв. Он требует жизнь этого черного пса!

— На свадебных пирах не приносят жертву Тору, — ответил Онунд.

Слюна текла по бороде жреца, и вновь ударил гром, хотя не так сильно, как раньше.

— Слышишь в небе его молот? Кто мы, чтобы сомневаться в требованиях Повелителя грома?

— Если это требование его, а не жреца, — вкрадчиво сказал Онунд. Они смотрели друг другу в глаза, оценивая, чья воля окажется сильнее.

Еще один раскат грома унесся к западу, в открытое море.

И Асмунд, чувствуя, как теряет власть, удивленно возопил:

— Бог говорит устами жреца, это надо сделать и немедленно, чтобы умилостивить его…

И вдруг его правая рука, скрытая в складках накидки, взметнулась вверх, сжимая священный кинжал. Он указал им на плоский печной камень у очага.

Бьярни, со скрученными за спиной руками, отчаянно кричал:

— Жертва должна быть добровольной! А он этого не хочет — посмотрите на него — и я тоже! Я убью вас за него. Я убью любого за него…

— А с Тором ты тоже готов сразиться? — пронзительно крикнул Асмунд.

— Этого хочет не Тор, а ты, выпив слишком много священного нектара, и ты знаешь почему…

Бьярни испугался, что гнев Повелителя грома испепелит его на месте, но все же он был уверен в своей правоте: ему противостоит только Асмунд, со слюнявой бородой, полный злобы, которую разожгла его дочь.

Голос Онунда вновь заставил их умолкнуть.

— Есть один способ быстро положить этому конец, — и он направился своей жесткой, раскачивающейся походкой через зал туда, где Хунин, полузадушенный веревками, все еще бился в руках прислужников. Бьярни видел, как пламя осветило клинок в руке Онунда, и, не веря своим глазам, почувствовал, как ужас сжал сердце.

Кто-то взревел:

— Нет! Нет!

Это был его голос — жуткий вопль. А потом, сквозь смятение и ужас, до него донеслись слова Онунда:

— Все кончено! Отпустите его, отпустите их обоих!

В одно мгновение Бьярни и Хунин припали друг к другу; пес вдруг затих, уткнувшись мордой в хозяина, и кровь шла из его левой лапы, на которой не хватало двух средних пальцев.

— Ты искалечил моего пса! — закричал Бьярни, метнув свирепый взгляд на капитана, который вытирал меч сухим тростником.

Хунин скулил на груди Бьярни, заливая пол красными каплями.

— Ты лишил Громовержца его жертвы! — завизжал Асмунд. — Как я принесу на алтарь изувеченное животное?

— Действительно, как? — невозмутимо спросил Онунд, и Бьярни начал понимать.

Вождь и жрец стояли друг против друга. Ветер стихал с каждой минутой, густая синяя тьма за дверью просветлела, и гром прекратился.

— Кажется, Повелитель грома злится не так уж и сильно, как ты боялся. Нам повезло, — произнес Онунд среди внезапной тишины. — Луна осветит тебе дорогу домой.

Асмунд пытался сказать что-то, но в конце концов пошел к двери, так и не проронив ни слова, в сопровождении двух прислужников, как верных псов.

Когда они ушли и Бьярни, крепко держа Хунина за ошейник, встал на ноги, Онунд сказал ему:

— Есть время для битвы, и есть время для мира, а на борту «Морской ведьмы» нет места человеку, который не может отличить одно от другого.