Торговец тюльпанами - читать онлайн книгу. Автор: Оливье Блейс cтр.№ 52

— Бедолага… Что за жестокая судьба забросила тебя так далеко от дома, на этот раскаленный берег, где деревья не дают тени? Отчего у тебя нет хотя бы скамьи, чтобы сесть, навеса, чтобы укрыться от зноя?

— Мне хватит и моего колпака! — обрывал наконец сочувственные речи Корнелис…

Его ничуть не утешала симпатия, которую испытывали к нему все вокруг, а в особенности — бывшие его спутники по «Свирепому», он настолько стыдился своего положения, что ни с кем не заводил дружбы и избегал людных мест. Даже в факторию он стал наведываться реже. Зачем смотреть, какие товары грузят или выгружают, зачем вообще следить за оживленной жизнью капитании, если к нему все это ни малейшего отношения не имеет? Ему не было теперь дела до бочек, которые выкатывали со складов, он перестал читать нацарапанные мелом на доске списки привезенных товаров, любая новость, любое событие такого рода его скорее расстраивали: каково это — видеть, что другие преуспели там, где ты потерпел неудачу, и что другие расцветают, когда сам ты увядаешь…

Только к управляющему факторией, к тому, кто первым из колонистов посочувствовал ему, Корнелис был расположен по-прежнему. Их прогулки верхом к мангровым лесам, их утренние встречи за неизменной бутылкой ратафии — лишь эти минуты своей теперешней жизни он мог бы назвать счастливыми. Правда, Корнелису стало тошно глядеть на груды тюков, и потому место встреч решено было изменить: теперь они чаще сходились в портняжной мастерской, где полом служил раскаленный песок, а стульями — перевернутые ящики. Жара с самого рассвета здесь стояла нестерпимая, неподвижный воздух был насыщен испарениями манго, ореха акажу или пассифлоры — смотря на каких плодах настаивал винокур свою водку, зной распалял жажду, тем не менее, они ни разу не допили ратафию до последней капли.

За выпивкой знакомились получше. Деруик узнал, что его приятеля зовут Лоуренс Бомм, узнал, что он имеет чин капрала войск Ост-Индской компании и получает за это скромную пенсию, — правда, ее нередко задерживают, поскольку доставляют непосредственно из Соединенных провинций в холщовом мешке, — и тратит он эту пенсию на покупку растений для возгонки ратафии.

Подобно Корнелису, капрал Бомм в молодости был честолюбив, но, повзрослев, оставил надежды на возвышение, расстался с военной службой и сделался управляющим пахнущей свежим деревом и льняным маслом фактории. Нынче старик глядел на человечество в целом и на Корнелиса в частности безразлично-доброжелательным или вежливо-нелюбопытным взглядом, и это привлекало к нему окружающих. Людей тянуло довериться человеку, который выглядел всегда спокойным, как утомленных солнцем тянет окунуться в тихую воду. Лоуренса ничем нельзя было вывести из себя. Ни одна черта его лица не дрогнула и тогда, когда Деруик сообщил ему, что поручился за сына, который влез в долги.

— Вот только правильно ли я поступил? — спросил купец.

— Помогая детям, всегда поступаешь правильно, даже если иногда и делаешь это напрасно.

Солнечный луч, пробравшись сквозь пальмовые листья кровли, попал Лоуренсу в глаз, и он чуть подвинулся, чтобы голова оказалась в тени. На свету остался только его выступающий вперед подбородок.

— Я во всем полагаюсь на Виллема, он хороший мальчик! — принялся оправдываться Корнелис. — И я уверен, что он занял эти деньги на хорошее дело.

— Он поделился с тобой своими планами?

— Нет. Он хочет меня удивить!

Но что бы ни говорил портной, в самом голосе его слышались сомнения. Корнелис попытался поймать в кулак пролетавшую муху — и промахнулся.

— Еще вчера я жалел о том, что, покинув Соединенные провинции, предоставил детей самим себе — теперь переменил мнение. Как знать? Может быть, мой отъезд пойдет им на пользу больше, чем мне?

— Каким образом?

— В Америке меня ждали только неоправданные расходы и огорчения из-за них. Зато Виллем без моей поддержки стал мужчиной, понимаешь? Для моих детей польза не в том, что я здесь, а в том, что меня нет там.

Лоуренс поскреб грязным ногтем край стакана.

— Твой сын задолжал десять тысяч гульденов. Не стоит ли за этим какая-нибудь история с девчонкой? Верно ведь говорят: «Карты, юбки да стаканы — вот для парня где капканы».

— Плохо ты знаешь Виллема, — вздохнул Корнелис. — Его никогда не тянуло к девушкам, я даже опасался, не предпочитает ли он парней.

— Вот как! — только и ответил управляющий.

— Да, мы с Магдой, так звали мою жену, сильно из-за этого тревожились. Понимаешь, ведь в Голландии с такими пристрастиями долго не протянуть: или сожгут, или утопят, или гарротой [42] удушат! А уж в Харлеме точно! Мы с женой очень боялись, как бы наш сын, связавшись с мужчиной, не поплатился за это жизнью, и потому с детства находили ему занятия, способные отвлечь мальчика от дурных мыслей, закалить его характер: он рано научился ездить верхом, стрелять из лука, фехтовать… А покидая родину, я оставил его на попечении ректора латинской школы Берестейна, о котором говорят, что он боевит и в делах изворотлив. Надеюсь, такой друг станет для моего Виллема примером настоящего мужчины.

Тут старый Деруик одним духом осушил стакан, тем самым заставляя предположить, что мужественное злоупотребление спиртным входило в программу воспитания.

— Ну и какие же теперь у него наклонности?

— Откуда мне знать? Но в любом случае вряд ли мой сын дорос до того, чтобы испытать на себе чары прекрасного пола… Он никогда не проявлял интереса ни к одной девушке, не говорил, что хочет жениться. А спросишь его об этом — сердится, обижается и твердит, что ему больше подходит положение холостяка, чем супруга, и что он еще успеет найти себе жену, когда у него шерсть из ушей полезет… И пока ни одна девица не пришлась ему по вкусу: эта недостаточно красива, та — недостаточно богата или знатна… На него не угодишь, он бы и от королевы стал нос воротить!

Управляющий задумчиво потирал большой палец правой руки, на котором видна была желтая бороздка от кольца — может быть, и обручального.

— А может, он на самом деле холостяком родился?

— Боже сохрани, Лоуренс, старший сын в этом мире — единственное мое утешение, только на него и надежда, и моя, и всех Деруиков! Если Виллем в самое ближайшее время не вернет уважение к нашей семье — наш род угаснет в безвестности и бесчестье!

— Тогда выпьем за его успех! — предложил управляющий факторией, всегда готовый выпить.

Стаканы, расплескивая сладкие брызги, сдвинулись. Так — до темноты — два друга и прикладывались к бутылке, которая, на их счастье, не опустела раньше, чем их перестала томить жажда. А когда они, наконец, сочли, что с них довольно, на дне бутылки оставалось еще немного влаги, и Лоуренс выплеснул ее к подножию соломенной хижины, из суеверия считая, что последний глоток допивать не надо.