Когда все кончилось - читать онлайн книгу. Автор: Давид Бергельсон cтр.№ 56

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Когда все кончилось | Автор книги - Давид Бергельсон

Cтраница 56
читать онлайн книги бесплатно

«Дорогой кузен Мончик! Большое, большое спасибо тебе за деньги, которые ты одолжил моей жене Миреле».

Из столовой приплелся одиннадцатилетний братишка, Мончик громко его приветствовал:

— А, господин Леля, мое почтение! Что скажете хорошенького?

Леля, как и старший брат, ненавидит молодых людей, которые ходят к сестре-певице, и не переносит визга сестры. Мончик любит этого худенького человечка за его солидность, за то, что он — малый не промах и часто уличает сестру во лжи, а больше всего за то, что из него, по-видимому, выйдет настоящий человек. Еще и потому любит он братца, что Миреле однажды, увидев его, сказала, что он ей нравится, и погладила по голове. Теперь, взявши Лелю за руку, Мончик о чем-то его расспрашивает, то и дело поглядывая искоса на карточку Миреле и мысленно твердя одно и то же: «Что-то неладное творится с Миреле…»


Однажды около трех часов дня сидел он у стола, усталым голосом отвечая на приветствие последнему из бесчисленных клиентов, которые толклись сегодня в приемной с раннего утра.

Голова еле держалась на плечах; он был всецело поглощен мыслями о бурных происшествиях вчерашнего дня; там, в предместье, шел дым коромыслом: за два дня до этого Миреле переехала в гостиницу на тихом бульваре. В одиннадцать часов вечера вызвали к телефону мать Мончика, тетку Эсфирь, и сообщили ей весть, потрясшую дом Зайденовских, битком набитый растерявшимися людьми:

— Шмулик куда-то пропал… Со вчерашнего вечера нет его дома… Уже искали его… повсюду в городе искали… Что? На заводе? На заводе его тоже нет…

Мончик лежал одетый в кровати, дожидаясь прихода матери; ему пришлось прождать до трех часов утра. В виске все время стреляло; ужас, охвативший семью Зайденовских, пронизывал душу до самой глубины. Он ничего не говорил, но в мозгу неустанно копошились мысли о том, что творится у Зайденовских, где родня предполагает — глупцы этакие! — что он, Мончик, всему виною: оттого и нельзя ему теперь явиться туда…

Под утро вернулась домой мать. Он сам открыл ей дверь, а потом долго сидел на кровати возле нее. В озабоченном мозгу его шла быстрая работа, а мать не торопилась… До нее, видно, успели уже дойти слухи о причастности Мончика к этой истории, и она медленно выкладывала невеселые новости:

— Ну что ж, Шмулика нет как нет, и все боятся, что с ним стряслась беда. Ведь взбредет же этакое в голову человеку: как только «та» уехала, он вывесил на калитке билетик, что квартира сдается в наем, а мебель распродается… Говорят, он оставил еще письмо к родителям, но отец и мать стыдятся даже показывать людям это письмо…

Шурин Иды Шполянской рассказывал, что вчера вечером видел Шмулика неподалеку от хромовской аптеки. Недавно кто-то прочел в вечерней газете, что в парке возле больницы нашли повесившегося человека — кто-то из родных помчался в анатомический театр… Мончик уснул на рассвете, и снилось ему, что он живет в гостинице по соседству с Миреле и видит из окна, как Шмулик прохаживается взад и вперед по тротуару.

Теперь, проработав полдня, он чувствовал себя ужасно усталым и был невообразимо рассеян. Встав ото сна, он подумал, что нужно бы еще нынче забежать к Миреле в гостиницу и что она будет рада его видеть; теперь эта мысль казалась ему нелепой. Нужно было еще зайти в банк и повидаться кое с кем на углу возле биржи. Торопливо принялся он собирать разбросанные бумаги, запер их в несгораемый шкафчик и накинул пальто. Но, очутившись у подъезда, он вдруг побледнел и замер, словно при виде призрака: перед ним на тротуаре стоял Шмулик; лицо его имело обычный желтовато-землистый оттенок; он уклонился от ответа на вопрос, где проваландался последние две ночи, и объявил, что у него к Мончику просьба.

— Два дня тому назад, — рассказывал он, — Миреле ушла из дому и ни за что не хотела взять у меня денег. Сколько я ни просил, все было напрасно — она так и ушла ни с чем… А теперь… может быть, ты бы зашел, Мончик, к ней, и уговорил ее, чтоб она согласилась взять хоть немного…

Глава пятнадцатая

Спустя несколько дней рослый молодой человек в черном осеннем пальто и широкополой заграничной шляпе вышел из подъезда, где помещались меблированные комнаты, и медленно зашагал по направлению к цепному мосту, соединяющему город с предместьем.

То был акушеркин приятель Герц.

Шесть недель подряд шатался он по улицам своего глухого местечка, улыбаясь при мысли о письме, в котором Миреле просила его приехать, а теперь ни с того ни с сего взял да приехал, как будто желая кого-то подразнить. Проснувшись около полудня в своей меблированной комнате, он вдруг вспомнил, что ему уже тридцать два года, что он еще не женат, что многое из написанного ранее давно перестало ему нравиться; что у Миреле, ради которой он ехал сюда, — здесь дом, муж и целая куча родни. И теперь, одеваясь, он порой громко смеялся над собою.

Несколько дней подряд бродил он по городу, все время чему-то улыбаясь.

Чем бы таким заняться здесь? Ну что ж, коли довелось посетить этот незнакомый город, не грех ознакомиться с его архитектурой; а то еще хорошо сходить на цепной мост, постоять возле мальчуганов, которые лущат семечки, и поглядеть, как лед на реке раскалывается на куски, и река, притаившись, ждет какой-то вести издалека.

Однажды, пройдя мост, он углубился в переулочки предместья; мысль о письме Миреле, лежавшем в кармане, неизменно вызывала улыбку на его губах.

Приближался Пурим; тепел был ясный день и яркими солнечными лучами пронизан прозрачный воздух. Колеса телег как-то особенно громко стучали по недавно обнажившимся камням, и на вечернем небе заходящее солнце превратилось в круг расплавленного серебра и сияло ближним и дальним холмам, обступившим город, словно говоря: «Глядите, вот в них вся суть — в этих черных пятнах оттепельной земли, среди тающего снега».

На деревьях вдоль улиц вовсю чирикали угорелые воробьи; бонны с детьми возвращались с прогулки; в воздухе пахло оттепелью и юной свежестью; чувствовалась радость провинциальных ребятишек, которым уже не приходится возвращаться из хедера в темноте.

Флигель Шмулика был пуст и заперт; Герц остановился. Какой-то прохожий указал ему на большой дом Зайденовских; он вошел в переднюю и осведомился о Миреле.

В столовой у Зайденовских лепили из теста пирожки с маком и делали медовые пряники. Вокруг длинного стола теснились домашние, детвора и женская родня. Всем надоедал маленький слюнявый мальчишка, то и дело запускавший ручонку в теплую медово-ореховую массу; старшие поминутно покрикивали на него:

— Фу ты дрянь! Чего пальцы облизываешь?

Герца встретила в передней служанка. Не зная, что сказать ему, она направилась в столовую. Тотчас же оттуда высыпала целая ватага; в небольшой передней стало тесно от людей. Сгорая от любопытства, обступили женщины незнакомца, который с трудом сдерживал улыбку.

Одной девице, пристально глядевшей на Герца, смерть хотелось узнать, кто он такой; она сообщила ему название гостиницы, где жила Миреле, и прибавила:

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию