Прогулки по Европе с любовью к жизни. От Лондона до Иерусалима - читать онлайн книгу. Автор: Генри Воллам Мортон cтр.№ 30

На палубе появляются корабельные кошки — Кейт, Тереза и здоровяк Дядюшка Руб. Они учуяли переполох и вышли посмотреть, что творится. Это совершенно особые животные. Они точно так же отличаются от обычных домашних кошек, как моряки отличаются от сухопутных жителей. Как правило, никто специально не заводит животных на корабле. Обычно кошки тайком пробираются на борт, пока линкор стоит в каком-нибудь порту.

А дальше все зависит от характера самих полосатых пассажиров. Некоторые кошки не приживаются на корабле и при первой возможности его покидают. Они присоединяются к той странной, непоседливой компании портовых животных, которые кочуют с одного судна на другое, пока не найдут себе жилища по вкусу.

Но есть и такие, которые сразу же чувствуют себя хозяином на корабле. И примером тому Дядюшка Руб.

Великолепный котяра, который выглядит настоящим адмиралом среди корабельных кошек. В хорошую погоду он любит прогуливаться по шканцам или же дремать в тени своего любимого персонального кнехта.

Огромные корабли идут вперед, сохраняя строго определенную дистанцию. Параметры движения устанавливаются на флагмане. Стоит ему изменить скорость, и эта информация по цепочке передается всем кораблям эскадры.

— Один сорок восемь оборотов, — командует вахтенный в медный рупор, и машинное отделение тут же реагирует на его приказ.

Один из гардемаринов переводит прозвучавшие цифры в морские узлы и бежит на мостик к сигнальщику, который при помощи флажков передает информацию на идущее позади судно.

Все эти сложные манипуляции неведомы посторонним зрителям. Стоящие на берегу люди просто наблюдают издалека за тем, как слаженно, с математической точностью маневрирует эскадра, и благодарят Бога за то, что у их страны такой великолепный военно-морской флот.

2

При мысли, что эти стальные гиганты намереваются поиграть в войну, мне становится не по себе. И хотя я прекрасно знаю, что во время учений вместо боевых снарядов используются осветительные, и что торпедные взрыватели наполнены не тринитротолуолом, а обычной пробкой, я все равно не могу отделаться от смутных опасений. Неужели мы действительно собираемся палить из этих огромных пушек? Мне кажется, что и сам линкор взволнован предстоящими драматическими событиями.

Во всяком случае та спокойная, размеренная жизнь, которую «Импенитрейбл» вел в бухте Кромарти, сменяется лихорадочной активностью. Заглянув в привычное время в офицерскую кают-компанию, я обнаружил там только судового священника. Все прочие заняты какими-то таинственными (и очень важными) делами. Такое впечатление, будто корабль внезапно проснулся от спячки и окунулся в кипучую деятельность.

Да и окружающий пейзаж заметно изменился, лишившись самых памятных ориентиров. Куда-то подевались эсминцы и линейные крейсера, которые постоянно маячили в пределах видимости. Теперь наша эскадра в полном одиночестве. Лишь иногда вдалеке, у самой линии горизонта, возникало какое-то движение: то проскользнет одинокий кораблик, похожий на крошечную серую ящерицу, то проследует целая флотилия эсминцев. Над головой промелькнул гидросамолет, который камнем упал в море. Присмотревшись, я угадал там, на расстоянии в несколько морских миль, едва различимые контуры авианосца «Корейджес».

Стоя на палубе, я ощущал мерную вибрацию двигателей в недрах судна. Мне припомнился рассказ офицеров о том, как однажды «Импенитрейбл» попал в сильный шторм у островов Силли. По их словам, сила ветра была такова, что корабль с трудом мог сдвинуться с места.

Сейчас мы без труда рассекали морскую гладь, оставляя за собой пенный след. Я поднялся на капитанский мостик и понаблюдал за вахтенным, который отдавал команды в машинное отделение. Прямо по курсу перед нами маячила широкая корма флагманского корабля. Над его дымовыми трубами поднимался поток горячего воздуха, искажавший перспективу. Мы двигались в его кильватере, в точности повторяя все маневры. Вот флагман слегка изменил курс, и мы незамедлительно сделали то же самое, строго сохраняя расстояние в колонне.

Так мы шли весь день. Солнце уже клонилось к закату, берег остался далеко позади. Наш радиоприемник работал, не умолкая, сигнальщики постоянно передавали сообщения. Ночью нам предстояло вступить в «бой».

Где-то впереди притаился «неприятель», и в какой-то миг — еще нам неизвестный — мы с ним столкнемся.

Со всех сторон окружает ночная тьма.

Внезапно на палубе возникает переполох: слышатся громкие голоса и грохот тяжелых матросских башмаков.

Что, что такое?

До меня доносится приказ:

— Затемнить судно и приготовиться к бою!

Вот оно! Мы все же вступаем в бой! И что еще удивительнее — биться нам предстоит в полной темноте.

Все люки наглухо задраены, иллюминаторы надежно укрыты крышками. Теперь наружу не просачивается ни единого лучика света, судно погружается в абсолютную тьму. В свете звезд море кажется серо-стальным.

Я не знаю более волнующего и зловещего зрелища, нежели вид боевого корабля, изготовившегося к ночному бою. Его орудия безмолвно поворачиваются, обшаривая горизонт в поисках предполагаемой цели. Все глаза и уши обращены во тьму — состояние готовности номер один. Противнику не удастся скрыться!

Это тем более удивительно, что вся команда находится глубоко в недрах корабля. Каждый на своем рабочем месте и не имеет возможности следить за тем, что происходит снаружи. Информация поступает в виде показаний приборов и приказов по радиосвязи. Людям предстоит сражаться, но они никогда не увидят победу собственными глазами. Если же случится поражение, то они узнают о нем по оглушительному звуку взрыва. На мой взгляд, это высшее проявление храбрости — готовность вслепую сражаться с невидимым врагом.

Со стороны капитанского мостика доносится приглушенный звук голосов, и я ощупью пробираюсь туда по темной и пустынной палубе. Наконец глаза мои различают темные фигуры людей в шинелях. Я слышу голос вахтенного командира, отдающего приказ об изменении скорости — он тихо говорит в латунную трубку.

— Доводилось видеть рождественскую елку? — обращается ко мне один из офицеров (кажется, штурман). — Так вот, капитанский мостик во время ночного боя — это елка, увешанная всевозможными талантами.

Нисколько не сомневаюсь в его правоте. Здесь действительно собрался весь цвет корабельного комсостава во главе с капитаном. Вооружившись ночным морским биноклем, «Шкипер» исследует линию горизонта. Рядом с ним стоит старшина-сигнальщик, он тоже напряженно всматривается в ночную тьму, выискивая световые сигналы. Помимо них на мостике присутствуют штурман, вахтенный и прочие офицеры. Гардемарины, естественно, тоже тут — стоят поодаль, переминаются с ноги на ногу в ожидании приказов.

Линкор продолжает безостановочное, неотвратимое движение вперед. Тишину нарушает лишь плеск воды за бортом.

А где-то впереди — может, на расстоянии многих миль — находится вражеский флот. Он выстроен таким же порядком, как и мы, и точно так же идет с потушенными огнями. Тем временем на небе появилась маленькая ущербная луна. Она как-то робко и незаметно вскарабкалась на середину небосвода и там утвердилась, освещая своими призрачными лучами серую морскую гладь и нас — две темные эскадры, которые движутся навстречу друг другу. Должно быть, оттуда, сверху, мы напоминали две огромные стаи китов, вышедших порезвиться в лунном свете. Да уж, на редкость подходящая ночь, чтобы поиграть в смертельный бой!