Шотландские замки. От Эдинбурга до Инвернесса - читать онлайн книгу. Автор: Генри Воллам Мортон cтр.№ 84

— Вот вы тут говорили, что Знамя не будет р-р-развернуто в третий раз. Ошибаетесь! Его р-р-развернут в третий и последний р-р-раз, когда умрет последний из Маклаудов. После того оно рассыплется в пр-р-рах и исчезнет!

Он сообщил эту весть с непререкаемостью пророка, после чего развернулся и вышел из комнаты. Остальные фермеры прервали собственную беседу и серьезно покивали в знак согласия.

5

При свете свечей я сижу в номере гостиницы в Портри и ожидаю появления призрака. Ночь выдалась на редкость ненастной. Завывает ветер, дождь яростно стучит в окно. Должно быть, точно такая же погода стояла и много лет назад, когда в этой комнате принц Чарли прощался с Флорой Макдональд…

Я представляю себе, как все происходило. Время близится к полуночи. Ставни трясутся от порывов ветра, льет проливной дождь — такой, какой бывает только на Скае. В освещенную свечами комнату входит принц, только что прибывший из Кингсберг-хауса. Маскировка отброшена, Чарльз не желает больше изображать из себя ирландскую горничную Флоры Макдональд. По дороге сюда он зашел в лесок и переоделся: с наслаждением скинул цветастое платье и стеганую нижнюю юбку, к которой так и не смог привыкнуть. Взамен он надел традиционную одежду горцев — куртку из тартаны, жилет, килт, длинные гольфы и плед. На голове у него боннет, надетый поверх парика.

Чарльз вымок до нитки. Он просит принести глоток спиртного и переодевается в сухую рубаху. Хозяин гостиницы не догадывается о личности постояльца, а если и догадывается, то предпочитает помалкивать — как и все жители Хайленда. Он ставит на стол хлеб, рыбу и сыр. В эти ужасные дни, после Куллодена, Чарльз держится отлично: он часто что-то напевает, улыбка не сходит с его лица. Вот и сейчас он шутит с хозяином, пытается разменять у него гинею, но получает за нее лишь тринадцать шиллингов!

В полумиле от гостиницы стоит наготове гребная лодка, нос ее нацелен на остров Раасей. В гостиничном номере появляются люди, объявляют принцу, что он должен срочно бежать. Объявленная награда в 30 тысяч английских фунтов дамокловым мечом висит над его головой. И хотя никто из горцев не согласился бы взять даже пенни из этих денег, лучше не рисковать. Одному Богу известно, кто может забрести в гостиницу в такую дьявольскую ночь. А вдруг это окажутся ганноверские солдаты? Принц прислушивается к шуму дождя на улице. Наверное, он, как и я, подходит к окну и смотрит на темный залив, полосы тумана над водой и деревья, гнущиеся под порывами ветра. Нельзя ли здесь хотя бы переночевать и выйти на рассвете? Никак невозможно! Они не хотят и слышать об этом. Ну хорошо, он уйдет, но сначала выкурит трубку!

Вы представляете, как они раздражаются и кипят от злости, пока Чарльз раскуривает свою трубку. Они настороженно прислушиваются к каждому скрипу на лестнице, им все кажется, что это враги крадутся в темноте. Они неоднократно подходят на цыпочках к двери и выглядывают в коридор, а сами прикидывают, можно ли выскочить в окно.

Наконец принц выколачивает трубку и встает. Он готов! Он оборачивается к храброй девушке, спасшей его жизнь, и говорит ей теплые слова благодарности. Он дарит Флоре свой миниатюрный портрет и возвращает незначительную сумму, которую брал взаймы. Этот жалкий, промокший беглец улыбается и говорит — вот оно, великолепие Стюартов! — что, несмотря на все несчастья, он не теряет надежды когда-нибудь принимать ее в Сент-Джеймском дворце!

Можно ли придумать более опереточную сцену прощания! Вы только представьте, как он стоит посреди комнаты: несчастный, побежденный, нищий принц. Одежда на нем с чужого плеча, над головой висит награда в 30 тысяч, вся Англия идет по его следу! В походном мешке у него четыре чистые рубахи и кусок холодного мяса, завернутый в носовой платок. С одной стороны на поясе у него бутылка бренди, с другой — бутылка виски. Через несколько мгновений он уйдет в ненастную ночь и при этом приглашает девушку во дворец!

Флора Макдональд смотрит, как принц покидает комнату, прислушивается к осторожным шагам на темной лестнице. Вот хлопнула входная дверь, и шаги прозвучали под окном.

Я все жду, когда же дверь распахнется и на пороге появится призрак принца Чарльза. Увы, все, что мне удалось увидеть, — это картину, воссозданную моим собственным воображением: Флора Макдональд стоит посреди комнаты и прижимает к сердцу миниатюру, которая еще хранит тепло его рук.

Город Портри является столицей и, собственно, единственным городом на Скае. Он отличается от Слигахана примерно так же, как Херефорд от Корнуолла. Дикие горы Слигахана остались в девяти милях к северу, уступив место мягкому пейзажу Портри (который вполне мог бы стать родным братом Полперро в Корнуолле).

На берегу залива стоит кучка домов, окруженных деревьями. Каждую ночь к деревянному причалу подходит колесный пароходик с красной лампой на мачте — единственное, что напоминает островитянам о существовании внешнего мира. Жизнь здесь на редкость спокойна и размеренна. Это, пожалуй, самая тихая столица из всех, что мне доводилось видеть. Звуковой фон составляют не шум моторов и шуршание автомобильных покрышек. Нет, голос Портри — мычание коров поутру и блеяние овец по вечерам. Город может похвастать девятью сотнями жителей; несколькими фонарями, которые зажигаются с наступлением зимнего времени; одной улицей с вполне удовлетворительными магазинами (в них продаются сладости, анисовое драже, мятные леденцы, ботинки, бакалейные товары, почтовые открытки, джемперы, табак и все остальные предметы первой необходимости); огромной площадью с военным мемориалом посередине; полицейским участком, весь штат которого составляют инспектор, сержант и констебль, а также старой тюрьмой (которая, несомненно, развалилась бы, если бы туда попробовали поместить постояльца — при условии, что таковой бы сыскался на острове).

В настоящий момент в Портри прибыл со своим ежеквартальным визитом молодой и очень умный на вид дантист из Абердина. Предвестниками его появления (глубоко взволновавшими все население города) стали ножная бормашина, обернутая коричневой бумагой, ящик с инструментами и прочие пыточные приспособления, которые торжественно перенесли с пристани в гостиницу. И вот теперь на ступеньках собралась внушительная толпа: все флюсы острова Скай и другие зубные недомогания, накопившиеся с июня прошлого года, ждали своей очереди. Причем в толпе я не заметил того зловещего молчания, которое обычно царит перед кабинетом дантиста. Нет, среди островитян царило здоровое гэльское оживление, из чего я заключил, что приезд врача воспринимался, в первую очередь, как общественное событие. Знаете, такой своеобразный светский раут. В подобных условиях не иметь дупла в зубе или по крайней мере флюса означало идти против общего течения.

Таким образом, по пути в свой номер мне пришлось миновать самую разношерстную толпу. Здесь были и совсем древние крофтеры — они пришли, чтобы расстаться со своими последними зубами, и теперь терпеливо дожидались приема, а рядом безмолвно лежали их непременные пастушеские собаки. Тут же сидели женщины в клетчатых шалях и очаровательные молоденькие девушки в шелковых чулках и модных шляпках колпаком. В толпу затесался и случайный моряк в синем джерси.